Лаура Дейв - Мое простое счастье
Я продолжала спускаться.
– Сейчас ты мне не особенно нравишься.
– Ничего, – крикнула Джордан мне вслед, – переживу.
21
На ночь Джордан не осталась, а поехала в Нью-Йорк, откуда надеялась улететь в Лос-Анджелес первым же утренним рейсом. Она сказала, что переночует в аэропорту, но я подозревала, что на самом деле у нее в планах провести пару дней в Нью-Йорке, Бостоне или еще где-нибудь – лишь бы не со мной в провинциальном Уильямсберге, – прежде чем вернуться в Калифорнию. Как бы там ни было, меня не покидало ощущение, будто Джордан все еще здесь – прямо в доме, в нашей с Гриффином спальне. Ее голос звучал у меня в ушах так громко, словно она стояла рядом со мной: «Ты не должна тут оставаться…»
Отчасти именно поэтому я пошла в ресторан к Гриффину. Мне казалось, это мудрое решение – побыть вдвоем, постараться снова сблизиться, помочь ему с бесконечными приготовлениями к открытию. Но в ушах у меня по-прежнему звучали слова Джордан… Как я не поняла, что самым мудрым решением было бы остаться дома?
Мы вместе украшали ресторан гирляндами белых искристых фонариков в виде цветов лотоса, оплетая ими крышу и фасад наподобие виноградных лоз.
– Поверить не могу, что до открытия всего неделя, – сказала я.
– Десять дней! – поправил Гриффин.
– Десять дней, – повторила я.
Я стояла на стремянке, а Гриффин светил мне фонарем, чтобы хоть немного рассеять темноту. Он расспрашивал о Джордан, и я, не желая рассказывать ему правду, резко сменила тему.
– И потом, это всего лишь предварительное открытие, – продолжил Гриффин.
– Неважно. Все равно большое событие. Ты же говорил, что это чуть ли не самая ответственная часть.
– Ты специально пытаешься меня запугать или у тебя это получается ненарочно?
Я рассмеялась:
– Может, тебе будет спокойнее, если мы все-таки определимся с названием? Есть у тебя идеи?
– Есть кое-какие наметки. Но даже если до следующей недели мы так ничего и не придумаем, все приглашенные и так знают, где мы находимся.
– Это большой плюс, – согласилась я.
Гриффин поднял ко мне лицо и улыбнулся:
– Жаль, что я не знал о приезде Джордан, – выкроил бы немного времени, чтобы с ней пообщаться.
Я отвернулась от Гриффина, от этой его улыбки и сосредоточилась на фонариках.
– Ну, это еще не конец света.
– Надеюсь, что нет, – усмехнулся Гриффин. – Но Джордан – твоя подруга, и я хотел бы с ней познакомиться.
Это было так искренне, так похоже на Гриффина, что в груди у меня что-то сжалось.
Наверное, это маленькое проявление доброты должно было сблизить нас, напомнить мне о том, что я знала о Гриффине, и заглушить слова Джордан. Но вопреки здравому смыслу в голове у меня вертелось одно: «Почему наша жизнь кажется не настолько счастливой, чтобы показать ее Джордан?»
– Не забывай, что Джордан – сестра Ника, – сказала я.
– Ну и что?
– Она на его стороне.
Гриффин бросил на меня взгляд, который я различила даже в тусклом свете фонаря.
– Что такое? – спросила я.
– Не знаю… Просто я думал, все это уже в прошлом.
И тут мне бы ответить: «Конечно, в прошлом!», но с языка у меня уже сорвалось другое, не столь позитивное замечание:
– Скажи об этом Джиа. Или своей матери.
– Энни…
– Ты не понимаешь, – проговорила я, опуская фонарики.
– Похоже, что так. Хотя вроде я тупостью не отличаюсь. Не гений, конечно, но все-таки. Обычно понималка у меня работает хорошо.
Гриффин пытался обратить все в шутку, отнестись к моим словам легко. Но я его не поддержала: я не хотела, чтобы все было легко. Я хотела, чтобы все было трудно – очень трудно.
Я спустилась со стремянки. Руки у меня дрожали. Гриффин хотел мне помочь, но я не позволила. Его прикосновение стало бы последней каплей и еще могло бы меня образумить.
Должно быть, Гриффин что-то почувствовал, потому что отступил назад, достал из ведра еще гроздь фонариков и заговорил:
– Я целый день думал о тебе. Вернее, о твоих фотографиях. И мне в голову пришла одна идея – возможно, дурацкая, а возможно, и гениальная… Ты еще не смотрела на них сегодня?
– Нет.
– Наверное, лучше поговорить, когда они будут у нас перед глазами, но вот о чем я подумал…
– А не рановато ли для гениальных идей, Гриффин? – перебила я. – Может, лучше приготовиться к тому, что ничего у меня с этими фотографиями не выйдет?
– Отличный настрой…
Я пожала плечами, как бы говоря: «Извини, на другой я сейчас не способна».
– Энни, ты талантливый фотограф, и у тебя все получится. У нас получится. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
«Вместе мы что-нибудь придумаем…» И тут мне вспомнились слова Джиа: «Гриффин умеет любить только женщин, у которых сломана жизнь».
– Послушай, не надо меня спасать, – бросила я.
Гриффин растерянно посмотрел на меня:
– А кто говорит, что тебя надо спасать?
– Никто, – ответила я и, прежде чем успела себя одернуть, добавила: – Джиа – вот кто. Она мне рассказала, что это твое любимое занятие.
– Джиа ошибается – возможно, по моей вине. – Гриффин пристыженно посмотрел на меня. – Я не хотел ее подвести, поэтому и оставался с ней слишком долго. Но я любил Джиа. И спасти я пытался не ее, а наши отношения, что далеко не одно и то же. Поэтому я и старался как мог, даже когда понял, что уже поздно и мы никогда не достигнем того, чего хотели.
Гриффин встретился со мной взглядом, и мне оставалось только признать, что его слова похожи на правду – по крайней мере, правду, как он сам ее понимает. Но легче мне от этого почему-то не стало.
– Я никогда не пытался никого спасать – ни Джиа, ни тем более тебя.
– Тогда что ты пытаешься сделать? Послушай, планы – это хорошо, но не лучше ли заранее смириться с тем, что фотография останется для меня просто хобби, а я так и не найду себе работу, если, конечно, не соглашусь писать для какого-нибудь «Вестника Захолустья».
Мой тон поставил Гриффина в тупик, и он окончательно перестал что-либо понимать.
– Энни, что тебе сказала Джордан?
– Ничего…
– Тогда почему ты упорно пытаешься со мной поссориться? Неужели тебе станет от этого легче?
Я пошла прочь, даже не остановившись, чтобы опустить фонарики обратно в ведро – маленькие, ни в чем не повинные фонарики, которые я по-прежнему сжимала в руках.
– Неправда. Я не пытаюсь поссориться.
– Тогда что ты делаешь?
– Иду домой.
И тут я поняла, в чем моя главная беда: я до сих пор не знаю, где он – мой дом.
22
Меня всегда поражало, сколько читателей задавало мне один и тот же вопрос: как прервать надоевшую поездку. Как прервать поездку, за которую – и они прекрасно об этом знали – денег им не вернут. Я никак не могла понять, почему они считают, будто ответ мне известен, а потом догадалась: на самом деле большинству читателей ответ не нужен. Они не собираются прерывать поездку – давно запланированную, долгожданную, желанную. Просто когда выбор сделан – любой выбор, даже приятный, – все равно хочется верить, что это еще не свершившийся факт и где-то есть черный ход, которым можно при случае воспользоваться.