Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Еще на площади у него буквально сорвало крышу при мысли о том, что этот внешне отстраненный человек может исполнять нечто настолько бесстыдное и в то же время… прекрасное. С маской или без нее — Мо Жань узнал Чу с первой секунды, лишь завидев его прямую, словно бамбук, спину, и высоко вздернутый подбородок. Он наблюдал за ним не один год — как мог он не узнать его?!
Его учитель всегда великолепно импровизировал, так что Мо Жань, лишь завидев издалека знакомый силуэт в белом посреди площади, ожидал чего угодно. Но… не это. Не эти раскованные, завлекающие движения, балансирующие где-то между высоким искусством и откровенным соблазном... Мо Жань буквально прирос к месту. Кровь кипела. Он едва слышал звуки музыки — так громко колотилось его собственное сердце. Он не мог не смотреть, не мог уйти — не мог даже пальцем пошевелить потому что малейшее движение могло убить его.
В это мгновение он готов был попасться с поличным, быть раскрытым — да что угодно, лишь бы этот танец никогда не прекращался. Лишь бы Ваньнин продолжал танцевать, порождая в его голове абсолютно непристойные фантазии, словно сошедшие со страниц древнего сборника Лунъяна. Лишь бы проживать это мгновение вечно…
...Тем утром он едва успел скрыться. Сюэ Мэн, этот павлин, как оказалось, был знаком с балетмейстером Чу. Казалось, Ваньнин отлично знал всю семью Мо Жаня, и оставалось только удивляться, как они сумели каким-то чудом избегать друг друга все эти шесть лет. Мо Жань, конечно, подолгу отсутствовал на гастролях — но ведь он все равно время от времени возвращался домой…
Впрочем, он понятия не имел, что бы произошло, если бы они с Ваньнином столкнулись раньше. Он был настолько ослеплен своей глупой, вздорной ненавистью, что легко мог бы наломать дров…
...Мо Жань думал о Ваньнине весь день. Вспоминал, как тот отреагировал на его внезапный поцелуй. Раскрасневшееся лицо, и глаза — резко распахнутые от шока и волнения, а затем опасно сощуренные. Прокручивал в голове каждое слово Чу: про «случайные связи», Ши Мэя и «некого больше позвать»...
Он отлично знал, что у Ваньнина никого не было: в конце концов, он был у него дома уже дважды, и видел своими глазами эту неприступную, удручающе одинокую крепость. Балетмейстер, судя по всему, окружил себя ледяной стеной — и распугал всех, кто теоретически мог им заинтересоваться. У него не было никого, кто мог бы о нем позаботиться. Никого, кто мог бы его защитить — а Мо Жань был уверен, что Ваньнин чего-то страшно боится. До такой степени, что держит в доме оружие…
Что же, Мо Жань собирался стать тем, на кого Ваньнин сможет положиться. Тем, кто будет заботиться об этом упрямом человеке, прогонит все его страхи. Он всё изменит — проломит этот чёртов лёд. Чу пока что об этом не мог знать, а потому сопротивлялся, но очень скоро, увидев, что Мо Жань не собирается отступать — он все равно рано или поздно сдастся… Юноша был готов ждать. Он был даже рад играть роль друга — почему бы и нет, если это позволяло ему в итоге приблизиться к Ваньнину?..
...Ровно в десять вечера он затормозил перед домом балетмейстера, отправив тому быстрое сообщение о том, что уже «на месте». Ваньнин не заставил себя ждать: буквально через пару минут он ловко забрался на сидение сбоку от водителя — впервые он по собственной инициативе оказался от Мо Жаня так близко.
В ту же секунду салон авто окутал пьянящий аромат цветущих яблонь, и на мгновение юноше пришлось закрыть глаза, потому что свежий, пряный запах почему-то действовал на него словно самый крепкий алкоголь. Он был трезв, но на секунду словно захмелел.
К тому же, этим вечером балетмейстер выглядел… необычно.
На Чу были облегающие черные джинсы, которые искусно обрисовывали его стройные, длинные ноги. Дорогая рубашка с невообразимым абстрактным принтом под атласным черным плащом была расстегнута на несколько пуговиц, открывая тонкие ключицы и изящную шею, обвитую грубым золотым чокером. На носу балетмейстера красовались солнцезащитные очки из дизайнерской коллекции.
Мо Жань сглотнул. Неожиданно ему захотелось включить кондиционер — настолько вдруг стало жарко. Он привык видеть Ваньнина в трениках и растянутых футболках, в безразмерных мешковатых свитерах, взятых словно с чужого плеча, и даже в ханьфу. Его балетмейстер обыкновенно предпочитал белый цвет, и потому было весьма странно лицезреть его таким… но ему, определенно, был к лицу этот образ. Он выглядел так, словно сошел с обложки GQ.
— Что такое? — поинтересовался Ваньнин, опуская очки на кончик носа. — У меня после простуды все еще немного чувствительные глаза. Я не собираюсь ослепнуть от иллюминации. — ...Ничего, — Мо Жань усмехнулся, подумав, что, скорее, это его Ваньнин ослепит весь клуб собой. От одного взгляда на него в таком образе по телу разливался нестерпимый жар. Он так и не решил, что его заводит сильнее: созерцание обнаженной шеи и ключиц, или эти узкие, стройные бедра. — Так мы едем? — Ваньнин нахмурился. Он явно не мог понять, почему Мо Жань бросает на него странные взгляды и все никак не заводит машину. — Ага, — Мо Жань, наконец, казалось, расслабился. — Просто подумал, что эта рубашка Вам к лицу. Круто смотрится, — сквозь темные очки он не видел выражение глаз Ваньнина, так что мог только догадываться о реакции на комплимент по на секунду поджавшимся губам. — Вздор, — внезапно процедил Чу тоном, от которого мороз шел по коже. — Мо Вэйюй, мы либо едем в клуб, либо я прямо сейчас ухожу. И… перестань называть меня на «Вы». Это неуместно. Я всего на несколько лет тебя старше. — ...Хорошо, ...Ваньнин, — Мо Жань тут же расплылся в улыбке, и внезапно повернулся к балетмейстеру, нависнув над ним. Чу резко выдохнул, вжимаясь в спинку сидения. Очки сползли по спинке носа вниз, и на Вэйюя уставились два широко распахнутых, полных
