Людмила Леонидова - Мужчина высшей пробы
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
После разговора с Максимом, который пообещал Оле вернуться домой, ноги понесли ее вновь к дому Кирилла. Но опять ей никто не открыл дверь. Соседка, сидевшая внизу на лавочке, узнала утреннюю гостью.
— Не нашли Кирилла Петровича?
— Нет.
— Вы, наверное, его невеста?
Оля кивнула.
— Сходите в больницу к Петру Романовичу. Он наверняка там, — посоветовала женщина. — Да и старика порадуете. Он мне столько о вас рассказывал! Я, глупая, утром растерялась, забыла вам подсказать. Здесь совсем недалеко, два шага.
— Конечно-конечно, — тут же согласилась Оля. — Как я сама не догадалась его навестить!
В больнице царило послеобеденное затишье.
Ленивый охранник, несмотря на указание пускать посетителей строго по расписанию, купился на приветливую улыбку Оли.
— Иди, только по-тихому, сейчас сон-час. — И, проведя пальцем по списку пациентов, спросил: — Отец говоришь?
— Да.
— Хорошо, что не зима, переобуваться не треба, а то застукают.
— Спасибо. Я потихонечку, не попадусь.
— Если что, скажешь, практикантка.
Оля поднялась в лифте на нужный этаж.
Отец Кирилла, бледный, осунувшийся и оттого выглядевший сильно постаревшим, лежал в палате, где, кроме него, было еще пять человек.
— Детка, как я рад! — увидев Олю, воскликнул он. И, испугавшись, что перебудит соседей, приложил палец к губам.
Оля протянула ему дежурный гостинец из апельсинов и яблок. Визит девушки так обрадовал больного, что, несмотря на состояние, он чуть не вскочил с койки.
— Лежите-лежите, Петр Романович. Что это вы вздумали заболеть? — укорила она старого человека.
— Ох, Олечка! Молодости все нипочем. А мы старые. Сначала переживал за то, что… — Он махнул рукой. — Не дай Бог даже говорить, что в мыслях держал, когда узнал о том, что Кирюша в заложниках с детишками оказался! Потом, когда все минуло, расстраивался за вас, Олечка, думал, обиделись на Кирилла. Свадьба ведь не состоялась! А когда Кирюша вернулся и сказал, что между вами все кончено… так мне плохо стало!
— Петр Романович, неужели из-за этого? Значит, я виновата в вашей болезни.
— Не расстраивайтесь, Олечка, дело не в вас. Во мне дело! Ведь с Кирюшей столько лет бобылями живем. С тех пор, как моя жена умерла и он свою первую любовь потерял! Эти события почти одновременно случились. А теперь все так хорошо складывалось, вы такая замечательная пара, и он вас любит, я это точно знаю. Только Кирюша ведь очень гордый, не признается, что переживает, и ранимый, весь в мать. Вы, наверное, не успели еще до конца понять, какой он. — Отец Кирилла разволновался и, схватившись за сердце, произнес: — Он с детства такой был. Новый год, как каждый ребенок, очень любил: елка, игрушки, подарки. Но вдруг однажды перед самым Новым годом сказал, что ему почему-то не нужна елка. Мы стали допытываться почему, он упрямо молчал, не хотел, чтобы его слабаком посчитали. Но потом признался: жалко дерево. «Постоит немножко у нас в комнате, а после иголки начинает ронять. Вы не знаете, елка так плачет!»
Оля не могла представить сегодняшнего Кирилла, опечаленного судьбой растения. Хотя психологи утверждают, что все человеческие комплексы, страдания родом из детства.
— Так что он и ребенком необычным был, и мужчиной тоже стал необычным.
— Да, — согласилась Оля, — мы с бабушкой считаем, что он… — Она посмотрела на старика, ей очень было жаль его несбывшихся надежд.
— Что — он, Олечка? — забеспокоился Петр Романович. — Не хотите говорить?
— Он мужчина высшей пробы!
— Ваша оценка дорогого стоит. — На глазах старика выступили слезы. — Спасибо вам, Олечка, утешили меня. А то я уж думал, все! Вы ведь тоже не простая девушка. Если б сбросить десятков пять лет, о такой, как вы, я бы сам мечтал!
— Перехвалите меня, — улыбнулась Оля.
— Кирюша, обжегшись в первый раз, очень осторожным стал, — словоохотливо продолжил Петр Романович, — неудача с Ларисой его подкосила. Она очень красивая была. Но только внешне. А в душе… Эх! Моя жена, Кирюшина мама, его предостерегала: «С красавицами одни хлопоты». Я согласен. У писаных красавиц столько соблазнов в жизни! Устоять не каждая может. Жена должна быть… А впрочем, вы как считаете, какой должна быть жена? Деток ведь этому учите?
Оля в замешательстве молчала.
— Я вас ввел в заблуждение?
— Нет. Почему же? Я отвечу. Если речь идет о вашем сыне, то у него жена должна быть особая, ведь и он человек особый. А что касается бесед с девочками на эти темы…
— Я вам как отец взрослого сына скажу, — в нетерпении перебил ее Петр Романович, — да и муж почти с полувековым стажем. Сейчас девушки все состоятельных ищут. Ведь так? Деньги в доме — хорошо, спору нет. Только достаток сам по себе ничего не значит. В доме любовь должна царить. А это все от женщины — и доброта, и мягкость, и улыбка. Знаете, за что я любил свою жену? Когда я просыпался, всегда видел на ее устах улыбку. Она мне так и помнится до сих пор. Вы не поверите, мы с ней всегда уступали друг другу. Вы ведь с Кирюшей всего лишь поссорились, не правда ли?
— Поссорились.
— Я вас так понимаю. Сам бы на вашем месте тоже… А впрочем, нет. Вы умная, вы должны его понять и… приготовиться с этим жить.
— Я, кажется, поняла и приготовилась, — засмеялась Оля.
— Вот и умница, вот и молодец! — обрадовался старик. — Вы мне даете слово? А то как я умирать-то буду, на кого его оставлю?
— Петр Романович, что вы такое говорите? Мы с вами еще…
— Хотите сказать, попляшем?
— Попляшем!
— Если обещаете, что на свадьбе, то назло болезням доживу.
— Не сомневайтесь.
— Обещаете? — спросил он.
— Клянусь.
Петр Романович повеселел.
— Олечка, это он вам рассказал, что меня сюда катапультировали?
— Нет.
— А кто?
— Соседка.
— Полина Дмитриевна?
— Я не знаю, как ее зовут.
— Значит, она. Обычно со всеми молчит, как партизанка, а вы, видно, ей по душе пришлись. Тайну доверила. А Кирюша, неужели он не рассказал? Ах, я ведь забыл, вы в ссоре.
— Нет, не в этом дело. Я его сегодня еще не видела. Думала, вы знаете. В школе его с утра не было. Я собралась помириться с ним, но увы!
— Если мириться, я сейчас вспомню, где он может быть. Так, — отец Кирилла наморщил лоб, приложив палец к виску, — вчера какой-то парнишка, ученик из лицея, ему вечером пару раз так настойчиво звонил. Кстати, может, вы знаете почему? Кирюша такой усталый, замученный был, а звонок еще больше его разволновал.
— Нет, — соврала Оля, дабы не мутить душу старику.
