Джанин Мейнард - Следы на песке
— Да, да, да! — воскликнула Донна. — О, как я люблю тебя, Антуан!
Она бросилась ему на шею, и он закружил ее в вальсе.
Как рассказывала потом кумушкам из соседской прислуги присутствовавшая при этом Мария, более прекрасного танца она не видела за всю свою жизнь…
8
Бренда умирала. Донна узнала об этом от доктора Бернстайна. Он позвонил ей от лица своей пациентки и попросил приехать в клинику. Это случилось ровно через полтора месяца после того, как она стала миссис Делорм.
Донна недолго раздумывала, прежде чем дать согласие. В конце концов ничего странного в этом не было. Бренда всегда относилась к ней с искренним восхищением, а Донна преклонялась перед ее стойкостью.
В качестве подарка для больной она выбрала корзину красных лилий, решив, что яркие цветы смогут разбавить скучную обстановку больничной палаты.
Бренда встретила ее сидя в постели. Донну поразил неестественно бледный цвет, который имела кожа молодой женщины, но она не подала вида, скрыв эмоции за любезной улыбкой.
— Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Твои подруги умрут от зависти, когда увидят тебя, — заявила Донна сразу же, как только вручила ей лилии.
— Ты хорошая актриса, Донна, но я знаю, что уже не выйду отсюда, по крайней мере на своих ногах. Кроме того, у меня нет подруг, — без обиняков сообщила Бренда, с видимым наслаждением вдыхая аромат принесенных ей цветов.
— Ты слишком пессимистично настроена. Доктор Бернстайн уверяет, что… — с деланной бодростью начала Донна, но Бренда прервала ее на середине фразы:
— Мне прекрасно известно, что говорит Карл, И я попросила тебя приехать вовсе не за тем, чтобы вести беседы о моей болезни. Не буду ходить вокруг да около, на это у меня нет ни времени, ни сил. Сообщу сразу: речь пойдет о Сэме.
— О Сэме? — Донна искренне удивилась. — Но я не видела его с тех самых пор, как… — Она запнулась, бросив опасливый взгляд на собеседницу, и закончила: — Очень давно.
— Ты хотела сказать: после того как вы были близки?
По губам Бренды скользнула еле заметная усмешка.
— Я знаю, что произошло в ту ночь, когда меня увезли в клинику, — сказала она и, заметив изумление на лице Донны, пояснила: — Сэм сам рассказал мне об этом, будучи от природы честным человеком. Ох уж эта его честность! — Бренда сокрушенно покачала головой. — Иногда я думаю, лучше бы он мне лгал.
— Что ж, в любом случае это не имеет уже ровно никакого значения, — сдержанно заметила Донна. — Я замужем и жду ребенка, поэтому ты можешь быть спокойна. Мои отношения с Сэмом остались в прошлом.
— Интересно, кому ты больше лжешь: мне или себе? — произнесла Бренда, задумчиво глядя перед собой и перебирая пальцами еще нераскрывшиеся бутоны цветов.
— Я же сказала: Сэм меня не интересует, — еще раз с нажимом на последнее слово произнесла Донна.
Она уже пожалела, что приехала сюда, и выражение легкой досады скользнуло по ее лицу. Бренда заметила это и произнесла:
— Я вовсе не ставлю перед собой цели обвинить тебя или Сэма в том, что тогда произошло. Это было бы глупо. Вы любите друг друга, и не в ваших силах совладать с этим чувством.
— О чем ты говоришь? — сделала попытку возразить Донна. — Он вовсе не…
— Не спорь, — остановила ее Бренда. — То, что между вами не просто дружеские отношения, я заметила сразу, когда впервые увидела вас вдвоем. Это трудно объяснить словами, но каждый раз, оказываясь рядом, вы начинали наполняться каким-то внутренним светом. Признаюсь, в такие минуты я испытывала зависть и обиду.
— Если ты обо всем догадывалась, почему не поговорила со мной раньше? — спросила Донна, смирившись с тем, что уйти от болезненной для них обеих темы не удастся.
— Я не видела в этом смысла, — просто ответила Бренда и пояснила: — В моем присутствии ты вела себя достаточно сдержанно. Да и Сэм не давал ни единого повода усомниться в своей верности.
— А сейчас? Что изменилось сейчас, заставив тебя ворошить прошлое? — Донна подошла к окну и, раздвинув пальцами полоски жалюзи, посмотрела на улицу.
— Я умираю. И перед тем, как… — Бренда глубоко вздохнула. — Словом, мне хочется расставить все по своим местам. Раздать долги и проститься с дорогими мне людьми.
Она замолчала, собираясь с мыслями, и Донна не спешила нарушать тишину.
Когда Бренда заговорила вновь, в ее голосе зазвучала новая нотка, что-то похожее на раскаяние.
— Я очень виновата перед вами, — сказала она, сцепляя тонкие пальцы рук.
Именно этот полный скрытого отчаяния жест отчего-то сохранился в памяти Донны. Она потом не раз вспоминала его, когда заходил разговор о Бренде.
Сейчас же слова молодой женщины удивили и потрясли ее, заставив задать вопрос:
— О какой вине ты говоришь?
— Я отняла у тебя Сэма, пользовалась его любовью даже тогда, когда знала, что она по праву принадлежит тебе. А он мучился, разрываясь между долгом и чувством. Однажды я решилась уйти с вашего пути, но ты помешала сделать это. Тогда я уже знала, что больна, но скрывала свой недуг от Сэма, понимая: он никогда не оставит меня, если будет знать об этом. Ты сама заставила рассказать ему правду…
— Боже, — прошептала Донна, закрывая лицо руками. — Боже, боже, боже…
— Знаешь, я даже испытывала некоторое удовлетворение, наблюдая за вашими мучениями, но потом мне стало стыдно. Сэм страдал, а я слишком любила его, чтобы злорадствовать, — рассказывала Бренда, точно находясь на исповеди. — Однажды я застала Сэма за разглядыванием твоих фотографий. Господи, у него было такое лицо! На меня он никогда не смотрел так. В какой-то момент Сэм заметил мое присутствие и смутился. Сказанное им тогда наполнило меня ненавистью к тебе, навсегда отпечатавшись в моем сознании.
— Что же он сказал? — осторожно спросила Донна, замирая в ожидании ответа.
— «Мечта всегда остается недостижимой» — вот что! — с горькой усмешкой произнесла Бренда. — Понимаешь, ты для него была мечтой, а я — просто той, кто всегда находилась рядом.
— Находиться рядом с любимым человеком уже само по себе счастье, — тихо проговорила Донна.
— Даже если его сердце отдано другой? — резко спросила Бренда и сама же ответила: — Нет, это страшная пытка, с которой не сравнятся все муки ада. И я подвергалась ей каждый день.
— В любом случае все кончено, — устало заметила Донна.
Она хотела поскорее завершить неприятный разговор и уйти, однако Бренда еще не собиралась отпускать ее.
— Прости, — неожиданно сказала она. — Я вовсе не собиралась вести себя как последняя дрянь. Мне просто хотелось исправить одну несправедливость, допущенную судьбой в отношении трех человек. Хотя, возможно, уже слишком поздно что-либо изменить.
