До встречи в метро - Евгения Кловер
– Не понимаю, – он качнул головой, – почему такого нет у Оли?
Мальцева пыталась поймать суть разговора. Она пристально вглядывалась в губы парня. Однако то, как он посмотрел на ухо Лизы, дало ей ответы. Она поманила его к планшету.
«Лиза не родилась глухонемой, она теряет слух из-за перенесенной в детстве болезни. Еще есть те, кто рождаются слабослышащими, и кому аппарат помогает лучше слышать. Но я не отношусь ни к одной из этих категории. Для меня он бессмыслен. Родители надеются найти устройство, которое дало бы мне хотя бы на несколько процентов различить окружающий звук, но это вера в чудо. Они истощали этими ожиданиями меня и себя с детства, и до сих пор истощают. Поэтому, пожалуйста, не делай такое лицо. Никакой жалости. Меня не излечить. И мне это не нужно. Любить жизнь можно и без звуков. Они живут внутри. »
Оля взяла ладонь Камиля и уверенно приложила ее к своей груди, там где бьется сердце. Лиза и Эдик неловко заерзали на стульях, переглянулись и бесшумно покинули столик, будто их и не было тут только что.
Камилю было наплевать на Эдика и Лизу. Он чувствовал сердцебиение под своей ладонью, и как колышется грудная клетка девушки, сидевшей рядом. То, что написала Оля, тронуло его. Вовсе не фраза о том, что она никогда не будет слышать, а та, в которой сквозила боль от непонимания ее родителями. Какой бы хорошей и крепкой семья ни была, многие трещины и травмы люди получают именно оттуда. Будучи старшим ребенком, он и сам ощущал на своих плечах непосильную ношу – быть ответственным не только за себя, но братьев и сестер, забывать о себе в угоду другим. Вот только рано или поздно нужно уметь сказать «нет» даже тем, кого любишь. И взять судьбу в свои руки.
Задумчиво взглянув на витиеватый почерк Оли, Камиль кивнул, убрал свою ладонь с грудной клетки девушки и взял в руку стилус.
«Уверен, что твои родители очень сильно любят тебя. То, что они не смирились и не принимают судьбу, говорит об этом. Ты же это понимаешь? Но тебе нужно перестать им подыгрывать и перестать быть ведомой девочкой, просто покажи, что ты уже сформировавшаяся личность и уверенная в себе девушка»
Он встретился с глазами, в которых плескались удивление вперемешку с болью. Оля вымученно улыбнулась, сжала ладонь в кулак, поднесла ко лбу и потом к подбородку, как уже делала тогда в метро. Камиль запомнил жест благодарности, покачал головой.
– Не сто-ит.
Перед ними оказался большой кусок морковного торта, посыпанного тертым грецким орехом. Оля и Камиль удивленно вскинули головы на стоящего над ними Эдика.
– Презент от кофейни, – тот подмигнул им и снова скрылся за дверями, ведущими на кухню.
«Они с Лизой подумали, что мне стало грустно». Оля стерла прошлый текст и написала новую фразу. Камиль усмехнулся. Он аккуратно взял из ее пальцев стилус, невольно проведя по ладошке своими и вызывая трепет. «Не будем их переубеждать, потому что торт выглядит обалденно вкусным!». «Так и есть, только в меня уже не влезет. Это все тебе». Камиль спорить не стал, с лукавым изгибом брови он тут же налетел на десерт.
Оля смотрела на парня, и сладость торта как фантом ощущалась на ее собственных губах. Сердце ее трепыхалось в грудной клетке как пойманная в сачок бабочка. Этот симпатичный и сексуальный парень сидит сейчас рядом с ней, общается, шутит, относится к ней, как к обычной девчонке! Ей ужасно хотелось запустить руку в черные густые волосы и коснуться кудряшек. И безумно тянуло попробовать на вкус эти губы, испачканные в торте, которые как назло приближались, когда парень пытался ей что-то медленно и четко сказать.
У Оли уже была интимная близость. Единственный раз, настолько нелепый, что там даже не о чем вспоминать. Первый секс случился с парнем с факультета, который как и она захотел на время просто ощутить тепло с другим человеком. Их не связывали романтические чувства, они просто сошлись как два заблудившихся в лесу человека. Но лежа в постели, оба осознали, что пути их разные, общая проблема со слухом не сближала, а отдаляла, спичка в груди не чиркнула, пламя не разрослось. И когда он ушел из университета, Оля не почувствовала даже толики грусти, что больше не увидит его.
А сейчас рядом с Валеевым девушка чувствовала желание, которого ни тогда, ни когда бы то ни было еще не испытывала. Низ живота тянуло горячей истомой от каждого даже незначительного прикосновения Камиля, от его темного взгляда, что обжигает изнутри и плавит. От собственных мыслей бросало в пот, и они как липкая субстанция плотно держались в голове, не желая убираться восвояси. А Камиль все истреблял торт и смотрел на нее, смотрел, смотрел, смотрел!
От абсолютного испепеления Олю спасли ребята, ввалившиеся в «Молоко с корицей». Это были ее знакомые и друзья – несколько человек с факультета, кое-кто с курсов жестового языка, с которыми по субботам она играет в Мафию. И про которых она совершенно забыла. Толпа из шести человек – четырех девчонок и двух молодых ребят двинулась к их столику. Некоторые принялись активно общаться с Олей жестами, парочка девушек с любопытством изучала Камиля.
– Эй, ребята, вы сегодня рано! – Эдик выплыл из-за прилавка, похлопал парней по спинам, и стал обнимать девушек. – Камиль, это наши друзья. Вика, Дима, Саша, еще одна Саша, но девочка, Лариса и Гузель. Слышащие только Вика и Дима.
Камиль все равно встал, протянул всем парням и девушкам руки, здороваясь вслух. Ему показалось неправильным промолчать, даже если его не услышат. Лиза, возникшая рядом как по волшебству, активно жестикулировала и, видимо, раздавала последние сплетни. Оля улыбалась, она тоже использовала язык жестов с пришедшими. Но в отличие от подруги, руки ее двигались изящно и плавно. Камиль как завороженный наблюдал именно за ее пальцами.
Он не мог не заметить, что минутами ранее атмосфера над их столом, когда они были с Олей лишь вдвоем, менялась – искрилась, нагревалась. И взгляд Оли, адресованный в его сторону, говорил больше слов. Камиль и сам был готов забыть свои предубеждения. Нет, зря он думал, что не хочет затащить Олю в постель. Теперь он только и думал, что об этом. И как ее пальцы, активно рисующие в воздухе, будут рисовать ногтями узоры по его спине.
– Кам, ау, ты задумался? – Эдик
