Сводный Кошмар (СИ) - Кофф Натализа
Слышу, как парень вздыхает и подходит ко мне ближе. Его ладони ложатся на мои плечи. Мне хорошо и тепло от этого прикосновения. И я, качнувшись назад, упираюсь лопатками в широкую мужскую грудь.
— У нас все странно начиналось, Талия, — задумчиво заговаривает Демьян, а его щека касается моего виска, скулы, трется о щеку, — но ведь главное, что сейчас ты здесь, со мной. Да?
— Ты говорил правду тогда? Не врал мне? — спрашиваю я негромко и поворачиваюсь к Демьяну.
Мне очень нужно посмотреть в его глаза. Понять. Убедиться. Поверить.
Слова — значат многое. Но я хочу верить и чувствам.
Демьян молчит. А я тону в его мягком взоре. Меня накрывает волной его ласки и нежности. Хотя, это ведь Морозов! Он совсем не мягкий и пушистый. Он дико вредный. И такой же упрямый.
Обычно.
Но не сейчас. Сейчас он совсем другой.
— Я. Тебя. Люблю, — говорит он отрывисто, жадно целуя меня между словами. А я накрываю его ладони своими пальцами.
Да, я верю ему. Хочу верить. Ведь я и сама чувствую щемящую нежность к этому сильному парню. К моему любимому человеку.
Наверное, Демьян читает мои мысли. Потому что он подхватывает меня, приподняв над полом.
Во мне зарождается такое чувство, будто я — вернулась домой. Здесь меня всегда будут ждать, ценить, уважать. И как бы сильно мы ни ругались, а мне хорошо и спокойно в крепких руках любимого.
Крепко обнимаю его за шею, ерошу волосы, путаю в них пальцы.
— Мне плохо без тебя, девочка, — слышу его голос, улыбаюсь, потому что в его словах сквозит недовольство.
— И я виновата в этом? — смеюсь я уже громче.
— Ну а кто? Заморочила мне голову. С ума свела, и в кусты, — ворчит Демьян, — а у меня эмоциональный срыв, моральная травма. Мне, между прочим, теперь необходимо лечение и постельный режим.
— Кто бы сомневался, — усмехаюсь я и нарочито снисходительно вздыхаю: — Так и быть, пациент Морозов, займусь я вашим лечением.
— Боюсь, это неизлечимо, — уже серьезно шепчет Демьян и совсем без перехода добавляет: — Ты открыла мой подарок?
Я знаю, о чем он говорит. Но … нет, не открывала. Именно потому, что знаю: в коробочке лежат не серьги.
Или, что гораздо хуже… И я ошибаюсь?
Словом, мне было страшно открыть подарок Демьяна.
— Нет, не открыла, — отвечаю я.
— Да, все верно, — кивает Морозов, — я сглупил. Нужно было сделать иначе. Я все исправлю, малышка.
Я верю Демьяну. Тянусь к нему. Отвечаю на его поцелуи. Не противлюсь, когда он осторожно стягивает одежду с моих плеч.
Сейчас мне немного непривычно. Прежде наша близость была похожа на ураган. Он сносил меня с ног, выбивал из реальности, безжалостно и неумолимо. Теперь же неспешные касания и поцелуи медленно доводят меня до исступления, до того момента, когда нет сил терпеть удовольствие. Но и отстраниться от любимого нет сил.
Каждая ласка — признание. Каждый поцелуй — откровение.
Мне хочется плакать, заставить Демьяна поторопиться. Двигаться быстрее. Сжимать крепче.
Но он убивает меня своей нежностью. Будто ставит перед собой именно эту цель.
— Дёма! — требую я, когда тело звенит от удовольствия, но Морозов словно дразнит меня, не позволяет мне перешагнуть черту. — Когда-нибудь я тебя убью!
Моя угроза тонет в приглушенном хриплом смехе. Демьян избавляется от последней преграды — своего белья. К тому времени я уже обнажена. Кожу холодит шелк простыни. Но все тело горит в огне.
— В любое время, малышка, — обещает он голосом искусителя.
Я тяну его крупное тело на себя. Цепляюсь руками за плечи, давлю пятками в спину.
Но Морозов будто испытывает мою выдержку. Отстраняется. Смотрит на меня, удерживая вес тела на локтях.
— Ты выйдешь за меня, Талия Кошмар? — слышу его вкрадчивый голос.
Я чувствую твердую плоть. Она касается меня там, дразнит, ласкает мучительно нежно, на грани.
— Что? Сейчас? — едва ли не кричу я и пытаюсь вскинуть бедра, чтобы Демьян уже перестал меня мучить.
Но нет, Морозов, гадкий тип! И упрямый извращенец!
— Не прямо сейчас, ты права, — посмеивается Демьян, — но сейчас мне хватит и стандартного «да».
— Морозов! — рычу я, а руки чешутся грохнуть моего мучителя.
— Выйдешь? Выходи, Талия, тебе понравится. Обещаю, — соблазняет он меня, а всем телом подается вперед.
Из груди вырывается стон, громкий, требовательный. Я шире развожу бедра. Демьян вновь замирает, продвинувшись на жалкие миллиметры. А мне хочется ощутить его глубже, всего, целиком, в себе.
— Не так быстро, вредина моя, — сипло смеется он, но дыхание у него сбивается, позволив понять, что он не настолько равнодушен, как хочет показать.
— Господи, Морозов! — шиплю я вперемешку со стоном.
— Да? Просто скажи «да», — подсказывает Демьян, подхватывает ртом мочку моего уха, тянет зубами, выпускает ее, скользит ниже, по шее, в груди.
— Демьян! — хочется ругаться на него, однако я жадно впиваюсь в его губы, глушу стон.
— Одно слово, маленькая, — шепчет он, — пока что мне этого хватит.
Я вижу, что Демьян настроен решительно. С него станется, взять и уйти в другую комнату. Вот же, гад! Довел меня до кипения и шантажирует!
— Хорошо! Хорошо! Да! — едва ли не кричу я и задыхаюсь от того, как резко, одним толчком, Демьян заполняет меня собой.
— Ух ты ж… черт! — слышу его прерывистый, сбивчивый, сиплый шепот. — Прости…
Я чувствую, как Демьян резко и быстро двигается. Настолько стремительно, что мой мир начинает кружиться.
Удовольствие накатывает волнами. Руками я цепляюсь за плечи, шею, жадно дышу ароматом моего мужчины.
Его тяжесть накрывает меня, придавливает к постели. Но я уже улетаю вместе с ним. Туда, где есть место лишь для нас двоих.
— Я тебя люблю…, — слетает с губ.
Я не сразу понимаю, что эту фразу произношу именно я. Мне кажется, что Демьян ее не расслышал. Нет, он смотрит на меня так, словно на моем лице вдруг появился третий глаз, или что еще похуже.
Парень прижимается лбом к моему лбу. Выдыхает. А вот мне становится совершенно нечем дышать.
— Ты меня раздавил, — жалуюсь я.
— Я тебя люблю! Люблю! Люблю! — говорит он и невероятно сильно стискивает меня своими медвежьими объятиями.
Не успеваю пискнуть. Морозов перекатывается на спину и утягивает меня за собой. Я не могу перестать улыбаться. Он прижимается лицом к моей шее. Что-то бормочет туда, неразборчивое, милое, нежное.
А я, вздохнув, расслабляюсь в его руках. Сил нет, чтобы говорить или двигаться.
Но одна мысль заставляет меня встрепенуться и ударить Демьяна кулаком в плечо.
— Чего?
— Того! Морозов! Ну ты опять, да? Нарочно же! Только не говори, что у тебя здесь нет презервативов! — начинаю ругаться я.
— Откуда им взяться, — улыбается парень, — я не приучен приводить кого попало в дом, где планирую строить семью.
— Вот же болтун! — качаю головой, — Ты квартиру эту купил задолго до того, как у нас все началось.
— Так и есть. Считай, что я увидел будущее, — вальяжно развалившись на подушках, говорит Демьян. — И наше с тобой будущее, Кошмарик, мне очень нравится. Кстати, возьмешь мою фамилию.
— Талия Кошмар звучит на порядок лучше, чем Талия Морозова! — отказываюсь я.
— Спорное заявление, — возражает Демьян.
***
Глава 18
Глава 18
Ближе к вечеру мы с Демьяном собираемся в гости к Хайдару.
Оказывается, с Морозовым, если он не включает режим «вредная скотина», очень даже интересно. Более того, мой сводный брат и по совместительству жених, крайне неприхотлив в быту, заботлив, внимателен. Иначе говоря, не мужчина, а сказка.
И вот с этой самой сказкой, со стильно уложенной прической, в модном костюме, в пальто, одуряюще пахнущей парфюмом, мы выходим из квартиры.
— Чуть не забыл, девочка, — говорит вдруг Демьян и вкладывает в мою ладонь связку ключей.
— Спасибо, — улыбаюсь я.
Я не отказываюсь от собственного комплекта ключей от квартиры Демьяна. Да что уж! Я вполне могла бы жить здесь, с любимым мужчиной, просыпаться по утрам, спешить домой после занятий, проводить вместе с Морозовым вечера, ужинать, завтракать.
