Мэриан Кайз - Не горюй!
Мама сказала, что она с удовольствием присмотрит за Кейт.
После ужина (сырный пирог из микроволновки, вполне съедобный) я поднялась наверх, чтобы подготовиться к моему первому выходу в свет после расставания с мужем.
Знаменательное событие. Вроде потери девственности, первого причастия или свадьбы. То, что случается в жизни только единожды.
Надеть мне было совершенно нечего.
Я начала скорбеть, что так легкомысленно бросила все свои замечательные платья в Лондоне. Вела себя как приговоренный по дороге на эшафот — рыдала, утверждала, что моя жизнь кончена и что мне там, куда я еду, ничего не понадобится.
А ведь я ехала всего лишь в Дублин. Не на тот свет. Я должна была догадаться, что рано или поздно я снова стану нормальной. Не слишком счастливой, разумеется, но все же. И способной нравиться.
Ввиду того, что мои приличные одежки находились в другом городе, мне ничего не оставалось, как снова позаимствовать что-то у Хелен.
Можно было не сомневаться: ей это не понравится. Но она и так злилась на меня за то, что я якобы строила глазки ее парню. Так что я теряю?
Я начала поспешно копаться в шкафу Хелен. Надо признаться, у нее были очень красивые веши, и я почувствовала былое возбуждение. Я обожала хорошие тряпки! Сейчас я напоминала себе человека, пробирающегося через пустыню и умирающего от жажды, который неожиданно наткнулся на целый яшикледяной кока-колы. Наверное, я слишком долго проходила в ночной рубашке.
Я отыскала маленькое платье винного цвета и решила, что оно подойдет. Поспешно напялив его на себя, я вернулась к себе в комнату, посмотрела в зеркало и во второй раз за два дня порадовалась тому, что увидела.
Я выглядела выше ростом, стройнее и моложе. И совсем не походила на мать-одиночку или брошенную жену. Уж не знаю, как они должны выглядеть, брошенные жены.
Вместе с шерстяными колготками и сапогами я смотрелась как молодая девушка (ха!), даже как невинная девушка (два раза ха!). И хотя платье было мне немного коротко, демонстрируя основательную часть моих бедер, поскольку Хелен была значительно ниже ростом, меня это не смущало.
Тут появилась мама и пришла в ужас от моего вида. Я не стала с ней спорить.
— Отвяжись, — сказала я ей.
Затем я занялась макияжем. Я была очень возбуждена перспективой выйти из дома. Я уже забыла, что значит развлекаться.
Раньше я обожала ходить повсюду. Вообще-то я очень общительный человек, и, пока мой муж меня не бросил, все любили со мной общаться.
Я никогда не отказывалась от приглашений. «Надо доставлять себе радость, пока есть такая возможность, — утверждала я, — потому что умрем мы наверняка надолго». Почти всегда я приходила на вечеринку первой. И уходила одной из последних.
Толстый слой тонального крема скрыл зимнюю бледность.
Я — сторонница хорошей косметики в больших количествах. И хотя загар был моден в восьмидесятые годы и неуместен в скромные девяностые, тяготеющие к естественным краскам, я могу со стыдом признаться, что мне очень хотелось быть загорелой.
Ладно-ладно, я знаю, что избыток ультрафиолета ведет к раку кожи и, хуже того, делает твое лицо похожим на лица австралийцев, но я все равно придерживалась мнения, что гладкое загорелое лицо выглядит очень здоровым и привлекательным. Да и зачем прятаться от солнца, чтобы не заработать рак кожи и выглядеть трупом, когда в любой момент тебя может сбить автобус?
Но, увы, загар отсутствовал. Мне только хотелось его иметь. Поэтому я была готова с помощью косметики организовать себе фальшивый загар.
Итак, мой макияж вовсе не был бледным. Поверх тонального крема я нанесла две полоски румян — по одной на каждую щеку. Вид получился довольно странный, пришлось румяна как следует размазать по щекам.
Уверена, что мне не послышалось: мама бормотала что-то вроде «клоун Коко». Но когда я резко повернулась, она с совершенно равнодушным видом рассматривала свои ногти.
Наверное, мне послышалось.
Яркая помада, чтобы никто не ошибся и сообразил, что, несмотря на молодежное платье, я женщина.
Женщина!
Мне нравилось это слово. Я бы произнесла его вслух, но, к моему удивлению, мама не выскочила из комнаты, когда я ей нагрубила, а все еще сидела на кровати, наблюдая, как я крашусь. Я решила, что достаточно беспокоила ее за последний месяц.
Серый карандаш для век и черная тушь сделали мои глаза ярко-голубыми. Если вспомнить про чистые блестящие волосы, то можно догадаться, что я была довольна результатом своих усилий.
Разумеется, у мамы было другое мнение.
— Ты собираешься надеть юбку с этой блузкой? — спросила она.
— Мам, ты прекрасно знаешь, что это платье, а не блузка, — спокойно ответила я.
Ей не удастся помешать мне чувствовать себя прекрасно!
— На Хелен это, может, и платье, — признала она. — Но на тебе оно выглядит как блузка.
Я проигнорировала это замечание.
— А ты спросила у Хелен разрешения взять его? — спросила она, явно вознамерившись испортить мне настроение. — Потому что разбираться с Хелен придется мне. Тебе на это наплевать. Ты будешь в городе с твоими друзьями пить коктейли, или что вы там пьете, а я останусь здесь, и это на меня будет орать, как на собаку, моя младшая дочь.
— Ой, перестань, мам, — взмолилась я. — Я напишу Хелен записку, объясню, что взяла платье взаймы. Когда я привезу свои вещи из Лондона, она сможет их поносить.
Мама молчала.
— Ну как, сойдет? — спросила я.
— Да, — улыбнулась она и ворчливо призналась: — Ты выглядишь прелестно.
Когда я уже собралась выходить из комнаты, мое внимание привлек какой-то блеск на туалетном столике. Мое обручальное кольцо! Я забыла надеть его после душа. Оно лежало и подмигивало мне, явно желая выбраться из дома хоть ненадолго. Я вернулась и взяла его. Но не надела. Кто знает, может, если я перестану носить обручальное кольцо, то наконец поверю, что моего брака больше не существует? Вздохнув, я снова положила кольцо на столик.
Когда я подошла к отцу за ключами от машины, он смотрел телевизор. Мне кажется, он вздрогнул от испуга, когда мне удалось переключить его внимание с экрана на себя.
— Ты очень красивая, — сказал он с изумлением. — Куда-то собралась?
— В город, я встречаюсь с Лаурой. — объяснила я.
— Только поосторожней с этой чертовой машиной, — попросил он с беспокойством.
Отец родился в маленьком городке на западе Ирландии. Несмотря на то что он последние тридцать три года жил в Дублине, он не доверял его обитателям. Ему казалось, что все они — мелкие хулиганы и воришки. И еще ему казалось, что центр Дублина похож на Бейрут Только Бейрут намного спокойнее.
— Все будет в порядке, папа, — уверила я его — Я оставлю машину на стоянке.
Но это его не успокоило.
— Обязательно забери ее до полуночи, — продолжал волноваться он. — В это время все охраняемые стоянки закрываются. И если ты не возьмешь машину, мне завтра придется идти на работу пешком.
Я сдержалась и не стала говорить ему, что пешком ему не придется никуда идти, даже если я не пригоню машину. Ничто не мешает ему взять мамину машину или поехать на общественном транспорте.
— Не волнуйся, папа, — успокоила я его. — Давай ключи.
Он неохотно передал мне ключи.
— И не меняй волну на радио! — предупредил он. — Я не хочу, чтобы меня глушила поп-музыка, когда я включу радио утром.
— Если я буду менять, то потом верну все назад, — пообещала я.
— И если будешь двигать вперед сиденье, не забудь снова отодвинуть его. Я не хочу сесть утром в машину и подумать, что я за ночь сильно потолстел.
— Не беспокойся, папа, — терпеливо сказала я, беря пальто и сумку. — Ну, пока. Увидимся.
Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем одолжить машину у отца!
Когда я закрывала за собой дверь гостиной, я услышала, как он крикнул вслед:
— Куда это ты направилась без юбки? — Но я сделала вид, что не расслышала.
Мне очень не хотелось оставлять Кейт. Я впервые выходила из дома без нее. Надо сказать, я чуть не забрала ее с собой, но потом сообразила, что ей и без того впоследствии придется провести много времени в шумных и прокуренных помещениях, так что нет смысла начинать так рано.
— Ты должна проверять, как она, каждые пятнадцать минут, — со слезами наказывала я маме.
— Обязательно.
— Каждые пятнадцать минут, — повторила я.
— Да, — ответила она.
— Ты не забудешь? — волновалась я.
— Нет, — ответила она, слегка раздражаясь.
— Но вдруг ты будешь что-то смотреть по телику и отвлечешься? — испугалась я.
— Я не забуду! — уже сердито ответила мама. — Я умею ухаживать за детьми. Не забудь, я умудрилась вырастить пятерых.
— Я знаю, — сказала я, — но Кейт — особый ребенок.
— Клэр! — взорвалась мама. — Слушай, убирайся ко всем чертям!
— Ладно, ладно, — забормотала я, быстро проверяя, включена ли детская сигнальная система. — Ухожу.
