По дружбе (СИ) - Алена Февраль
— Есть. Но я тебе прописал постельный режим! На три дня точно, потом смотреть будем. Ладно, Загайнова, иди к медсестре, она тебя в палату отведёт.
Тремя днями постельный режим не ограничился. Ко всему прочему, у меня резко упало давление: даже лежа в кровати, я смотрела на мир через мутную карусель. В итоге через три дня мой постельный режим продолжился, но уже в палате интенсивной терапии. На седьмой день мне стало получше и теперь мне разрешалось подняться с кровати, чтобы сходить в уборную. Но все это было второстепенным, главное, что врач сообщил, что с малышом всё в порядке.
Лежа в палате, я часто думала о Денисе — он наверное уже приехал и заехал ко мне, а ему никто не открыл дверь. Вот что он подумал? Конечно ничего хорошего: опять влетит мне по полной. Вот почему я такая рассеянная, как могла забыть про его телефон? Правильно он говорит — я совершенно не приспособлена к жизни.
Опустив руки на животик, я тихонько зашептала, обращаясь к малышу.
— Это ничего, мой маленький, что твоя мама такая растяпа. Главное, что мамочка тебя очень-очень любит.
Теперь я часто беседовала с малышом, мне казалось, что он всё понимает и слышит голоса.
На десятый день, моего пребывания в больнице, ко мне как обычно зашёл врач.
— Загайнова, ну как твои дела?
— Доброе утро! Всё хорошо, спасибо! — как можно бодрее ответила я.
— Что же мне с тобой делать? Гемоглобин у тебя низковатый, хоть рвота прекратилась, но головокружение сохраняется. Да-а-а. Лежать тебе ещё, подруга, и лежать.
Я грустно вздохнула.
— У тебя сколько денег с собой есть?
— Не могу точно сказать. Тысяча наверное будет.
— Н-да. А дома есть деньги?
— Примерно столько же, — смущённо прошептала я, — а что?
— Надо лекарства тебе покупать и витамины, иначе особых улучшений не будет. А у тебя ни родных, ни мужа, за десять дней к тебе никто так и не пришел.
— А тысячи не хватит?
— Не хватит. И в больнице ничего нет.
Я опустила голову и стала сжимать в ладонях края покрывала.
— Где-же ваш папа?
— Я же говорила, что его в городе не было…
Он внимательно посмотрел на меня и громко сказал.
— Значит так. В столовую можешь начинать ходить самостоятельно. Только не спеши, по тихоньку. Куплю тебе сейчас хотя бы железо, да фолиевую, а ты мне потом деньги отдашь.
— Спасибо большое.
Врач махнул рукой и проговорил.
— Ладно. Куда вас девать таких несерьёзных. Ребенку сейчас столько всего требуется, а ты чуть живая. Сейчас принесу.
Через полчаса гинеколог принес железо и фолиевую кислоту. Положил на тумбочку и стал торопливо объяснять что и когда нужно пить. Я подала ему деньги, но врач снова махнул рукой.
— Ладно. При выписке отдашь, наверное ещё что-то купить нужно будет. Я тебе завтра ещё компот принесу домашний, жена делает. А то ты хлещешь одну воду, а тебе витамины нужны.
— Спасибо, но мне так не удобно.
Врач нахмурился и сразу же вышел из палаты.
Прошло две недели. Я понемногу вставала с кровати и гуляла. Анализы пришли "более-менее" — как выразился врач. Гемоглобин стал повышаться, да и давление стабилизировалось.
Утром, как обычно, я пошла за завтраком в столовую и вдруг услышала голос медсестры.
— Загайнова, подойди сюда.
Я повернулась к посту и замерла. Рядом с медсестрой, в накинутом на плечи белом халате, стоял Денис. Он внимательно слушал сестричку, а потом повернулся и посмотрел в мою сторону. Сощурившись, он оглядел меня с ног до головы и снова посмотрел на медсестру.
Как он здесь очутился?
Глава 30
На нетвердых ногах я подошла к посту и услышала голос медсестры.
— Сейчас Олег Петрович подойдет с приема и вы всё у него точно узнаете. Но лекарства точно Загайновой нужны.
Денис кивнул и двинулся в мою сторону.
— Здравствуй.
— Здравствуй. Ты как меня нашёл?
— Пойдем в палату, сейчас к нам врач подойдет.
Он приобнял меня за плечи и повел в палату. Я повернула голову, вдохнула его запах и поняла насколько сильно я соскучилась по Денису. По щекам потекли слезы и я стала торопливо их вытирать дрожащими ладонями.
В палате я лежала одна, вторую девочку вчера выписали, а подселить другую ещё не успели. Когда мы вошли в палату, я беспокойно огляделась — кровать в беспорядке, на тумбочке разложены витамины и использованные ватки.
Пройдя вперед, я застелила кровать, смела с тумбочки вату и повернулась к Денису. Обведя быстрым взглядом палату, Смирнов посмотрел мне в глаза. Под его взглядом, я совсем расчувствовалась и слезы с новой силой хлынули из глаз. Денис подошел ко мне и обнял.
— Тише, Даш. Не плачь.
Я сильнее прижалась к мужчине и прошептала.
— Я не плачу, просто очень рада тебя видеть.
Приподняв голову, я смотрела на Смирнова и не могла наглядеться. Какой же он был красивый, мой самый родной и любимый человек. Денис аккуратно убрал слёзы с моих щек и спросил.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — тихо прошептала я, а потом осмелев попросила, — поцелуй меня, пожалуйста.
Денис медлил и я решила, что он не станет меня целовать. Растроившись, я отвела глаза и практически сразу ощутила прикосновение к губам. Это был поверхностный и легкий, но очень нежный поцелуй. Всё напряжение последних недель немного отступило и я расслабилась.
— Спасибо, — проговорила я и положила свою голову к нему на грудь.
Как раз в этот момент дверь открылась и в палату зашёл врач. Он поприветствовал нас и пригласил Дениса к себе в кабинет. Я пошла за ними, но Олег Петрович посоветовал мне сходить на завтрак, а они пока поговорят. Я вздохнула: вот так всегда, даже сейчас меня не посвящают в ситуацию.
Завтракала максимально быстро. Вкус каши и бутерброда с маслом прошел мимо моих вкусовых рецепторов. Напоследок выпила залпом тёплый какао и вышла из столовой.
Когда шла по коридору увидела, что у моей палаты стоит Денис. Не один. Рядом с мужчиной крутится молоденькая процедурная сестра с переносной капельницей, которую она для меня приготовила. Девушка всё ближе и ближе подходила к Смирнову и, улыбаясь во весь рот, что-то ему говорила. При этом свою ножку медсестра аккуратно поставила на подставку капельницы, отчего её короткий халатик прилично задрался.
Вот ни стыда, ни совести, кругом столько людей, а она пристает к чужому мужчине, — вспылила я, а потом в голову пришла мысль, которая поубавила мой пыл.
А
