Развод. Ведьмы не стареют - Элен Блио
Да. Да, вот так, во множественном числе.
Когда моя Настя поняла, что она у него не единственная, с ней случился нервный срыв.
Это и стало началом конца.
Любила она его?
Не знаю. Может, она и сама не знала.
Это не любовь была. Я сейчас только начинаю немного понимать, что вообще такое — любовь.
У Насти с Яхонтовым была какая-то больная связь. Война. Она воевала с ним за право быть рядом, за то, чтобы он её добивался. А ему было по хрену.
Он получил свой профит. Свои дивиденды.
Он сделал плохо мне. Укусил. Зацепил. Уничтожил что-то важное для меня.
Я не любил Настю, но она была моей женой. Частью моей жизни.
И вот по этой жизни Яхонтов потоптался грязными, вонючими сапогами.
Обмазал дерьмом.
Я Настю простил.
Говорил ей об этом.
Понимал — она не виновата. Она стала жертвой очень умного, хитрого, расчётливого мерзавца. Это было целенаправленное стремление получить власть над женщиной, которая была женой конкурента. Врага.
Яхонтов именно так считал.
Я не был конкурентом.
Ему было плевать, что я сделал его в честной борьбе. Что я увёл у него клиентов и контракт не какими-то грязными, нечестными методами.
Как раз наоборот. Всё было прозрачно.
Я работал лучше. У меня программа была круче. У меня был ниже прайс при более высоком качестве и ответственности.
У Яхонтова были связи и крыша.
Иван был уверен, что в этой сделке ему помогут так же, как и в других.
Но клиент, который покупал наши услуги тут попался не простой.
Крепкий орешек. Адам Агдамов.
Очень непростой товарищ. Которого было не прогнуть Яхонтовской крыше. Агдамов сам мог кого хочешь прогнуть.
Я получил отличный контракт и партнёра, с которым реально вышел на новый уровень.
И дальше смог заниматься не только бизнесом, но и политикой, хотя не сказать, что любил это дело, но понял — без неё никуда. Сначала так, почти через силу во всё это влезал, потом втянулся, понял, что у меня получается, и мне даже понравилось.
Тут другие ставки. Азарт совсем иного уровня.
И Иван сейчас тоже это понял и стремиться так же войти в этот круг.
А я стремлюсь всеми способами его туда не пустить.
Даже не самыми честными.
И для Ивана будет еще много, скажем так «открытий чудных».
Янина спрашивает, почему я выбрал именно её в качестве объекта. Считает, что я прогадал.
Нет. Не прогадал.
Тут у меня, как ни странно, была совсем иная цель.
И тут мне на Ивана плевать.
Не плевать, как ни странно, на неё.
Не только потому, что она его жена.
Жена.
Настя моя погибла из-за Яхонтова. Нет, если рассматривать с точки зрения сухого протокола — он не виноват:
Не он вливал в горло моей супруги алкоголь, не он заставлял её садится за руль, не он гнал на сумасшедшей скорости. Она всё это сделала сама. Сама.
Вот только если бы не он — Настя не пошла бы на такой поступок.
Когда я приехал на место аварии она была еще жива.
Её не могли вырезать из машины. К счастью, тачка не загорелась, не взорвалась.
НУ, как к счастью, наверное, уже было бы всё равно. Просто думать о том, что она так вот так вот горела заживо... нет уж. Это страшно, как бы там ни было, кто бы ни был на месте жертвы.
- Дем, прости.
- Тише, не нужно, всё будет хорошо, тебе помогут.
- Я умру сейчас, Дем, я хочу, чтобы ты знал. Он... я его ненавижу. Он... он просто хотел причинить боль тебе. Ему было на меня плевать. Он не любил меня. Он никого не любит.
Мне было плевать на то, любил кого-то Яхонт, или нет. В тот момент мне было безумно жалко дурочку Настю, и я чувствовал свою вину.
Если бы я её любил она не встала бы на этот путь. Не стала бы искать чувства и эмоции на стороне. Она осталась бы верной, преданной.
Я винил Ивана, но я винил и себя.
Настя умерла почти сразу после этих слов. Успела только еще раз у меня попросить прощения.
Бедная девочка Настя.
Я тогда решил, что не буду мстить Яхонту.
Специально не буду.
Но поперёк горла я ему встану. Однозначно.
Но разве это не месть?
Когда мне Ирка позвонила я сразу понял о чём будет речь. Я был к этому готов.
Мстить — не мстить... Это просто слова.
Красивые и громкие.
Уничтожить, чтобы эта мразь больше не смела никому портить жизнь.
Узнал о том, что он сотворил в своей семье и был не удивлён.
Такие идут по головам.
Для таких нет понятий близкие, родные. Любимые.
Есть понятие власть и бабло.
Сначала бабло даёт тебе иллюзию власти.
Потом ты понимаешь, что сколько бы ни было бабла, но если реальной власти нет — всё это просто мишура.
Твоё бабло без власти могут запросто отобрать.
Примеров этому сотни, если не тысячи.
Поэтому я пошёл во власть.
Поэтому сюда же пытается прорваться Яхонтов.
И я могу дать ему эту возможность.
Помочь.
Продвинуть.
Дать иллюзию победы.
А потом…
У него очень интересная жена.
Дело не в её внешности, хотя да, она красивая.
Зрелая. Умная. Смелая. С характером. Сильная.
Растерянная.
Шокированная тем, что сама жила в иллюзорном мире.
И продолжала бы жить, если бы не случайность.
Но все случайности не случайны.
И то, что этой женщине пришлось прийти за помощью ко мне — тоже не случайность.
Как и то, что я хочу узнать её поближе.
Нет, не так…
Просто хочу её.
Это иррационально. Я понимаю.
Я сам на это не рассчитывал.
Я не думал, что получится так.
У меня были совсем иные планы.
И я…
Я спасовал.
Спасовал перед ней.
Перед её беззащитностью.
Да, несмотря на всю свою силу, на свою мудрость, на характер, она беззащитна.
И эта растерянность в глазах.
Непонимание.
Уязвимость.
И желание бороться до конца.
А у меня желание разложить её на атомы, на клеточки, по полочкам, по винтикам разобрать и понять — как это работает?
Почему я не могу тормознуть себя.
И при этом торможу.
Не могу остановиться и останавливаюсь.
Не хочу причинять боль и... всё равно причиняю, и еще причиню.
Хочу защитить.
Не
