Шэрон Крум - Стильные штучки Джейн Спринг

Через пять минут все находящиеся в здании суда (за исключением разве что миссис Райли) забыли, зачем они сюда пришли. Все взгляды и помыслы были сфокусированы на Джейн Спринг. Неужели это она?

Только судья Рональд Е. Шепперд нисколько не удивился. У него было три дочери, и он уже привык к тому, что к завтраку одна выходит с черными ногтями и ярко-красными губами, вторая в одежде, которую не стали бы носить даже нищие, а третья наряжена так, словно она преуспевающая порнозвезда. Прокурор решила приодеться. Что же из этого? Было бы чему удивляться. Он перестал нервничать из-за суеты людской уже много лет назад. Это гормоны играют. Пройдет.

Грэхем пробежал два квартала, отделяющих офис от здания суда, и теперь едва дышал. Заметив коллегу, Джесси тут же бросился к нему.

— Где пожар? — задыхаясь, выдавил из себя Грэхем.

Джесси указал ему на Джейн:

— Это я обкурился или она?

— Господи! Неужели это мисс Спринг? — воскликнул Грэхем так громко, что на него даже оглянулись. Джейн тоже услышала его вопль.

Увидев насмешника, она помахала ему рукой и широко улыбнулась. Грэхем ответил тем же. Он не мог поверить собственным глазам.

Джесси прошептал:

— Да, это она. И сменила Джейн не только одежду. Она поменяла голос. Он у нее теперь такой… такой… Ну, она то ли мурлыкает, то ли напевает песенку «Que sera, sera».

— Господи, что она вытворяет? — Грэхем тоже перешел на шепот. — Может быть, вызвать «Скорую помощь»?

И тут Джесси, как давеча и Чип, понял суть происходящего.

— Джейн Спринг сказала, что поменяла имидж. Но знаешь, мы встречались вчера, и она молчала как рыба о том, что собирается явиться сегодня в суд в таком виде. И голос, и сама любезность — что-то тут странное происходит, Грэхем. Знаешь, что я думаю? Такая метаморфоза не могла случиться за одну ночь. Это продуманный трюк. Чужая душа — потемки, но это точно какая-то уловка. Впрочем, было бы очень мило с ее стороны предупредить заранее хотя бы меня.

— Глянь, какие у нее красивые ноги, — перебил приятеля Грэхем.

— Да, я заметил.

— А грудь! Смотри, Джесс, у нее появилась грудь. Красивая грудь. Женская грудь.

Джесси кивнул в знак согласия.

— И короткая стрижка ей идет.

— Грэхем, очнись. Заседание вот-вот начнется.

— Ладно, мне надо идти, — согласился Грэхем. — Позвони, если после перерыва Джейн придет в бальном платье.

По дороге назад Грэхем принялся напевать: «Que sera, sera» — и вдруг остановился как вкопанный. «Господи! Я понял! Я понял, кого она изображает. Спринг изображает Дорис Дей».

Когда Грэхем учился в колледже, он зарабатывал себе на карманные расходы не трудом официанта, как многие его однокурсники. По воскресеньям и три ночи в неделю он работал в маленьком заплесневевшем магазинчике, где продавались старые пластинки и книги. Разумеется, ни на какие чаевые здесь нельзя было рассчитывать, но у места было много других преимуществ. Ночь — спокойное время, ночью можно сидеть и заниматься своими делами. Грэхем, не сходя с рабочего места, подготовился не к одному экзамену. Кроме того, в магазинчик забредало много хорошеньких женщин — молодых специалисток в области истории искусств: они искали редкие книжки. Это всё плюсы.

Минус заключался в том, что хозяин, чтобы создать у себя в магазине «нужную атмосферу», постоянно ставил пластинки с музыкой, которую Грэхем просто не выносил. Среди этих ужасных альбомов были и песенки Дорис Дей. Кто скажет, сколько раз Грэхем, взбираясь по лесенке за высоко стоящей книгой, волей-неволей подпевал Дорис Дей. «Que sera, sera». Господи, сколько раз он видел ее фотографию на этом проклятом альбоме! Но почему Джейн взбрело в голову превратиться именно в Дорис Дей? У нее что, нервный срыв?

Ладно, допустим, что Джесси прав и Джейн с холодным расчетом действует по какому-то ей одной известному плану. Но как Дорис Дей может помочь ей выиграть судебный процесс? Она проиграла дело миссис Маркэм, потому что ходила без маски, была слишком Джейн Спринг. Может быть, эта неудача задела ее значительно глубже, чем могло показаться. Вдруг она вообразила, что если скрыть ту Джейн и стать мягче и добрее, то такое больше не повторится? Это, кажется, единственное разумное объяснение.

Какая, однако, кокетка! От нее можно ждать любых неожиданностей.

Глава семнадцатая

ДОРИС. Я совсем не хотела тебя смутить.

Вернувшись на работу, Грэхем тут же бросился в кабинет Джейн и с облегчением обнаружил, что там все осталось по-прежнему. Она не повесила на окна розовые занавески и не выкрасила стены в голубой цвет. Значит, Джесси все-таки прав. Это просто-напросто уловка, предназначенная для зала суда. Выходит, нет необходимости предупреждать Лентяйку Сюзан, что наш сержант спятил. Когда Джейн Спринг вернется в офис, она кончит ломать комедию, расставит все точки над «i» и снова превратится в сержанта, которого мы все знаем и терпим.

А тем временем в суде Джесси сидел за столом прокурора и смотрел, как Джейн произносит свою вступительную речь, — только смотрел, не слыша ни звука. Он готовил свое вступительное слово — то, что скажет ей, как только объявят перерыв. «Джейн, ты не могла бы объяснить мне эту новую стратегию в юридических терминах? И долго это будет продолжаться? И что, ты теперь каждый день будешь появляться на работе в таком виде? Может быть, мне стоит надеть белый галстук и фрак?»

Суд присяжных — восемь женщин и четверо мужчин — тоже не отводили глаз от произносящей свое вступительное слово Джейн.

— Доброе утро. Меня зовут Джейн Спринг. В этом деле я отстаиваю интересы жителей Нью-Йорка. Я изложу вам, какие обвинения выдвигает Нью-Йорк против Лоры Райли. Но сначала я бы хотела поблагодарить вас за согласие быть присяжными в этом деле. Это свидетельствует о том, как серьезно вы относитесь к своим штатским обязанностям и как цените справедливость.

Джейн была прекрасным оратором, но на этот раз ее риторика была лишней. Даже если бы она несла полный бред, никто бы этого не заметил. Мужчины были слишком увлечены размышлениями о ее стройных ногах, мелодичном голосе и лучезарной улыбке. Женщины восхищались покроем ее пиджака, ее шляпкой с лисьей оторочкой, лежавшей на краю стола, и золотой монеткой, что позвякивала у Джейн на запястье.

Не только слушатели, но и сама Джейн не слышала, что говорит. Она была слишком занята: нужно следить за походкой, за речью, за жестами.

«Помни, Джейн, — шептала она самой себе, — ты девушка, невинная и честная, ты никогда бы не увела чужого мужа и не застрелила бы своего. Ну, давай, все будет хорошо».