Все, что мне нужно (ЛП) - Сальвадор Э.
— Ты хочешь об этом поговорить? — спрашивает Сейнт, ставя чашку на кофейный столик передо мной.
Сейчас никого не должно быть дома. Вот почему я пришел сюда. Две пары отменили, поэтому вернулся домой, потому что мне нужна была тишина и покой, и я устал от пристальных взглядов, которые получал. Так называемые «детские новости» не заставили себя долго ждать.
Думаю, мне все-таки не суждено обрести тишину и покой. Иногда Сейнт не знает, как понять намек.
— Не о чем говорить.
Мои глаза скользят по чашке, и когда я читаю, что это такое, я стону.
— Что? Я думал, тебе нравится матча?
После того, как мы с Лолой попробовали его вместе, я начал его заказывать. Теперь я не могу думать о дурацком зеленом напитке, не думая о ней. Холодное оно или горячее, я чувствую его запах, вижу его, и все, о чем могу думать, — это улыбка на ее лице, когда вдыхает напиток. Как ее глаза светлеют и как облизывает губы, словно пытаясь убедиться, что не пропустит ни одной капли.
— Да… Я просто не жажду этого, но все равно спасибо.
Он пожимает плечами, и улыбка расплывается по его лицу.
— Во всяком случае, не сейчас.
Когда я поднимаю на него взгляд, он смотрит на меня взглядом, который я не могу расшифровать. Хотя я не подвергаю это сомнению. Я сейчас не в настроении слушать его или чье-либо дерьмо.
Я написал ей сообщение после того, как закончил разговор с Джанет, но она не ответила.
— Почему ты здесь? Разве у тебя сейчас нет занятий?
— Да, но у меня встреча с отцом.
Он встает, подходит к подставке под телевизор и открывает ящики, вытаскивая матовую черную коробку. Он позволяет себе упасть на диван рядом со мной и открывает коробку.
— Ох… — это все, что я говорю.
Я думаю, что у Сейнта и его отца не самые лучшие отношения. Каждый раз, когда они разговаривают, он катает косяк. Никому не разрешается курить. Нас тестируют до, после и в середине сезона. Но каким-то образом ему это сошло с рук, когда неделю назад мы сдали анализы.
— Все в порядке?
— Да, все отлично.
Он сияет, ставя коробку на стол. Он достает кофемолку, фильтр, бумагу и травку.
— С тобой все в порядке? В конце концов, ты только что узнал, что теперь отец.
Все в порядке, но я не собираюсь признаваться в этом ни ему, ни кому-либо еще.
Я колеблюсь, прежде чем ответить.
— Я не… отец.
— Ты уже знал об этом, не так ли?
Он перестает измельчать травку и смотрит на меня без осуждения.
— Она сказала тебе в пятницу. Вот о чем она хотела с тобой поговорить.
Воспоминания об этом дне крутятся в моей голове. Мои костяшки пальцев касаются ее руки, картина, трепет на ее лице, когда Лола смотрела на мои фотографии, матча, ее признание, мои слова, одинокая слеза.
Я кладу голову на спинку дивана и смотрю в потолок.
— Да, она это сделала.
— Дай угадаю, ты ей не поверил?
— Нет. Ты знаешь историю о том, как мы встретились. Прошло два года с тех пор, как мы виделись в последний раз, два года, как мы разговаривали. Не можешь ли ты сказать мне, что поверил бы ей?
— Я понимаю, но я бы все обдумал, прежде чем решить, верю ли я ей или нет.
Я смотрю на него так, будто он сошел с ума.
— Что решать? Скажи мне, Сейнт, что тут следует учитывать?
Он медленно затягивается косяком, прежде чем выпустить клуб дыма в воздух.
— Во-первых, она предпочла рассказать тебе наедине, а не говорить кому-либо еще.
Я горько смеюсь.
— Наедине? Новости повсюду. Все думают, что у меня есть ребенок, потому что она не добилась своего.
— Я видел видео, посты. Ничто не указывало на то, что именно она что-то сказала. Они даже не намекнули, что это она что-то сказала. Если я не ошибаюсь, все говорили, что кто-то подслушал ваш разговор, когда вы двое спорили в «Ликвид».
Единственное, что я видел и слышал, это то, что тренер показал мне сегодня утром, и подкаст, который ребята слушали в раздевалке. Я знал, что если посмотрю и увижу то, что они говорят, это меня смутит, поэтому держался подальше от телефона. Я лишь время от времени проверял его, чтобы узнать, ответила ли Лола.
— Забавно, что ты веришь тому, кого едва знаешь, — отвечаю я, чувствуя волнение. — Я думал, мы лучшие друзья? Разве ты не должен быть на моей стороне?
Он лениво улыбается, делая еще одну медленную затяжку.
— Речь идет не о сторонах, а о фактах. Ты всегда слишком занят, рассматривая ее, чтобы это заметить. И дело не в том, что я не на твоей стороне, но она тоже моя подруга.
— Я не рассматриваю ее, — неуклюже возражаю я.
Сейнт фыркает, выгибая бровь.
— Как скажешь, ТиДжей.
— Разве у тебя нет встречи с отцом?
Он поднимает руку и смотрит на часы, висящие на его запястье.
— У меня еще есть несколько минут. Так ты собираешься пройти тест?
Я смотрю на него.
— Ты серьезно?
— Ага. Мне бы хотелось знать, стану ли я дядей. У меня нет братьев и сестер, поэтому никогда не будет кровных племянниц или племянников. Это будет самое близкое к этому.
Я ищу хоть малейшие следы юмора в его выражении лица, но быстро понимаю, что он говорит серьезно.
Я хмурюсь от глупости, исходящей из его рта. Предоставьте Сейнту возможность сказать что-то подобное.
— Ты чертов идиот.
— Нет, это ты идиот.
Он кладет косяк между губами и берет с кофейного столика телефон. Он что-то печатает, прежде чем встать и взять коробку.
— Я написал Лоле сообщение и сказал ей встретиться со мной в «Midnight Brew» в четыре.
— Разве у тебя нет с ней занятий в это время?
— Я подумал, что она собирается пропустить. Ты не единственный, о ком они говорили всякую ерунду.
Улыбка на его лице становится натянутой, а затем смягчается.
— Я не знаю, появится ли она. Она не ответила на мои сообщения, которые я отправил два часа назад, но попробовать стоит. Только не облажайся.
— Зачем мне что-то портить?
— Ты не всегда умеешь обращаться со словами. Клянусь, вы с Лэндоном будете самым большим идиотами. Никого из вас не убьет, если вы время от времени будете немного любезны.
— Нет, но людям нравится пользоваться, — возражаю я.
Он начинает меня бесить больше, чем обычно.
— Ты прав, они так и делают, но поверь мне, когда говорю, что с ней это не так. В любом случае, когда ты встретишься с ней, не будь засранцем, иначе я выбью из тебя все дерьмо.
На его лице расплывается тошнотворно-сладкая улыбка. Он больше ничего не говорит, уходит и поднимается по лестнице, пока не исчезает.
«Ты не единственный, о ком они говорили всякую ерунду».
Опираясь локтями на колени, я закрываю глаза, ненавидя то напряжение, которое чувствую, когда тревога болезненно сжимает мою грудь. Но становится еще хуже, когда мой телефон вибрирует в кармане. Мне не нужно смотреть на него, чтобы знать, кто это. Я весь день игнорировал этот звонок и знаю, что больше не могу его откладывать.
— Привет.
— Почему ты игнорируешь мои звонки? — кричит Хейзел, заставляя меня оторвать телефон от уха. — Мама и папа сходят с ума!
— В этом нет необходимости. Скажи им, что все уже решено.
Я опустил голову, запустил пальцы в волосы и сильно их потянул.
— Так ты папа?
Я не упускаю нотки волнения в ее голосе.
— Хейзел, не будь дурой. Я не отец.
— Не злись на меня.
Прежде чем я успеваю ответить, она продолжает.
— Так это правда? Потому что это повсюду. Черт возьми, ты папа. Папа!
— Не верьте тому, что было сказано. Я не знаю, откуда они взяли эту информацию, но они…
— Это твой брат говорит по телефону? Позволь мне поговорить с ним.
Я слышу мамин голос на заднем плане, а потом начинается шарканье, пока она не заговорит.
— Теодор Джексон Кингстон!
Ее голос повышается с каждым словом.
Я потираю затылок.
— Привет мама.
— Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что от тебя не забеременела какая-то девушка?
В ее голосе просачивается гнев, но я слышу нотки разочарования.
