Кэтрин Куксон - Болотный Тигр

А Клиффорд? Розамунда едва не рассмеялась, вспомнив о своих чувствах к кузену. Как ни стыдно признаваться, но в основе этих чувств лежала потребность надежно обезопасить свое будущее. Всякий, от кого зависело владение мельницей, показался бы ей единственной звездой на горизонте. То-то ей столько лет подряд снился один и тот же сон! Но это… волнующее, пьянящее чувство!..

Майкл по-прежнему держал в ладонях ее лицо. Затем приблизил свое и нежно коснулся ее губ трепетным поцелуем. Розамунда что было сил обняла его за шею.

Когда он ее отпустил, Розамундой овладела внезапная застенчивость. Она хотела отвернуться, но он вынудил ее смотреть на него.

– Не будем тянуть со свадьбой. Попытаюсь достать специальное разрешение.

Она была не в силах вымолвить ни слова.

– На это уйдет самое большее неделя.

– Неделя?! – от удивления у Розамунды приподнялись брови. – Но как же… папа и Дженнифер? Им необходимо свыкнуться с этой мыслью. Я вообще не уверена, что это придется им по душе. Привыкли, что я всю жизнь о них забочусь.

– Рози… – Майкл снова усадил ее в кресло, а сам присел на корточки и, завладев ее рукой, настойчиво попросил: – Не говори им, пока не поженимся. Обвенчаемся тайно!

– Но… что они подумают?

– Так ли важно, кто что подумает? Рози… – он погладил ее по щеке. – Сделай это ради меня! Понимаешь… у меня предчувствие… Возможно, я боюсь химеры, но все-таки… Всю жизнь у меня отнимали или обесценивали, безнадежно портили все, что мне было дорого.

– Майкл, но я никуда не денусь. Я тебя не подведу!

– Знаю, Рози, – он ласково, как ребенка, потрепал ее по щеке. – Я тебе верю, но своей судьбе – нет. Этот страх преследует меня с детства, прошедшего в этом самом доме. – Он поднял глаза к потолку. – Навсегда запечатлелось в памяти… Сначала – лодка. Я всегда мечтал иметь моторку. У отца хватило бы денег на десять таких лодок, но он не хотел и слышать. Тогда я с маминой помощью скопил денег и купил ее сам. Всего на один день – вернее, на одну ночь – оставил в бухте, а когда пришел утром, от нее остался один обгоревший остов. И так всегда. Я мечтал стать врачом, и не каким-нибудь, а хирургом, но отец признавал только один род деятельности – земледелие, причем в самой дешевой и, стало быть, самой примитивной форме Меня призвали в армию – я захватил самый конец войны. После демобилизации вернулся домой и понял: долго не выдержу. Тут как раз умерла мама и оставила мне небольшой капитал – его хватило на то, чтобы поступить в Лондонский медицинский колледж. На втором курсе я познакомился с будущей матерью Сюзи, – он отвел взгляд в сторону, голос стал глуше. – Оглядываясь на прошлое, я недоуменно спрашиваю себя как я мог попасться на удочку? Почему не распознал за красивой оболочкой мелкую душонку? И тем не менее, я поддался на обман – и рухнул, как подкошенный. – Он вновь обратил взор на Розамунду. – Мне нет оправдания. Я просто обезумел, забыл обо всем на свете. У моей жены были кое-какие средства, вместе с моими этого казалось достаточно, чтобы на время отправиться за границу. Деньги скоро кончились, и примерно в это же время я прозрел. Все-таки до рождения Сюзи жизнь казалась вполне терпимой. Но… Мать возненавидела Сюзи с момента ее появления на свет. Эта ненависть приняла угрожающие формы. У жены помутился разум. А потом она утонула.

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Пауза показалась Розамунде бесконечной. Что крылось за его молчанием, какие мысли? Наконец он продолжил:

– Чем яростнее Камилла ненавидела дочь, тем сильнее я любил ее – девочку, а не ее мать. Как ни странно, меня всегда тянуло к детям, и, даже раскусив Камиллу, я думал, что смогу терпеть ее, если она подарит мне ребенка, создаст семью. Особенно если родится дочь… – он грустно усмехнулся. – Я всегда мечтал иметь дочерей – возможно, потому, что любил мать и ненавидел отца. И вот у меня родилась дочь. Рози! Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, говоря о своей несчастливой судьбе? Я к чему-то страстно стремлюсь – и получаю это, но в виде жалкой пародии, – он схватил ее за руки. – Это не должно повториться! Ни за что на свете! Твой отец выдвинет тысячу и один довод против нашего брака. Упомянет о Сюзи…

– Нет-нет, он все понимает!

Но Майкл только яростно мотнул головой.

– Не он, так твоя сестра, она меня терпеть не может. Я грубо обошелся с ней в первую встречу. Теперь она будет ставить палки в колеса.

Наступила очередь Розамунды энергично покачать головой.

– Послушай, Майкл. Никто не помешает мне сделать так, как я хочу. А мне больше всего на свете хочется стать твоей женой. Но… Нет-нет, успокойся! – вырвалось у нее под его отчаянным взглядом. Теперь уже она погладила его по щеке – Будет так, как ты хочешь. Я никому не скажу.

Майкл поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. И вдруг оживился.

– Идем, выпьем за нас.

Но когда они чокнулись чашками, он с большой нежностью произнес:

– Нет, не за нас, а за Рози… За миссис Майкл Брэдшоу!

Дома, в своей спальне, она раздевалась, словно в каком-то тумане – как будто все еще длился волшебный, двухчасовой сон…

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Дженнифер со свечой, с напряженным и злым лицом. Розамунда молча смотрела на сестру и выжидала. Наконец изо рта Дженнифер вылетели слова – точно брызги едкой кислоты:

– Неудивительно, что у тебя мания преследования: в тебе говорит нечистая совесть!

Розамунда вздернула голову и выпятила подбородок.

– Что ж, хорошо. Ты знаешь, где я была. Что дальше?

– Убегаешь ночью из дома, стараешься бесшумно переправиться на ту сторону, к нему! Только попробуй отрицать!

– А кто отрицает?

– Ты сошла с ума! Ему даже не на что обставить дом, не говоря уже о том, чтобы кого-то нанять. Три фунта в неделю! Ха! Интересно, каких услуг он потребует за эти три фунта?

И вдруг Розамунда тоже закричала, да так, что Дженнифер испуганно смолкла и отвернулась. Обида была так велика и незаслуженна, что Розамунда потеряла контроль над собой.

– Ага! Боишься, что я брошу тебя одну присматривать за отцом, да? Так ты дождешься!

Она не заметила выросшей в дверях фигуры Генри Морли.

– Что это? Что с вами такое, черт побери?

Розамунда опомнилась.

– Ничего, папа. Я выходила поужинать с мистером Брэдшоу. Дженнифер видела, как я уходила и когда вернулась.

– Да, я видела! Целуетесь на берегу – а сами знакомы без году неделя! Говорила, терпеть его не можешь!

– Никогда я этого не говорила – ни разу! И… да, мы целовались – что в этом дурного? – Розамунда смотрела на отца, словно требуя ответа.

Возможно, Генри Морли и не находил это дурным, но во всяком случае странным.