Джессика Бейли - Неопровержимое доказательство
— Я верю тебе, Грегор.
Джина встала и начала ходить из угла в угол, пытаясь побороть подступившую тошноту и успокоить нервы.
— Я пытаюсь понять, почему ты не была со мной до конца, Джина? Я никак не могу этого понять. Ты недостаточно меня любила или не верила в мою невиновность?
Джина резко остановилась, пораженная его вопросом. Ее лицо смертельно побледнело. Она схватилась за стену в поисках опоры.
Грегор вскочил и мгновенно очутился около нее. Обняв, он повел Джину к ближайшему стулу.
— Джина?
— Как ты можешь об этом спрашивать? Я любила тебя больше жизни и верила в тебя как в бога.
— Мне пришлось спросить об этом, но теперь я действительно понимаю, через что тебе пришлось пройти. Я здесь, и ты должна сказать то, что мне необходимо узнать, что ты называешь всей правдой. Я готов услышать это.
— Нет, — простонала она.
— Слушай, ты перестала появляться в суде, когда все доводы в мою защиту рассыпались, как карточный дом. Ты была нужна мне, как воздух, но тебя рядом не было. Твой отец сказал, что ты считаешь меня виновным и хочешь развестись еще до вынесения приговора.
— Это безумие. Я была больна и чуть не умерла. А когда пришла в сознание, то билась в истерике, потому что не могла быть с тобой. Они удерживали меня силой. — Воспоминания причиняли ей почти физическую боль. — Привязывали к кровати, чтобы я не убежала из больницы.
Грегор в недоумении уставился на нее.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я была в больнице Святой Девы Марии. Тебя уже не выпускали под залог. Дни и ночи ты проводил в камере, — мягко сказала Джина. Врачи пытались меня успокоить, поскольку я все время звала тебя. Я старалась вырваться к тебе. Как я старалась! Но мне не удалось. Они пичкали меня транквилизаторами, и я потеряла счет дням и ночам.
В ее глазах появились слезы, и она смахнула их. Высвободившись из объятий Грегора, она опять начала ходить по комнате.
— Мой отец… мой отец сказал, что ты не хочешь меня видеть. Позднее я узнала, что по его указанию тебя не известили о моем состоянии. Он всегда умел влиять на людей.
Грегор взял Джину за плечи и повернул к себе.
— Перестань ходить и посмотри на меня. Ты хочешь увильнуть от ответа. В твоих словах нет смысла.
Она стряхнула его руки.
— В них есть смысл. Тебя там не было и ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Я упала. И потеряла нашего ребенка, — опрометчиво вырвалось у нее. — Ты даже не пытался найти меня, ты поверил моему отцу, когда он сказал, что я не люблю тебя. Почему ты поверил ему? Почему? простонала Джина. — Ты был всей моей жизнью!
Грегор остановил ее, прежде чем она выбежала из комнаты и, несмотря на сопротивление, удержал перед собой. Наклонившись к ней, он спросил:
— Какого ребенка?
Нашего ребенка, — отрывисто прошептала Джина. — Отец пообещал мне привести тебя, но потом сказал, что ты отказался пойти в больницу, хотя судья разрешил это посещение. Он сказал, что ты не хочешь знать меня после того, как у меня произошел выкидыш. — Она зарыдала: О, бог мой! Как ты был мне нужен, но тебя не было рядом. — Джина подняла свое залитое слезами лицо. — Ты тоже нуждался во мне, знаю, но я не могла быть рядом, как ни старалась.
— Нашего ребенка, — повторил Грегор, смертельно побледнев. — Ты была беременна? Ты упала? Когда? Как? Расскажи мне, что случилось, Джина?
Она ослабла в его руках, голова упала ему на плечо.
— Меня нашел сосед. Среди ночи мне послышалось, что кто-то пытается влезть в квартиру. Я пошла посмотреть, но оступилась и скатилась через весь лестничный пролет.
— Но почему, во имя всех святых, ты не сказала мне, что была беременна?
Джина сжала его руки.
— Пожалуйста, попробуй меня понять! Я не могла. Это бы еще больше все осложнило. Я обнаружила, что беременна, уже после того, как тебя арестовали. Момент был неподходящий. Сколько беспокойства! Ты пытался помочь адвокату, и я верила, что тебя освободят. Я хотела преподнести эту новость к тому времени, когда тебя признают невиновным. Но когда все кончилось, когда я потеряла ребенка, и меня, наконец, выписали из больницы, тебя уже осудили и посадили за решетку. Я хотела сказать тебе об этом. И месяцами пыталась пробиться к тебе, но ты не хотел меня видеть. Наконец, охрана попросила больше не приходить. Мне сказали, что это бесполезно.
— Поэтому ты приходила ко мне. — У него перехватило дыхание. — Я даже не мог себе этого представить и думал, будто ты стараешься наказать меня, напоминая, что я потерял.
— А когда ты подал на развод, — продолжала Джина, — я поняла, что если скажу о ребенке, то это уже ничего не изменит. Ты отказался от меня, и я не могла этого вынести. Я была на грани срыва.
— Срыва?
Он сжал ее руки. Она покачнулась, и Грегор прижал ее к своей груди.
В гостиной он усадил Джину на диван, сел рядом и обнял. Некоторое время они молчали.
— Твой отец причинил нам много зла. Моя бедная девочка, моя малышка, — с нежностью шептал Грегор.
Она чувствовала, как ярость клокочет внутри него, чувствовала, что Грегор опять уходит в себя, и схватила его за руку, боясь, что он покинет ее. Слезы струились по ее щекам, оставляя влажные следы.
— Я так сожалею обо всем. Если бы можно было все исправить! — всхлипнула Джина.
— Я вернусь.
Внезапно Грегор встал и направился к входной двери.
— Нет! — закричала она и бросилась за ним.
Опередив его, Джина закрыла собою дверь. Ты не посмеешь уйти от меня! Ты не сможешь сражаться в одиночку, Грегор, и я не хочу, чтобы ты опять отказался от меня. Сжав кулаки, он приказал ей:
— Уйди с дороги, Джина, черт возьми! Мне нужен свежий воздух. Я же сказал, что вернусь.
Она помотала головой.
— Я не верю тебе. — Рывком открыв дверь, Джина заслонила собою проход. — Сделай глоток воздуха! Сделай двадцать, если тебе требуется, но не уходи от меня. Мы вместе пройдем через это. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я выжила и знаю, что ты тоже выживешь.
Грегор колебался. Она видела, какая борьба идет у него внутри, как он пытается побороть свой гнев, обуздать свою ярость. А также заметила какие-то иные чувства, которые он, возможно, считал недостойными мужчины. Они промелькнули на его лице. Грегор протянул к ней руки и обнял. Джина шагнула ближе и прижалась щекой к его груди, слушая биение сердца. Постепенно ее покидал страх, что он неожиданно исчезнет, и она опять останется одна.
— После развода у меня наступила глубокая депрессия. Я не могла есть, не могла спать и не могла ни о чем думать. Это длилось месяцами. Отец не обращал на меня внимания. К тому времени все наши так называемые друзья испарились. Однажды я потеряла сознание в лифте и очнулась опять в больнице. Они продержали меня там почти два месяца. Отец сказал им, что у меня не все в порядке с психикой, и мне нужно пройти курс лечения. Но врач, узнав истинную причину моего горя, в конечном итоге выпустил меня из больницы под свое наблюдение. Я выполняла все его предписания почти два года. Это было не просто, но мне пришлось принять некоторые решения, пришлось примириться с тем, что со мной случилось, что случилось с нашим браком и ребенком.
