Это лишь игра - Елена Алексеевна Шолохова
– Понятно, – озадаченно кивает англичанка. Видно, что ей неловко задать следующий вопрос, и она мучительно подбирает слова. – А что за приступ? Надеюсь, ничего серьезного?
И бабушка, игнорируя мои взгляды и знаки, выкладывает ей почти всё.
– Сочувствую, – бормочет Олеся Владимировна. – Может, я могу чем-то помочь? А в классе ребята знают?
– Нет, – встреваю я в их беседу. – Петя знает и… Соня, но так… без подробностей. Остальные – нет. И не нужно, чтобы знали. Пожалуйста.
– Почему? – удивляется она.
– А зачем? Чтобы каждый раз напоминали: «Она больная»? Я так не хочу. Я даже Соне и Петьке поэтому ни о чем не говорю. Не знаю, как объяснить… я просто хочу быть с ними… то есть, со всеми на равных. У меня и так всё детство было… – Я замолкаю, спохватившись. Зачем вывалить всё это на постороннего человека? И чтобы уйти от темы, спрашиваю её: – А как съездили в монастырь? Мне ужасно жаль, что я не смогла…
Олеся Владимировна вздыхает, глядя на полупустую кружку с чаем, которую держит в ладонях. Потом поднимает на меня глаза и грустно улыбается.
– Не было никакой поездки. Никто не пришел.
– Как? Совсем никто?
– Да, совсем никто. Неудобно очень получилось. Автобус зря оплатили, деньги потратили. Как-то потом отчитываться придется… И перед учителем китайского тоже… Ну и там, в монастыре, нас ждали, стол накрыли в гостевом доме… Ну да ладно, главное – ты выздоравливай скорее.
Мне жалко ее, но что тут сказать – не знаю. Конечно же, наши намеренно сорвали поездку. Да она и сама это понимает.
Вскоре после ее ухода забегает Петька. Тоже, оказывается, заволновался, что со мной.
– Не переживай, – говорю ему, – я уже в норме. Завтра еще прогуляю денек, а в четверг – в школу.
– А что у вас с Сонькой случилось? Она отсела от тебя к Павленко.
Настроение мгновенно портится. Так не хочется отвечать, но Петька ждет, в глаза заглядывает.
– Соню наши разыграли жестоко. Наплели ей что-то про меня, и она поверила, решила, что я ее предала. Лучше скажи, почему вы подвели англичанку?
Петька округляет глаза, моргает несколько раз. Значит, сейчас начнет бурно оправдываться. И точно:
– Да какой нам монастырь? У нас же игра в пятницу! Прикинь, если продуем? Вот позорище будет! А ты точно в четверг придешь в школу? А в пятницу придешь?
– Да, приду, приду, – смеюсь я. – Что, соскучился?
– Ну… – он краснеет и сразу начинает ерзать, будто ему спокойно не сидится. – Я это… ну, попросить тебя хотел.
– Ну, проси.
– Пойдем в пятницу с нами на игру? В «Современнике» будет проходить отборочный турнир. Это рядом с Политехом.
– Ой, не знаю, Петь. Я как-то не очень люблю баскетбол, прости…
– Ну ты чего? – тотчас сникает Петька. Даже не сникает, а прямо расстраивается. – Кто за меня будет болеть?
– Да все! С нашей школы ведь многие пойдут наверняка. Так что без поддержки не останетесь.
– Да что мне многие? Мне ты… – выпаливает он и осекается на полуслове. Еще гуще краснеет: – В смысле, ну мы же друзья. Ну пойдем, а? Я и так на нервяке весь. Боюсь продуть и тогда…
Петька и правда какой-то нервный. Мне не понять, но, видимо, эта игра для него и впрямь очень важна.
– У вас в команде Горр. Не продуете. Дэн ведь его не зря восхвалял.
– Да Горр вообще не пойдет.
– Как так? – удивляюсь я.
– Он бросил команду. Прикинь? Накануне турнира взял, сука, и бросил, и плевать на всех хотел. И на соревнования не пойдет, сказал. Лен, ну, пойдем?
– Ну, ладно, уговорил, – неохотно соглашаюсь я. – Но только тогда попробуй продуть!
Петька смеется, заверяет, что теперь-то они точно всех уделают. Мы еще часа полтора болтаем с ним о том о сем. Он, как всегда, между делом сметает всё печенье, даже не замечая, а потом шарит рукой по пустой тарелке. И затем уморительно смущается:
– Ой, я, кажется, один всё съел… извини… это потому что нервничаю… в смысле из-за соревнований волнуюсь… У меня всегда так.
– Да, Петька, у тебя всегда так, – смеюсь я.
Около девяти он подрывается к себе. Я иду провожать его до двери. Петька накидывает куртку, сует ноги в ботинки. Уже выходит, но на пороге останавливается.
– Лен, ну ты точно пойдешь со мной на игру? – спрашивает он, а в глазах – застывшее напряжение. Словно для него это вопрос жизни и смерти: приду я или не приду.
– Да точно, точно, – обещаю ему и закрываю дверь.
_______________
* Холтер - портативное устройство, которое позволяет непрерывно отслеживать изменения в работе сердца и контролировать артериальное давление пациента в течение суток.
25. Лена
Размолвка с Соней меня, конечно, здорово подрубила. Я даже в школу в четверг иду через силу. Петька меня по пути всячески развлекает, чтобы я не сильно расстраивалась.
В кабинет мы заходим вместе, и Ямпольский сразу при виде нас кричит на весь класс:
– О! Ленок! Радость моя! Можно с тобой сяду?
Петька, слава богу, тут же плюхается рядом со мной.
– Э, Черный! Ну ты наглый! – с деланным возмущением тянет Ямпольский, а потом глумливо уже мне: – Ленок, ты разбила мне сердце, жестокая.
В классе все покатываются со смеху. Кроме Петьки – он меня поддерживает взглядом. Кроме Сони – она смотрит на меня исподлобья, как на врага. И кроме Горра – он заходит за мгновение до этого.
Мы сталкиваемся с ним взглядами, и у меня возникает странное мимолетное ощущение. Ощущение, будто он, как только переступил порог, первым делом, целенаправленно нашел меня. И если бы это был не Горр, а, скажем, Петька, я бы подумала, что он мне рад. Что-то такое зажглось во взгляде – сначала напряжение, а потом облегчение, но буквально на миг. А в следующую секунду он меня уже «не видит». И взирает на всех и вся с надменным безразличием. Как и обычно. Только меня почему-то тот короткий миг неожиданно смутил. И весь оставшийся день я избегаю поворачиваться в сторону Горра, но непонятным образом чувствую его внимание.
***
Последним уроком
