Развод. Новая жизнь "ягодки" - Елена Владимировна Первушина
— Гораздо проще свалить вину на меня, чем признать собственные ошибки.
— Без тебя всё встанет на свои места!
— Да с чего бы это? Ты уже напортачил, превратил счастливую жизнь в руины, теперь надо думать о том, как исправлять. Но вместо того, чтобы пораскинуть мозгами, ты закапываешь себя ещё больше! Убьёшь меня?
— Убью.
В его голосе слышится обречённость. Вот только меня это совершенно не устраивает.
— А что потом? Моя смерть наладит твою жизнь? Вернёт Ольгу? Твоё наследство? Работу? А ты продумал, куда будешь прятать труп и как заметать следы? Аню ты тоже убьёшь как свидетеля?
Владик передёргивает плечами.
— Думаешь, следователь не расколет девочку-подростка, по вине которой убили женщину?
— Аня не при чём!
— О, ещё как причём, — в моей крови бурлит адреналин, и я уже физически не способна отступить. — Сядет как миленькая вместе с тобой. Что там дают группе лиц за убийство по предварительному сговору?
— Она несовершеннолетняя.
— Кто из нас юрист, ты или я? Ответственность за убийство наступает с четырнадцати.
— А что ты мне предлагаешь?! — орёт не своим голосом. — Пойти повеситься или, может, на теплотрассу к бомжам присоединиться?
— У тебя сейчас два варианта. Первый: ты пытаешься на меня напасть, а я ору во всё горло и изо всех сил защищаюсь, по пути стараясь как следует исцарапать твоё лицо для облегчения работы следователей. Чтоб моя смерть не стала для тебя лёгкой.
Я ведь и правда готова к самому плачевному исходу, но без борьбы сдаваться не собираюсь.
Похоже, Владик замечает мою решимость, поэтому грубо уточняет:
— А второй?
— Ты забываешь о моём существовании. И о моих детях тоже. Живёшь своей жизнью и не попадаешься нам на глаза. Мне плевать, будешь ты общаться с Аней и Ольгой или нет. Но со своей дочерью я тебе видеться после сегодняшнего не позволю.
— Мама! — в квартиру врывается Катя, позади которой маячит перепуганная Аня.
Вот дура!
Нашла кого позвать.
— Ты что здесь делаешь? — закрываю дочь от Владика своим телом. — Немедленно уходи!
— Папа, что происходит? — не слушает меня. — Зачем тебе молоток? Хотел навредить маме? — дочка моментально звереет и, сверкая глазами, выскакивает из-за меня, закатывая рукава.
— Я… — бывший теряется от напора, — я просто…
— А ты, — Катя тыкает пальцем в Аню, — ты ему помогала! Ты специально заманила маму!
— Не кричи на сестру! Она не знала и ни в чём не виновата, — Владик защищает свою кровиночку, забывая, что вторая дочь — тоже родная.
— Ну конечно, никто ни в чём не виноват. А твоё сокровище — просто девочка-припевочка, — ярится Катя. — Подружилась со мной, выгнала маму из дома, отобрала тебя. Даже в Новый год от меня избавилась!
— Аня ни при чём.
— А кто при чём?
— Она ведь тоже моя дочь! — умоляюще кричит бывший, а я притягиваю Катю поближе к себе, подальше от неадеквата. — Как ты не понимаешь? Я просто хотел хотя бы раз дать ей то, что было у тебя каждый год.
— Вот только ты не учёл, что я не виновата в её горестях, — выплёвывает дочка, — ни я, ни мама. Только ты один.
Глава 29
Владик роняет молоток и опускается на корточки, скрывая лицо в руках.
— Но мне тоже было тяжело, — глазам своим не верю, когда замечаю, как на пол падают капли слёз. — Я не знал, как исправить ситуацию. Как сделать так, чтобы люди, которые мне дороги, были счастливы. Мне же тоже было не разорваться. Думаешь, я твою маму не любил?
Ого. Так я не корень зла и ужасная женщина?
— Твоя мама так на меня смотрела, столько всего делала, я чувствовал себя королём, — продолжает Владик сдавленным голосом. — Как после этого можно было остаться равнодушным? Вот я и запутался. А потом всё пошло под откос.
Подняв голову, смотрит на меня, уже не скрывая слёз.
— Почему ты перестала быть любящей и покладистой женой? Чего тебе не хватало? Я ведь тщательно продумал нашу жизнь. Мы были довольны и счастливы. Ты могла просто сделать вид, что не знаешь.
— Никто не был счастлив, — боже, какой же он дурной, — ни я, ни Ольга, ни наши дети. Наверняка, и ты чувствовал, что совершаешь ошибку, но не хотел отказываться от сложившегося уклада.
— И что мне теперь делать?
— Для начала обустроить этот бомжатник, — показываю рукой на квартиру, — здесь же жить невозможно.
— Ты обобрала меня дочиста. На нормальное жильё денег не осталось.
— Найди работу.
— Я бы с удовольствием, но твой хахаль мне такие нелестные рекомендации оставил, что о прошлой зарплате можно только мечтать.
— Он не хахаль!
— Да без разницы. Я пришёл к Оле, сказал, что раз вложился в квартиру, которую мы купили для Ани, то имею право жить в ней. Но она меня прогнала, сказала, что документы составлены на её имя. А ещё, что не позволит видеться с дочерью.
Умная женщина. Прямо растёт в моих глазах.
— Вы обе меня бросили, — всхлипывает. — Дима с Катей на телефон не отвечают. Одна Анечка со мной разговаривает, — с тоской смотрит на притихшую девчонку в углу.
— Пап, ты выглядишь жалко, вставай, — видно, что Кате жутко неудобно видеть отца в таком виде. — Помнишь мою любимую сказку? Ты мне в детстве часто её читал.
— Двенадцать месяцев.
— Да, падчерица всегда честно трудилась, поэтому и получила свою награду. А сестра и мачеха поплатились за свой склочный характер и лень. Ты же сам меня учил запоминать сказки и применять их мудрость в реальной жизни. Может, пора и тебе послушать своего совета?
— Доча, прости, — Владик встаёт и порывается обнять Катю, но та инстинктивно делает шаг за мою спину. — Мне что, совсем теперь веры нет? Родная дочь даже обнять не позволит.
Мне сразу становится неуютно. Будто это я натравила ребёнка против родного отца. Пытаюсь отогнать непрошенные ощущения, снова вступив в диалог:
— Владик, давай ты для
