Дорога без тебя - Лина Эдриан
Когда вижу аэропорт, не удивляюсь, но стараюсь удивление все же изобразить.
— Издеваешься?
— Мы полетим на Мальдивы.
Перевожу на него взгляд. Тимур не любитель что-то рассказывать, я была уверена, что он до последнего будет играть в скрытность.
— Я хочу, чтобы ты полетела, — смотря в глаза, говорит. И что-то сейчас иначе. Я подбираюсь, сосредоточенно пытаясь понять, что поменялось. И не могу. — Давай попробуем не воевать один день?
— Почему мы не можем поговорить в Москве?
— Там ты от меня не сможешь убежать, — нагло усмехается. — Уйти по-английски, например, как ты любишь, — бросает камень в мой огород.
— А если я не хочу? — вздергиваю подбородок.
— А я разве спрашивал, что хочешь ты? — смотрит уже мрачно, недовольно.
— Дипломат из тебя никудышный, знаешь об этом?
— Какой есть, — пожимает плечами и выходит из машины.
Ждет меня. Я продолжаю сидеть. Минуту, две, три, пять. Но потом сдаюсь и выхожу. Он слишком упрямый, я знаю. Своего добьется в любом случае.
Паспортный контроль мы проходим довольно быстро. Я думаю о том, что это какое-то безумие. Лететь с ним неизвестно куда. И все же, если бы не план Смолянова, я бы на такую авантюру не согласилась.
В самолете мы летим молча. Только в какой-то момент Старцев берет мою руку, переплетает наши пальцы и больше не отпускает. Мой взгляд постоянно натыкается на сцепленные руки. Я недоумеваю, что происходит. Удивляюсь. Такой маленький, незначительный жест, но я знаю, что Старцеву чужды излишняя сентиментальность или романтичность. Не могу его понять, прочитать. Да и никогда не могла.
Моя жизнь стала слишком сложной и запутанной. Еще недавно я была в спокойном браке. Понимала, что ждет меня сегодня и завтра. А теперь… Я заключила какой-то сумасшедший контракт с потенциальным штрафом в сто миллионов. И я была не настолько глупа, чтобы не понимать, что если Смолянов только захочет меня прижать, он это сделает. Ему не нужны причины, а договор — всего лишь мишура. У него слишком много власти, силы, знаний, связей. С моей стороны это был сумасбродный, безбашенный, опасный поступок. Но в тот момент… это была как анестезия быстрого действия. Было больно, слишком, и дальше… либо заливать алкоголем, либо… мстить. Я выбрала последнее.
Сначала контракт, потом полиграф. А дальше… Смолянов раз за разом специально сталкивал меня с Тимуром. Назло, нарочно. Играл, выводил из себя. Он считал, что я задеваю Старцева, и упорно давил на эту больную мозоль. Да только и меня мучил одновременно. Я скрывала, прятала свои чувства. Даже сама от себя. И кажется, у меня получалось. Но каждая встреча с Тимуром ножом по сердцу. Постоянно вспарывая еле зажившую рану.
И вот теперь я лечу на Мальдивы. Тимур — сумасшедший. Разве могло хоть кому-то еще в целом мире прийти такая безумная идея? Мне не верится, что все происходит в реальности. Последнее время моя жизнь похожа на какой-то эпичный сериал.
Бросила взгляд на Тимура. Он поставил на столик ноутбук, хмурился и что-то быстро печатал. Он, как обычно, в рубашке и брюках. Закатал рукава. У него красивые руки, загорелые, сильные, с четко выраженными венами. На запястье часы. Каждый раз, когда смотрю на Старцева, удивляюсь, какой он совершенный. Для меня. Каждая его особенность, каждая его часть — идеальна.
Он резко переводит на меня взгляд, и теперь мы смотрим в глаза друг другу. Я знаю, что должна оставаться равнодушной. Мне нельзя даже думать о том, о чем я размышляю последние десять минут. Нельзя думать о нем так, как я это делаю. Ведь он — бездна. И если начну падать, то не выберусь, не спасусь.
И это не любовь. Что-то совершенно другое. Когда человек для тебя — мир, целая Вселенная. В нем сосредоточие всего тебя. Да и не существует тебя больше, вовсе. Так глупо, так странно. Ты растворяешься в ком-то, тонешь, утопаешь. Беспричинно, навсегда. Необъяснимо, неконтролируемо.
— Почему ты был уверен, что я соглашусь полететь? — звучит неожиданно мой тихий голос, разрывая тишину между нами.
— Потому что… — он замирает, сомневаясь, стоит ли говорить то, что хочет сказать. — Потому что ты меня любишь, Саш.
Я вздрагиваю, содрогаюсь. Нельзя так прямо. Прямо в душу. Туда, куда я сама боюсь и не хочу заглядывать. Мы никогда не говорили друг другу этих слов. Никогда не говорили, что любим. Нельзя так. Вот так вскрывать без обезболивающего.
Отворачиваюсь, не в силах больше выносить его прямого, темного взгляда. Не отрицаю и не соглашаюсь. Не хочу врать. Ни себе, ни ему. Да и зачем оправдываться? Он уже все для себя решил. Таков уж Тимур Старцев. Одиночка по сути и существу. Может быть, поэтому с ним так сложно и больно? Не умеет он считаться с чувствами и мыслями других.
К счастью, в какой-то момент я засыпаю, и весь остаток пути так и провожу в беспамятстве. Просыпаюсь, когда Тимур легко касается моего лица. Еще несколько секунд не открываю глаз, наслаждаясь мягким, поглаживающим движением и тихим, ласковым голосом “просыпайся, Саш”.
Мы садимся в спидбот — скоростной катер. В прошлый раз мы добирались до отеля на гидросамолете, в этот раз на таком вот трансфере. Едем вдвоем. Я разглядываю пейзаж, море и стараюсь не смотреть на Старцева. Но потом все-таки не выдерживаю и спрашиваю.
— Когда мы полетим домой?
Тимур усмехается, но отвечает.
— Завтра.
Я вновь отворачиваюсь.
А мне надо не завтра. А хотя бы послезавтра. Такие у нас были договоренности со Смоляновым. Нужно сделать так, чтобы Тимур был слишком занят мной. Никому не звонил, ни с кем не разговаривал.
Ветер развивает и путает мои волосы. Бескрайний Индийский океан лазурного цвета. Мы были счастливы с Тимуром здесь. Когда-то давно. Очень давно. Правда, еще я помнила, что именно на Мальдивах все между нами начало ломаться, рушиться. Когда я прилетела одна и ждала его, а он не выходил на связь. А потом приехал все еще такой родной, но уже, видимо, став окончательно
