Клятва ненависти - Лайла Джеймс
Джулианна издала тихий рык, и я чуть не рассмеялся от того, как безобидно это прозвучало.
— Это не так. Почему ты продолжаешь искажать мои слова, Киллиан? — закричала она.
Я разрезал свой стейк, засунул кусок в рот и подождал, пока не прожевал и не проглотил свою еду, прежде чем ответить. Потому что уважаемый джентльмен не говорил с набитым ртом.
— Почему? Ты хочешь, чтобы я думал, что тебе действительно не все равно?
Должно быть, она услышала насмешку в моем голосе, потому что Джулианна со звоном уронила вилку на фарфоровую тарелку.
— Я не бессердечная. Тебя подстрелили из-за меня. Конечно, мне не все равно!
Мои брови приподнялись от того, как оскорбленно она звучала.
— Это имеет значение?
— Что? — прошипела моя жена.
— Будет ли это иметь значение, если я умру? — протянул я, наслаждаясь негодованием в ее голосе. — Наконец-то ты избавишься от меня, Чудовище.
Это заставило ее замолчать.
Даже несмотря на расстояние между нами, я услышал ее резкий вдох. Я представил себе ее измученные серые глаза, остекленевшие от разбитого сердца. На этот раз я хотел увидеть выражение ее лица, вместо того, чтобы угадывать ее эмоции по ее глазам. Но ее взгляд всегда говорил то, что она чувствовала. Джулианна могла быть хорошей лгуньей, но ее глаза никогда не лгали.
— Ты не можешь умереть, — наконец, прошептала она. — Ты не можешь.
Мои пальцы сжались вокруг вилки от ее мягкого шепота и дрожи в голосе.
— Ты кажешься совершенно разбитой горем при этой мысли. Ты хорошая актриса, жена. Я отдам тебе должное за это. Хорошая актриса, иногда хорошая лгунья, но всегда злодейка, — холодно сказал я.
— Ну вот, — рявкнула она, махнув рукой между нами. — Засранец Киллиан снова в деле. Я чуть не пропустила его.
— Я знал, что ты предпочтешь мудака Киллиана джентльмену. У тебя действительно есть склонность к боли, — протянул я.
— И тебе действительно нужно вынуть эту палку из задницы.
— Чувствуешь себя сегодня довольно смело, не так ли?
Джулианна вздохнула.
— Вежливые и влюбленные, — напомнила она нам, ее голос смягчился.
— Вежливые и влюбленные, — согласился я.
После нескольких секунд молчания Джулианна снова заговорила.
— Твой отец сказал, что будет здесь на следующей неделе, за несколько дней до бала-маскарада.
Я кивнул.
— Да, я знаю.
— Сколько гостей мы ожидаем?
Как только моя тарелка опустела, я отодвинул ее и перекинул локти через край стола. Прижав подбородок к переплетенным пальцам, я рассматривал темно-синюю и белую вазу — прямо за ней скрывалось лицо Джулианны.
— Около двухсот, — задумчиво предположил я. — И это только те, которые имеют значение.
— В глазах общественности, — поправила она.
— Точно.
— Это важно для обеих наших семей, — пробормотала Джулианна, а затем вздохнула, как я понял, с беспокойством. — Это наше первое совместное мероприятие после свадьбы. На самом деле, это первый раз, когда нас увидят вместе после свадьбы.
С тех пор, как ты оставил меня у алтаря. Джулианна не сказала этого вслух, но тем не менее я услышал ее молчаливое обвинение. Я проигнорировал это.
— Они найдут твою неуверенность. — Предупреждение в моем голосе, возможно, привлекло ее внимание, потому что я увидел, как ее плечи подались назад, и она выпрямилась в своем кресле. — Они вытащат твои недостатки из-под плоти и докопаются до твоей души.
— Как ты? — она огрызнулась в ответ.
— Ты моя жена, — вежливо сказал я. — Я могу делать все, что захочу, но никому не дам возможности сделать то же самое.
— Значит, ты защитишь меня от стервятников? — А теперь она издевалась надо мной. Как смело с ее стороны.
— Я защищу тебя от стервятников, и как только мы останемся одни…
Джулианна перебила меня.
— Ты снова будешь ненавидеть меня, я знаю.
Я цокнул ей языком, и улыбка расплылась по моему лицу.
— Рад, что мы на одной волне, Чудовище.
— Защитник с горькими словами и черствым сердцем. Думаю, я не могу быть слишком разборчивой.
— Мы женаты. У тебя больше нет выбора.
И это было все. Остаток нашего ужина прошел в тишине. Следующим был десерт, и его тоже съели, не сказав ни слова.
В конце концов наши тарелки убрали, и вместо того, чтобы выйти из-за стола, я остался сидеть. Как и Джулианна.
— Киллиан, — выдохнула она мое имя, и я стал ждать.
Казалось, она хотела что-то сказать, но сдерживалась.
Хотя ваза скрыла от меня ее лицо, я все же мельком увидел из-за цветов покрытую шрамами сторону ее лица. Кожа была туго, почти болезненно натянута на кости, по щекам бежали неровные линии. Со всеми деньгами, которые были в ее распоряжении, это заставило меня задуматься, почему она никогда не пробовала пластическую хирургию.
Черт, у нее могло бы быть совершенно новое лицо, если бы она захотела.
И все же, она носила только тонкую вуаль.
Мне стало интересно, почему…
Джулианна не казалась той, кто не замечает своих шрамов, но тогда почему черная вуаль?
— Давай, говори, что думаешь. — Я дал ей толчок, в котором она нуждалась, и жестом велел ей говорить.
Я увидел, как рука Джулианны трепетала над ее лицом, и понял, что она прикалывает фату на место. Джулианна встала, и мой взгляд пробежался по ее телу. Черные волосы в неряшливом пучке, черная вуаль и этим вечером она выбрала темно-синее платье с бриллиантовым колье на шее.
Она глубоко вздохнула, и я наблюдал, как она размышляла сама с собой, говорить или не говорить то, что думает.
Ее пальцы скользнули по вуали, а затем по горлу. Ее нервозность практически просачивалась сквозь ее действия, и именно поэтому высшее общество пережевывало ее и выплевывало. Если ей везло, они несколько месяцев таскали ее по грязи, а затем переходили к следующему слабаку. Или, если ей не повезло, Джулианна никогда больше не сможет встретиться с этими людьми лицом к лицу.
У нее не будет шансов против них.
И я не мог этого допустить.
Особенно когда репутация Спенсеров была под угрозой. Моя жена должна была держаться, а я должен был быть ее щитом, пока они бросали в нее камни.
Защитник.
Женщине, которая разбила мне сердце.
Какая ирония.
— Как бы то ни было, я знаю, что тебе нет дела до моих извинений, но мне очень жаль, — наконец, произнесла Джулианна, ее голос был значительно мягче, я почти пропустил ее слова.
Я моргнул.
Потребовалась секунда, чтобы ее слова отложились в моем мозгу, а затем они
