Вера Копейко - Тест на любовь
Самолет приземлился на десять минут раньше, неизвестно, отчего такое случилось, но случилось. Андрей, рассматривая прилетевших, внезапно наткнулся взглядом на женщину. Прямые рыжеватые волосы до плеч, челка, крупные глаза под ней, полный рот, красиво накрашенный, и взгляд — поверх всего и всех.
Андрей всюду наблюдал за людьми и не уставал поражаться одинаковости взгляда толпы — какой-то тупой устремленности в себя, в землю. Крайне редко встречаются вот такие — выше, за горизонт. Естественно, он стал наблюдать за женщиной. В джинсах, в куртке, все неброское, неяркое, но очень добротное и свежее. Рубашка из тонкой замши, что на ней, вряд ли уложится в среднемесячную зарплату клерка из хорошей фирмы. Эффектная женщина. Фигура все та же, как прежде. Как двадцать лет назад. Да, несомненно, это Ольга Геро, потрясшая сокурсников и преподавателя незапланированной победой в забеге на длинную дистанцию. После той победы, а это была его победа, Широков гордился собой — он способен влиять на человека, раскрыть возможности, о которых обладатель их даже сам не подозревает.
Это был первый эксперимент начинающего психотерапевта. Поэтому он навсегда запомнил девочку с журфака. Она была слишком неопытна для него, который не только учился в аспирантуре в университете, но и брал частные уроки у психотерапевта, располагавшего книгами, которых нет ни у кого в стране, — по психиатрии и психоанализу, их ему привозили с Запада. Человек, занимавшийся с ним, вкладывал знания в Андрея не бескорыстно, корысть была, но сейчас это не важно. Важно другое — первый практический опыт подтвердил: он может заставить другого исполнить его, Широкова, волю. Конечно, он запомнил подопытную Ольгу Геро навсегда.
Глядя на девушку из прошлого, а сегодня женщину под сорок — Андрей знал, сколько ей, хотя издали можно было дать лет на десять меньше, — он снова испытал удовлетворение.
Что ж, вероятно, кто-то еще сообщил ей импульс, позволивший продвинуться в жизни; она смотрела поверх людей свободно, спокойно, а уверенность, несуетность на пустом месте не возникают. Стало быть, у нее прочная основа жизни: достаток, твердые желания, вера в свое право на тот или иной поступок. Она, пожалуй, похорошела с годами, подумал Андрей. Есть такие лица, которые с течением жизни обретают большую привлекательность. Тоже вполне объяснимо — к сорока годам у тебя такое лицо, которого ты достоин. Ты сам делаешь свое лицо, природа только дает материал, с которым ты работаешь.
Андрею стало интересно: кто же она теперь? Какая?
Психологические опыты над посторонними Андрей Широков не прекращал никогда, они поддерживали его в форме и приносили неплохой доход. Он консультировал людей с достатком, которых все больше и которые по-новому смотрят на мир и себя в нем. Психоанализ перестал быть диковинкой, для многих он является подручным инструментом. К Андрею Широкову идут охотно и охотно платят. А он становится все опытнее, и гонорары растут.
Андрей вздохнул. Вот и сейчас он возвращается домой из Праги. Там доходно, интересно, но он не привык играть втемную, сидеть в закутке и не видеть пациенток. Пока ему удается отмахиваться от собственных назойливых мыслей: допустим, хозяин — барин. В данном случае хозяин — Иржи Грубов, его право просить работать с пациентами так, как ему хочется.
— А может, кому-то из них твой нос не понравится? — смеялся Иржи, когда Андрей пытался докопаться, почему ему ставят такое условие. — Они с недоверием отнесутся к твоим словам.
Что ж, логично. Каждый вправе выбирать себе психоаналитика, Иржи выбрал его для своих пациенток.
Логично, логично… Не тревога, а скорее любопытство не оставляло Широкова в покое. Ему казалось, что после операции этих женщин к чему-то готовят. Иногда ему становилось нехорошо — какой мощный поток онкологических больных проходит через клинику Иржи. Невероятно, сколько женщин идут под нож.
Но пока Широков просто размышлял об этом от нечего делать, по-настоящему он не задумывался. Он знал точно — когда ему захочется, он докопается до сути.
Ольга Геро взглянула на старого знакомца, но поскольку он смотрел мимо нее, она тоже сделала вид, будто не узнала, и направилась к выходу.
Водитель немного опоздал.
— Миша, впредь не задерживайся, — резко бросила Ольга водителю.
Он виновато посмотрел на нее и протянул:
— Но, Ольга Николаевна…
— Я знаю, дорогой, куда ты заворачивал по дороге. Ты взял немного вправо, проехал мимо поворота на Шереметьево и заскочил неподалеку, в поселок Менделеево. Я правильно говорю?
Он поерзал на сиденье, будто усаживаясь поудобнее, чтобы доставать до педалей. Миша был маленького роста.
— Да, Ольга Николаевна, от вас не скроешься. Ну, заезжал… А откуда вы знаете?
— Нетрудно догадаться — быть в этих краях, да на такой машине — и не завернуть к милашке?
— Ага, — кивнул Миша.
— Я попрошу тебя впредь не сворачивать на Менделеево. У меня нет желания болтаться в аэропорту. У меня время — деньги. — «И безопасность», — добавила она про себя.
Миша молча кивнул.
Ей нравился водитель, тем более что его наняла Ирма. Впрочем, все дела филиала агентства вела сама Ирма. Ольге лишь оставалось в точности выполнять указания — оформлять кое-какие бумаги. Наверное, Ирма еще не доверяла ей полностью. Впрочем, она из тех, кто вообще никому не доверяет.
Так что Миша — свой человек, проверенный. Не важно, кем и как, это ее не касается. Но была у него, как у всякого живого человека, своя страсть — подруга. Ольга видела ее несколько раз — симпатичная, молодая, Мишу она держала на коротком поводке и на жестком ошейнике; жаль парня, но с другой стороны — каждый получает свое. Она была выше его на целую голову, и он гордился ею. Прикажи она ему вообще не ехать в аэропорт, он бы не поехал. Но у милашки хватало ума — таких денег, какие он получает у Ольги, ему никто не даст.
— Ох, Ольга Николаевна, у вас глаз — ватерпас…
— Да, именно. Я всю жизнь зарабатываю фотографией. И вас всех, подкамерных кроликов, вижу насквозь.
— Ольга Николаевна, ну не сердитесь, ладно? В другой раз я ни на секундочку не опоздаю. Ого, погодите-ка ругаться. Взгляните в правое зеркало. «Семерка» вишневого цвета. Видите?
— Ты хочешь сказать, она увязалась за нами? Ну и что? У нас что, нет нормального движка?
— Да есть движок, но я другое хочу сказать, у «семерки» движок-то не «семеркин».
— А какой?
— А вот такой, держитесь-ка покрепче!
— Ну давай, держусь!
Миша так придавил педаль газа, что водитель из соседнего ряда покрутил пальцем у виска, и по губам можно было прочесть слово, по сравнению с которым «козел» — просто ласка. Миша подрезал ему нос и ловко ушел вперед по соседней полосе. Хитро улыбаясь, он посмотрел на Ольгу.
