Жена не узнает (СИ) - Полина Ривера
общем, Юре ничего не угрожает. Мы уговорили его молчать. Не признаваться в прошлых грехах -
улик-то все равно нет… Нет никаких доказательств. Только если Юра сам захочет явиться с повинной. Но он не захочет, — выдыхает Илья.
Он так и стоит возле двери. Не хочет присаживаться за мой стол, сокращать расстояние между нами и давать фору невидимому пузырю, удерживающему нас внутри себя…
А я не приглашаю его — борюсь с желанием подойти ближе и обнять. Вдохнуть запах туалетной воды, погрузиться в облако тепла его тела…
Киваю и внимательно слушаю. Все, что могу — пить свой кофе и поглядывать в окно.
— Отлично. И что он должен сказать следователю?
— Тот установит прослушивающее устройство. Юрий сделает вид, что он впервые идет на преступление. Не знает, что от него хотят. Прикинется агнцем.
— Он это умеет.
— Зря ты так, Катюш, — спешит разубедить меня Илья. — Он одурачен и раздавлен. Вся эта ситуация выбила его из привычной колеи.
— Я все равно его не прощу, Илья. Ты же не собираешься… — вспыхиваю я.
— Нет, конечно. Я же не мазохист, — смущается он. — Что бы вы ни думали, Екатерина
Васильевна, я делаю это ради вас.
Господи, как же глупо все… Хватаю горячий воздух ртом и опускаю взгляд.
— С-спасибо… Огромное спасибо.
— Юра запишет свой разговор с Виктором. Если повезет — с Брюсовым. Отдаст запись следователю и напишет заявление об уходе. Или сначала уйдет в отпуск, пока не решили, как будет лучше?
— Я никому в жизни не была так благодарна.
Илья молча кивает. Тянется ладонью к дверной ручке и замирает на мгновение. Прямо как муж…
Гадает, стоит ли давать волю словам или повременить? Оставляет свой выбор на последнем и просто уходит…
К вечеру у меня поднимается температура. В горле першит, по спине стекают липкие струйки пота.
Не подаю вида и вызываю такси… Передвигаться на метро у меня не остается сил. Забираю
Дашеньку и еду к Лидии Павловне.
Руки дрожат, а перед глазами мелькают черные мушки, когда я вхожу в квартиру. Падаю на пуф и с трудом стягиваю сапоги… Даже Дусю не могу погладить как следует…
— Достаточно, чтобы увидеть тебя во всей красе, — с улыбкой отвечает он. — Все видел — как пускаешь пузыри, морщишься, слышал, как громко ты храпишь и…
— Господи, — обнимаю себя за плечи и порываюсь встать с дивана.
— Катя, постой. Да я пошутил, ты что. Кать…
— Илья, я не знаю… Мне так плохо. Разводиться — это ужас… Болеть — ужас… И я все это одна переживаю. Даже мама не знает. Я всю жизнь берегу их душевное равновесие, жалею их… Все сама переношу, все…
— Катя, я… Ничего не говори. Не думай, не анализируй, ладно? Просто… Позволь быть с тобой рядом. Вот сейчас — когда болеешь и нужен кто-то… Кто-то, кому не все равно.
Глава 33
Юрий.
Редкие лучи рассветного солнца разбавляют темноту. До звонка будильника еще целый час.
Касаюсь холодного стекла лбом и бездумно разглядываю привычную картинку за окном: пожилой дворник расчищает снег и посыпает дорожки песком, по рельсам, медленно покачиваясь, едет трамвай.
— Черт, — шепчу в пустоту, снимая турку с огня. Кофе сбежал.
Вытираю плиту и ставлю на конфорку сковороду. Я не привык готовить себе сам…
Раньше не задумывался об этом, а теперь…
Необходимость учиться новому отдает в душе тупой болью…
Знаю, что с каждым днем она будет сильнее… Я ведь до конца не осознал, что потерял семью…
Мои мысли заняты другим — разговором с Виктором, участием в липовой махинации, на которую я иду ради сохранения свободы…
Катя и наши отношения словно на время отошли на второй план. И пока мы не развелись, я цепляюсь за хрупкую соломинку надежды. Трус и предатель — я наивно думаю, что так будет всегда — появятся другие дела, и они вытеснят развод… Если не появятся, я придумаю их, чтобы отсрочить неминуемое.
Она — пока еще моя законная жена… Несколько месяцев назад я бы не задумывался о своих к ней чувствах. Она просто была. Всегда. Как часть моего тела, о которой не вспоминаешь, пока не заболит… Но стоит сломать руку… Или отрезать — боль становится нестерпимой.
Прогоняю уныние и возвращаюсь к плите. Яичница получается вкусной, кофе сносным.
Может, попробовать вернуть ее? Катя же не успела найти нового мужчину? Я очень надеюсь, что нет… Иначе… Я умру от отчаяния.
Да, я виноват. Предатель, мерзавец и трус. И вины с себя не снимаю, но… Разве у отъявленного преступника не может быть второго шанса на счастье? Пусть лишь скажет, что хочет попробовать, а я… Я все сделаю. Наизнанку вывернусь, чтобы вернуть ее, мою Катерину…
— Привет, дружище, — звоню Виктору, стараясь придать голосу твердости. — Я полон сил вступить в бой. Сегодня все делаем?
— Да. Что-то ты рано звонишь, Юрец. Я только проснулся. Опять мелкая спать не давала?
Болеет?
— Да, есть немного. Ты же знаешь, какая инфекция гуляет в садиках?
— Жена не грузит меня такими мелочами. Она получает деньги и заглядывает мне в рот.
Странный он какой-то… Словно не верит мне. Тогда почему согласился пригласить инвесторов? И
до сих пор настаивает на сделке под моим руководством?
— И моя такая же, — лгу я. — Молчит, ничего не требует. Все хорошо.
Мы договорились со следователем, что перед работой я заеду в управление для установки прослушивающего устройства. Провода будут опутывать мой торс. «Жучки» будут повсюду — для лучшей слышимости.
Я врал собственной жене, нагло смотрел ей в глаза и не краснел, а теперь… От одной мысли, что придется играть, как Ди Каприо, холодеет в груди…
Голос садится от волнения, во рту пересыхает. Не вижу себя со стороны, но уверен, что взгляд у меня бегающий и виноватый.
— Привет, Юрец. Ты прямо… Бодрый и довольный собой, — жмет мне руку Виктор. — Я бы сказал счастливый, — прищуривается он, оглядывая меня с ног до головы.
— Так и есть. У нас с Энджи все хорошо.
— Точно? Я рад, что у тебя появилась достойная женщина. Береги ее. Предлагаю обсудить детали в моем кабинете. Инвесторы уже там.
— Отлично. Может, позвать Брюсова?
— Юрец, у тебя, вероятно, температура? От дочки заразился? О таких вещах не говорят с боссом в кабинете. У тебя… точно все в порядке?
— Точно. Я просто… боюсь облажаться. Все в порядке, Вить. Я полон сил и желания работать. Мне нужно сделать
