Татьяна Тронина - Роман с куклой
А потом Ева совсем распоясалась – предложила им с Толей сойтись. Иву даже передернуло всю от подобной бестактности…
Пришел Даниил, стал рассказывать о шаманах. Но Ива слушала его вполуха, она все прокручивала в голове Евино предложение. Она – и Толик!
«Нет, Толик неплохой… Он мне даже нравится! Но зачем я ему? А он мне – зачем? Какая дикость!» – лихорадочно размышляла она и почему-то вспомнила о своей матери. Та никогда не рассуждала на подобные темы – если мужчина ей нравился, то ее уже ничто не могло остановить. Да и многие другие женщины, насколько об этом могла судить Ива со стороны, подобными рассуждениями себя не утруждали (и эта Ева в первую очередь). Они просто брали от жизни все, что могли, а высоконравственные рассуждения: имеет или не имеет смысла заводить роман с тем или иным мужчиной – их не волновали.
«Я и Толик… Какая дикость! Хотя… Он один, и я тоже. Почему бы нам не сойтись на какое-то время – до тех пор, пока Даниил не бросит Еву?.. Почему я, действительно, должна хранить верность Михайловскому – он-то этого делать не стал!»
– …болезнь может также возникнуть от одиночества, чувства собственной ненужности и отчуждения от других людей…
Когда Михайловский ушел из комнаты, а Ева продолжила наряжать свою чудовищную куклу, Ива с Праховым покинули их дом. Вместе.
На улице моросил мелкий холодный дождь. Небо – белое, мутное, без единого просвета.
– Тебя не покоробила ее бесцеремонность? – спросила Ива, раскрыв над головой зонт.
– Чья?
– Евы, разумеется!
– А, ты об этом… Не обращай внимания.
– Ты как будто защищаешь ее!
Прахов пожал плечами, переступил через лужу. Они вышли за ворота.
– Толя, я обещала Вере Ивановне варенье из облепихи. Зайдем ко мне, я дам тебе баночку, – тихо, безо всяких интонаций произнесла Ива.
– Что? А, да… Конечно, – рассеянно отозвался Прахов.
«Ева бы все это сделала красивее и остроумнее. И вообще, ей не понадобились бы все эти ухищрения, она бы просто позвала мужчину – и тот с радостью побежал бы за ней!» – мелькнуло у Ивы в голове.
Она уже с каким-то отчаянным, мстительным упрямством хотела, чтобы Прахов подчинился ей.
В доме было сумеречно; в сером, тусклом свете все вещи и предметы, наполнявшие комнаты, словно таяли, становились призрачными. Ива собралась было включить в прихожей светильник, но потом передумала.
– Толя, да сними ты плащ – видишь, с него течет! – с досадой произнесла Ива.
– Что? А, да… Конечно. – Прахов быстро разделся, скинул с ног ботинки, обнаружив слишком длинные, слишком плоские ступни в черных носках.
– Тапочки вон там…
Несколько мгновений Ива колебалась, а потом решительным шагом подошла к Прахову, положила ему руки на плечи. Тот дернулся, широко открыл глаза и едва сдержался, чтобы не скинуть ее руки – это неуловимое движение Ива все-таки успела угадать. Но она запретила себе отступать. Чем она хуже этой Евы? Она тоже в силах покорить любого мужчину…
– Толик, ты такой милый!
– Ива… Ива, а как же Михайловский? – растерянно прошептал тот. – Вроде как ты его любишь?..
– Ну и что?
Прахов вздохнул и, секунду поколебавшись, наконец обнял Иву. Почти неощутимо прикоснулся губами к ее щеке. Сначала его движения были медленными, очень неуверенными, а потом – слишком быстрыми. Он стиснул Иву в объятиях и принялся шарить руками у нее за спиной, ища «молнию» на платье.
– Нет, не так… Погоди, Толик, я сама!
– Ива! Господи, Ива!.. – пробормотал Прахов сквозь стиснутые зубы. Он все-таки расстегнул «молнию», сдернул платье вниз, к локтям, и прижался с поцелуем к плечу Ивы.
– Нет, это тоже не так… Толик, я сама!
Но Прахов уже не слышал ее – вертел в руках и очень напоминал ребенка, который торопится содрать с конфеты обертку, но от нетерпения у него ничего не получается.
– Где тут у тебя этот… диван, кровать? Где тут спальня?..
– Туда.
В странном вальсе, так и не выпустив Иву из объятий, Толя Прахов протанцевал с ней в соседнюю комнату.
Там была комната для гостей. Почему Ива не направила Толика в свою собственную спальню, она так и не поняла…
– Ива-а!.. – Он почти задыхался. Свободной рукой сбросил на пол вышитые диванные подушки. И совершенно напрасно – сам чуть не споткнулся о них. Довольно ощутимо прикусил Иве губу. «Ну вот, буду теперь ходить, как сватья баба Бабариха, с распухшей физиономией!» – в отчаянии подумала она, проводя языком по внутренней поверхности губы, и даже почувствовала легкий привкус крови.
Но Прахов этого как будто не заметил. Он сумел стащить с Ивы платье и теперь стягивал с нее колготки. Ива пыталась руководить Праховым. Она изо всех сил старалась превратить все это в изящную и страстную сцену соблазнения, но безуспешно.
В последний момент Ива вспомнила о том, что неплохо бы защититься как-то, что ли.
– Толик, погоди… Да погоди же!
– Что?.. – посмотрел он на нее круглыми, совершенно обезумевшими глазами.
– Вон там, в нижнем ящичке…
– Что?..
– Я говорю, вон там, в нижнем ящичке! – терпеливо повторила она, отталкивая его.
– Что?.. А, понял…
Он заметался по комнате – наполовину раздетый, расхристанный, придерживая руками расстегнутые брюки. Иве стало окончательно тошно. Она легла на спину, сложила руки на груди и закрыла глаза. В принципе можно представить, что рядом с ней сейчас находится Даниил Михайловский…
…Потом, уже после своего грехопадения, Ива наконец позволила себе открыть глаза. Прахов лежал рядом, уткнувшись лицом в диван, и были видны только пружинки светлых волос над его залысинами.
– Толик.
– Что? – Он быстро поднял к ней красное, трагическое лицо.
– Как ты?
– Ничего. – Он натянул на себя шелковое покрывало, которое до того было накинуто на диван, и стремительно оделся под ним. Когда он это сделал, Ива, соблюдая очередность, потянула покрывало уже на себя. Ей было очень неловко – но не наготы своей она стеснялась, а того, что произошло. Как низко она пала, стремясь быть похожей на Еву, стремясь стать обычной женщиной – как все… Но разве все чувствуют такие нестерпимые муки совести после этого?
– Как здоровье Веры Ивановны?
– Не очень… – Толик опустил ноги, нашарил тапочки. Потом, словно вспомнив о чем-то важном, спохватился и с признательностью поцеловал Иве руку. – Тебе хорошо было?
Ива сделала вид, что не слышала этого вопроса.
– Облепиха – очень полезная ягода, – пробормотала она. – Послушай, я не представляю, как Даниил живет с этой стервой…
– С кем?
– С Евой, с кем же еще!
