Большой оххх - Никки Эштон

Порывшись в морозилке, я нашел лазанью, которую можно разогреть в микроволновке и решил, что этого вполне достаточно. У меня не было ни сил, ни желания готовить что-нибудь более аппетитное.

Я разорвал коробку и уже собирался выбросить ее в мусорное ведро, когда услышал тот же глухой стук, что и несколько минут назад, и теперь, когда я был на кухне, я слышал, что он доносится из-за другой стороны стены — из спальни Джонни.

Я отбросил лазанью в сторону, побежал в комнату Джонни и толкнул дверь.

— Джонни? — Я не мог его видеть, но как раз перед тем, как мой взгляд опустился на пол, я услышал, как он застонал. — Черт возьми, ты в порядке?

Я бросился к своему брату, который лежал на полу лицом вниз, ноги его были вывернуты под странным углом, брюки спущены до лодыжек.

— Как думаешь, ты что-нибудь сломал? — Спросил я, осматривая его тело.

— Откуда, черт возьми, мне знать? — тихо простонал он. — Я почти ничего не чувствую…

— Черт. — Я встал на колени и опустил голову, так что она оказалась совсем рядом с головой Джонни, лежащего на полу. — Хорошо, где-нибудь сейчас болит?

— Нет, — простонал он. — За исключением того, что я, возможно, сломал нос. Я упал лицом.

— Что, черт возьми, ты делал? — Спросил я и достал телефон из заднего кармана.

— Натягивал брюки или, по крайней мере, пытался это сделать.

— Где Тереза?

Я набрал номер службы экстренной помощи, мысленно проклиная и ненавидя свою мать. Она знала, что должна была оставаться дома в пятницу, пока либо я не вернусь домой, либо Джонни не уйдет. Джонни заканчивал работу в обеденный перерыв, и его напарник подвозил его домой, в то время как я часто работал допоздна в ночь перед выходными, особенно если одна из групп не заканчивала запись своих треков — боссы разрешали группам оставаться в студии до пятничного вечера без дополнительной оплаты и времени. Многие музыканты подхватили их идею. Это означало, что Тереза должна была быть дома и присматривать за своим чертовым сыном.

— Ее не было дома весь день, — выдавил Джонни. — Черт, кажется, я определенно сломал нос. Что, если это испортит мою внешность?

Я посмотрел на своего брата и вздохнул, удивляясь, как, черт возьми, он может оставаться таким позитивным.

* * *

К счастью, Джонни ничего не сломал, даже носа, так что он был вполне счастлив, чего я не мог сказать о себе.

Я устал, проголодался и был зол — так чертовски зол, что даже описать это голодом было трудно; это было нечто гораздо большее. Пока Джонни осматривали, тыкали в него пальцами, делали рентген и сканировали, я пытался дозвониться до Терезы. Она не отвечала, и из-за состояния Джонни и количества растущих чеков, мне пришлось долго ждать и продолжать звонить ей, но она просто игнорировала множество моих проклятых звонков, что еще больше выводило меня из себя.

Наконец, почти в час ночи мы смогли отправиться домой, так как врачи были уверены, что Джонни ничего не повредил.

— Ты же знаешь, что не обязан укутывать меня, как ребенка, — пожаловался Джонни, когда я натянул одеяло ему на плечи.

— Ну, перестань вести себя как ребенок и пытаться делать то, чего, как ты знаешь, делать не следует. — Я терпеть не мог злиться на него, но с его стороны было глупо пытаться переодеться без чьей-либо помощи.

— Я, черт возьми, все время одеваюсь сам. — Он сердито посмотрел на меня и стянул одеяло до пояса.

— Да, но обычно кто-нибудь остается рядом на всякий случай.

— Никогда раньше не было «на всякий случай», это было всего однажды, так что перестань смотреть на меня так, будто я нассал на твои чертовы чипсы, а потом насильно скормил их тебе.

— Да, в данный момент я бы не отказался даже от чертовых чипсов, потому что ничего не ел.

Я подошел к его прикроватному столику и проверил, есть ли у него все необходимое, включая катетерную трубку и бутылочку, а также противовоспалительные и релаксирующие препараты.

— Все на месте, как и каждую ночь, — со вздохом сказал Джонни. — Перестань суетиться и иди поспи или поешь, что-нибудь, что поможет прийти в себя. А еще лучше, позвони Уиллоу и уговори ее остаться на ночь.

Моя спина напряглась, когда я подумал о ней и задался вопросом, не веду ли я себя как придурок, ожидая, что она будет мириться с моим дерьмом. Из-за того, что Тереза была такой ненадежной, мне пришлось взять на себя ответственность за заботу о Джонни, а любая девушка не хотела быть ограниченной в том, куда и когда она могла бы пойти, потому что ее парень должен был присматривать за своим братом.

Чертов парень. У нас было три свидания, если считать ту ночь, когда мы познакомились, но я уже видел себя ее парнем; я был полон решимости предложить ей встречаться, но теперь не был так уверен из-за своих обязанностей.

— Чарли, перестань думать об этом, — сказал Джонни. — Ты ей нравишься, и я поговорю с мамой и скажу ей, что она должна проявить инициативу.

Я развернулся к нему лицом, разозленный тем, что он вообще думал, что она обратит на него внимание.

— Тебе не пришлось бы с ней разговаривать, если бы у тебя была сиделка. У тебя есть деньги.

Челюсть Джонни напряглась, когда он провел рукой по волосам. Он не хотел, чтобы за ним ухаживали с тех пор, как произошел несчастный случай, и всегда настаивал на том, что мы сами справимся. Дело в том, что это я должен был справиться. Это я беспокоился о нем каждую минуту, когда меня не было дома, боялся, что, хотя я и оставил Терезу с ним, она может решить встать и уйти искать выпивку или какого-нибудь парня, с которым можно было бы потрахаться.

— Я не хочу. Я поговорю с ней, а теперь иди спать, или что ты там собираешься делать, но не звони Уиллоу, потому что, если она приедет, я не уверен, что ты не испортишь все своим подростковым настроением.

— Как будто я мог позвонить ей в такое время, и я не такой. Я зол на ситуацию.

— Что твой брат калека? Ну, черт возьми, Чарли, это я живу в такой ситуации, а не ты.

Я покачал головой,