Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская

— И подонок, — кидаю ей.

— И богатый, — как-то подобрев, говорит мамуля. Она вообще меня слышала?! — Слушай, ну за такого я бы замуж вышла.

— Слышал бы тебя папа…

— А вот узнает об этих словах папа — я тебя убью, — расплывается в улыбке. Холодок по спине проходит. Понятно, ничего не рассказываем. — Не знаю. Хорошенький на мордашку. А как вы смотреться хорошо будете, м-м-м.

— Не будем, — протестую, нахмурившись.

— Будете, — как-то довольно произносит. — Он в тебя по уши влюбится. Ты у меня красотка сногсшибательная.

Закатываю глаза и вырываю телефон из рук. Всё. Мама поплыла, согласившись с тем, что я теперь замужняя женщина.

— Ну-ка, давай-ка я с ним познакомлюсь, — начинает эта сваха.

— Нет. У нас пункт в договоре. Ему до моей семьи до бороды. Поэтому, мамуль, никак, — развожу руками.

— Вот козёл, — не стесняется в выражениях. — Ну ничего. Ты его быстро исправишь. У тебя характер такой. Ты с виду милая, а как укусишь — до слёз доведёшь.

— Мам! — смущённо выпаливаю. — Не исправлю!

Резко подскакиваю с небольшого стульчика.

Да Пожарского только могила исправит!

— Всё, проехали! — восклицаю и собираюсь пойти к Астре лечь спать. Завтра возвращаться в дом Пожарского, поэтому нужно насладиться родными стенами и тишиной. — Только папе пока ничего не говори, ладно?

— Да, конечно, — обнимает себя мама за плечи. — А то прибьёт его, и станет моя дочка вдовой.

Это да… Его ещё и посадят. А Пожарский того и не стоит!

ГЛАВА 30

Глеб

Захожу в дом, не включая свет. Спокойно ориентируюсь в темноте, ещё и в родных стенах, подсвеченных светом луны.

Что-то тихо, несмотря на то что в моём доме живут теперь две девушки.

Думал, что зайду, услышу детский смех, топот ножек. А тут ничего.

Поглядываю на время и понимаю, почему дом кажется пустым.

Десять вечера. Астра наверняка уже спит, а Люба легла к ней под бочок, засопев от радости, что я весь день не мозолил им глаза.

Зайти к ним, посмотреть? Есть вероятность, что разбужу их. Но чёрт, так хочется глянуть на дочку. Освоилась ли здесь? Спит в кроватке, купленной специально для неё, или с матерью в одной постели?

И на реакцию Любы посмотрел бы. Слишком она была бойкой в тот раз при обсуждении контракта. Готова была терпеть меня сутками, лишь бы Астра спала с ней.

Но не сегодня.

Устал как собака. Даже не поел ни разу за день.

Дёргаю носом и, как назло, ощущаю запах еды.

Совсем с ума с голодухи сошёл. Галлюцинации начались. Резко останавливаюсь и принюхиваюсь ещё раз.

Да ну… Реально чем-то пахнет.

Пялюсь на дверь кухни и не могу вспомнить, когда там вообще раньше витал запах еды. Обычно я ем в ресторане. Дома плита ни разу не включалась с тех времён, как я сюда переехал.

Распахнув дверь, ничего не нахожу. Ни на плите, ни на столе.

Показалось?

С чувством разочарования, но одновременно с надеждой дохожу до холодильника. Открываю и, сомневаясь, что вообще зашёл в свой дом, оглядываю заполненные кастрюлями полки.

Здесь обычно лежит мало еды. А тут… её дохрена.

И всё подписано. С тарелки с пищевой плёнкой хватаю записку и усмехаюсь.

«Смотрите не дотянитесь своей длинной шеей до котлет. Они для Астры. Наши рядом».

Почему длинная шея? Нормальная она у меня.

Но тарелку ставлю обратно. Все просматриваю и облизываюсь.

Домашнятина.

Её я не ел ни в детстве, ни с одной девушкой. Ни мать, ни Марта не готовили. Только сестра баловала жареной картошкой, но даже не могу вспомнить, когда мы с ней в последний раз виделись. Надо будет это исправить.

Включив свет, накладываю макароны в виде цветочков в тарелку. И хмыкаю. Необычно. Туда же отправляются несколько котлет и овощной салат.

Приступаю к еде, не ожидая ничего хорошего. Наверняка всё пресно и невкусно. Привыкла с ребёнком же жить, а там вечно надо недосаливать, специй не досыпать.

Но стоит попробовать котлету, как брови летят вверх.

Очень даже неплохо. Покупные же, скорее всего.

Неожиданно дверь на кухню тихонько открывается. Нежная, зевая, топает вперёд. И не сразу замечает меня — с закрытыми глазами и открытым ртом, который прикрывает ладошкой.

— Что, ночной дожор, Нежная? — пугаю её и заставляю моментально захлопнуть рот и распахнуть глаза. Видит меня, и на её милом личике появляется раздражение.

— Могу себе позволить, — поправляет ворот белого халата. — Муж есть, ребёнок есть. Для кого стройной и красивой быть?

— Логично, — усмехаюсь, засунув макароны в рот.

— Ого, — удивлённо смотрит на меня. — Боги Олимпа употребляют еду обычных смертных?

— За бога тебе плюс, — спокойно говорю и салютую ей вилкой. — За макароны и котлеты тоже. Есть можно.

Хмыкает, скрещивает руки на груди и проходит к холодильнику.

И я, не удержавшись, спрашиваю:

— Почему длинная шея? Она среднестатистической длины.

— А вы линейкой замеряли?

— Линейкой обычно не шею меряют.

На секунду она теряется от моих слов. О чём опять подумала, извращенка?

— Потому что вы жираф, — бурчит, отворачиваясь. — Самомнение такое же, как и жирафья шея. И долетают до вас слова не сразу, будто долго-долго летят.

Усмехаюсь от её слов.

Ну, конечно. Как иначе?

— Как первый день в доме? — игнорирую её колкость.

— Учитывая, что вас не было целый день — чудесно, — улыбаясь, открывает холодильник и наклоняется к нижним ящикам, где до этого я нашёл фрукты.

И мне открывается прелестный вид — обтянутая тканью халата задница. Её я уже видел и голой, на пляже, но здесь совсем другой ракурс. С виду мягкая, не накачанная, как у тех девиц, что крутятся обычно вокруг меня.

От ощущений в ладонях, касающихся мягкой попы, в брюках тут же становится тесно.

И я удивлённо хлопаю глазами, когда у меня… встаёт на Нежную?

Сжимаю кулаки, и наваждение пропадает.

Бред какой-то. Минутная слабость.

Секса около месяца не было, вот и в подвешенном состоянии. Не могла меня возбудить Люба.

Утыкаюсь носом в тарелку и замечаю, как девчонка выпрямляется, хлопает дверцей, держа в руках банан.

Млять!

Вздыхаю, откладываю вилку.

Там что, других фруктов не было?

Зло встаю, хватаю тарелку и отправляю недоеденное в холодильник.

— Так плохо? — вдруг спрашивает, явно оскорбленная моим поступком.

Поступить так с едой женщины — вырыть себе могилу, мне кажется.

— Вкусно, — выпаливаю в гневе и прохожу мимо неё, снова цепляясь взглядом за банан, который Любовь подносит к губам. Млять-млять-млять!

Моментально взрываюсь.

— Приятного аппетита! — гаркаю и оставляю девчонку в недоумении. И быстрее спешу в свою комнату, под холодный душ.

ГЛАВА 31

Любовь