Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера
– Конечно, есть.
– Тогда блины с икрой и… коньяк.
Илья захлопнул меню и внимательно посмотрел на Дуню.
– Все в порядке?
– Конечно, – улыбнулась она. – А что такое?
– Просто… ты никогда не заказывала коньяк.
– А сегодня вдруг захотела, – пожала она плечами. – И вообще, знаешь, я только что была на встрече с владельцем этого заведения, есть вероятность получить классный заказ. Разве это не повод заказать коньяка?
– Повод, – согласился Илья. – Но не повод отказаться от рыбы.
К ним подошел официант, чтобы принять заказ, а потом он зажег свечу, стоявшую на столике, и поправил в маленькой вазе веточку белой хризантемы, похожей на ромашку.
Это был очень хороший вечер, очень вкусный ужин и возвращение в привычную жизнь. Где все знакомо, все удобно и предсказуемо. Надежно.
– Все же ты зря отказалась от рыбы. Она здесь очень вкусная.
– Не вкуснее моих блинов.
* * *
Он проводил взглядом ее фигуру, скрывшуюся за дверью.
– Ну, Тобольцев…
– Молчи!
– Что, даже фамилию твою нельзя произносить?
– Фамилию – можно, – Иван принялся раздраженно подбирать бумаги с пола.
– Тобольцев – ты такой… Тобольцев. И, по-моему, тебе полный… Тобольцев.
– Тихий, ты же деловой человек, тебе нечем заняться?!
– Есть чем. А ну-ка стой, – Тин протянул руку. – Дай мне эту бумажку. Отлично! А мы эту фактуру со Светланой Вячеславовной второй день ищем.
* * *
Инцидент исчерпан. Хотя то же самое Иван сказал себе утром, хлопнув дверью красной Audi TT. А инцидент вернулся. Видимо, не исчерпался все-таки.
Кто бы сказал Тобольцеву, что бывают такие совпадения, – он бы покрутил у виска. Что ты встретишь случайно человека за семьсот километров от Москвы. А спустя три дня снова увидишь его – в кабинете лучшего друга. Однако, тенденция.
Но теперь-то ты точно исчерпался, инцидент под названием «Евдокия Лопухина»? Или третий раз будет? На самом деле, видимо, для этого они и встретились. Потому что врать нехорошо. Так ему с детства внушали. И действительно вышло некрасиво. Может, и к лучшему, что они встретились. И что Тин со своей знаменитой слоновьей грациозностью спалил его вранье. И что у Ивана хватило духу извиниться. Только вот уронил он Дульсинею зря. Всесторонне зря.
Сплетение служебных помещений в «Тине» было Ивану как родное. Освободив, на радость владельцу, добрую половину сейфа и попрощавшись с Тихоном, Иван направился на выход. И только на середине общего зала будто споткнулся. И резко свернул налево, к бару. Он же с Лехой Лещинским не поздоровался еще.
Бармен приветственно улыбнулся и помахал рукой, но пока был занят обслуживанием других клиентов. Иван привалил рюкзак к стойке и устроился на свободном табурете. Оперся локтями о темную полированную поверхность и все-таки обернулся. В полкорпуса. Чтобы не пялиться слишком уж явно.
Причиной его внезапного внимания к бармену «Тина» Леше Лещинскому по прозвищу Лещ стала пара, сидящая за два столика от барной стойки. Вот и третий раз. И ждать не пришлось.
Царица собственной персоной нынче трапезничает в «Тине». И не одна. Кто являлся ее спутником, догадаться было совсем несложно. Тот самый Илья. Именно Илья. Потому что на Илюшу мужчина, сидевший за одним столиком с Евдокией, никак не тянул. Только Илья, да еще и по батюшке.
Лет тридцать пять примерно. А может, и больше. Лицо было моложавым, холеным и по-мужски красивым. Но поза, мимика, жесты, костюм, золотые часы на запястье – все говорило о зрелости и солидности. Иван редко ошибался в такого рода оценках. И сейчас автоматически выщелкивалось – словно перед ним лежало досье на Илью Батьковича. Топ-менеджер. Нет, скорее всего, владелец своего дела. Мерседес. Белый. Двухъярусная квартира. Играет в теннис. Катается на горных лыжах. Два высших.
Тобольцева отвлек стук, и он обернулся, еще успев увидеть, как Дульсинея улыбается своему спутнику. Да что б такому не улыбаться? Такому поулыбаться очередь похлеще, чем в Мавзолей.
Перед Иваном стояла кружка с темным пивом.
– Я же вроде не заказывал, – через стойку протянул Лещу руку.
– Выглядишь так, будто тебе это надо.
Иван не стал спорить и пригубил «Великопоповицкое темное». Нынче в «Тине» на козелов богато.
* * *
Телефонный звонок настиг его уже на выходе из ресторана. Иван кивнул Никодиму и достал телефон.
– Ванечка, ты про меня не забыл?
– Ну что ты, куколка моя. Уже еду. Весь такой в цветах и мартини. Ну, попробуй, подогрей меня. Давай, жди, скоро буду.
Пиликнул мессенджер. Продекларированное селфи было вполне себе «разогревательным». Если бы не цвет весьма откровенного белья. Голубое кружево. Как сговорились.
Тобольцев перевел взгляд на аптеку по диагонали через дорогу от ресторана. Да, точно. Мартини и цветы, он же пообещал. Но сначала – презервативы.
Четвертое ЕЕ правило: «Делай что дóлжно, и будь что будет».
Глава 5
Пятое ЕГО правило: «Не трогай мои вещи!»
Яркий солнечный свет пробивался сквозь задернутые шторы. В мае рассветает рано. Дуня открыла глаза и сладко потянулась. Рядом пошевелился Илюша.
«Время! – тут же мелькнуло в голове. – Сколько времени?»
Резко села.
– Успокойся, – словно прочитав ее мысли, пробормотал Илья. – Еще восемь.
Дуня снова откинулась на подушки и закрыла глаза. Все же хорошо, когда можно не приходить на работу вовремя.
Ужин накануне прошел чудесно, Илюша сказал, что достал билеты на какое-то пока неизвестное дарование, планирующее выступать на Рублевке в «Барвиха Luxury Village». Юный пианист, в раскрутку которого вливаются огромные деньги, скоро выпустит свой первый альбом.
– Он исполнитель или композитор? – поинтересовалась Дуняша, уже садясь в машину.
– И то и другое, – Илья занял водительское сиденье и потянулся к Дуняше, чтобы наконец ее поцеловать.
Он не любил прилюдных демонстраций страсти, никогда не целовался в общественных местах, не обнимал показательно, сидя в общей компании. Зато был безупречен в манерах. Всегда открывал двери, помогал надеть плащ или пальто, поддерживал за локоть и, если хотел телесного контакта, брал за руку.
Он был так воспитан. Наверное, где-то в глубине души Дуне хотелось, чтобы порой пробилось наружу нечто спонтанное и неправильное, чтобы можно было остановиться посреди улицы и, обнявшись, дотронуться губами до губ, но…
Но, как известно, от добра добра не ищут, и она принимала Илюшу таким, какой он есть, благодарная за его внимательность, заботу и вообще, по большому счету, – слаженную дружную жизнь. Жизнь, которая однажды доведет до хорошего и слаженного же брака.
И так хорошо было нежиться на мягких шелковых простынях! Особенно когда губы Ильи скользили по ее плечу.
