Наследница по кривой (СИ) - Нинель Лав
И Кира решилась.
— Только хочу тебя сразу предупредить, что я совсем не богатый человек, и машина эта не моя. Просто я получила небольшое наследство и не знала, как им распорядиться. Не знала до сегодняшнего дня. Давай проведём полную оценку…
Внутренне Кира содрогнулась от собственного решения, и виной тому был гном: он зарыдал, схватился за сердце и картинно упал в обморок, предусмотрительно закрыв своим телом сундук с золотыми монетами.
Галина же обрадовалась: значит, не зря она на ходу прыгала в машину — Бог услышал её молитвы и сжалился над ней и её подопечными. Конечно, деньги имели огромное значение, но главное было доверие — уж Чичерина не обманет, не продаст потом свою часть земли под коттеджи, не выгонит лошадей на мороз или того хуже под нож. А мясокомбинат со своими ножами уже навис над их головами и скоро приедет их представитель, и будет отбирать по весу, не глядя на родословную — плевать ему на чистоту крови лошади и патриотизм, главное тоннаж и как можно дешевле. Она вытерла тыльной стороной ладони выступивший под волосами пот и постаралась прогнать из головы траурные мысли о мясокомбинате.
— Ценность здесь представляет только земля, да и то, — она небрежно махнула рукой, — овраг да болото — для строительства не пригодна, разве что у самой дороги. Из двенадцати лошадей лишь пятерых я покупала за свои деньги, остальные выбракованы из разных конюшен и достались мне почти даром. Поскольку мы теперь компаньоны, давай вместе решать, что с ними делать: оставлять или сдавать на колбасу…
Услышав жестокий приговор, Кира не дрогнула. Вот что значит возрастной практицизм — раньше она сделала бы всё возможное, чтобы не допустить такой ужасной смерти животного.
— Узнаем сначала мнение ветеринара — я знаю одного специалиста.
— Я рада Кир, что у тебя правильный подход к делу, и нет романтической восторженности и необоснованной жалости. Выбери себе одну из моих чистокровных кобыл, и будем считать, что это мой подарок тебе в честь заключения нашего соглашения.
И бывшие соперницы пожали друг другу руки, заключая договор о партнёрстве.
— Завтра попрошу Дмитрия Викторовича подыскать знающего юриста в таких делах.
— Дмитрий Викторович у нас кто? Муж или любовник?
Кира нахмурилась и поскучнела:
— Давай, раз и навсегда договоримся: с уважением относиться друг к другу. Дмитрий Викторович Юшкин — отец Павла Шубина.
— Пашка Шубин? Это тот высокий, сероглазый студентик, в которого ты была влюблена, как кошка?
— Галь, — Кира совсем сникла от воспоминаний, — я же только что просила тебя…
— Молчу, молчу! — Галина подняла вверх обе руки, признавая ошибку. — Ты с ним? Вы такая красивая пара были — все тебе завидовали.
— Недавно он погиб в автомобильной аварии.
— Слушай, какой молодой! Вот смерть — зараза! Никого не щадит. Ладно, хватит о грустном! Иди, Чичерина, выбирай себе лошадь, а я займусь делами.
И она быстро пошла по проходу к своему кабинету.
Кира посмотрела ей вслед и направилась в другую сторону, в дальний конец конюшни к сложенным у стены штабелям сена. Она шла, заглядывая в денники сквозь прутья, но уже по-другому — заинтересованно, как жадный торговец, пытающийся разыскать в навозе драгоценную жемчужину.
«— Ну, уж эту кобылу точно надо сдавать на колбасу», — с жалостью подумала Кира, глядя на невысокую грязно-серую вислоухую лошадёнку, и спросила у неё: — Сколько же тебе лет, горемычная? — подняла глаза к фанерной табличке, косо прибитой над дверью, и удивилась. — Семь лет? Не может быть! Пятнадцать, а то и все восемнадцать не меньше или я ничего не понимаю в лошадях!
У лошадёнки подгибались ноги, грязная шерсть клоками торчала во все стороны. Она не реагировала на человеческий голос, изредка встряхивала гривой, отворачивала морду, прикрывая огромные печальные глаза.
— «Дебби Слай», — прочитала Кира имя лошади на табличке и задумалась.
— Что уж с ней время то терять, — забубнил рядом возникший ниоткуда давешний дед. — Тут нужен особый подход, глазами ничего не увидишь. А вы сюда, сюда пожалуйте, гостья дорогая. Вот они наши красавицы, наши звёздочки ясные.
И он засеменил в центр конюшни. Валенки с подшитыми пятками шмыгали по цементному полу, и от этого дед казался совсем древним. И как это Кира не услышала его.
Тех лошадей она уже видела и осталась у последнего денника.
Слова деда Михалыча, словно «ногтем по стеклу», неприятно царапнули душу. Кира внимательнее присмотрелась к лошади. Хвост и грива были длинные, густые, но спутаны, в репьях и колючках, ноги и бока в грязи и навозных шлепяках, шея опущена, мускулы расслаблены, но, если отбросить внешнюю неухоженность и принять на веру год рождения… Лошадка была невысокая, квадратненькая, с тонкими ногами и головой со щучьим профилем.
— Кобылка то арабских кровей, — сделала Кира правильный вывод и повернулась к подошедшему деду. — За что же её, горемычную, из приличной конюшни списали? Ведь кобыла чистокровная.
Михалыч повздыхал, пошамкал губами, достал из штанов беломорину и закурил.
— Деток она мёртвых рожает, — как, то так сказал дед, что у Киры тут же на глаза навернулись слёзы. — Третий подряд жеребёночек мёртвый. Вот хозяин и осерчал. А того и не понял, супостат, что она сама этому не рада. Дюже переживает скотинка. Пять дён она у нас, а всё, как чужая: не ест, конюха к себе не подпускает — вот и стоит по колено в навозе. Галине Петровне не до неё, а то бы быстро порядок навела.
Жалея «скотинку», Кира подёргала задвижку и приоткрыла дверь.
Лошадь тут же преобразилась, подняла голову, всхрапнула, прижала уши и так сильно ударила задними ногами в открывшееся пространство, что Кира и Михалыч отскочили от денника и решили больше не экспериментировать с лошадиными чувствами.
— О, как! — проворчал дед, споро закрывая дверь на задвижку. — Пойдёмте, я лучше вам наших красавиц покажу, наших звёздочек ясных…
— Ну, уж нет!
Упрямством Бог Киру не обидел, но в равной степени оделил терпением и рассудительностью, надо было с чего-то начинать, и она заговорила, приучая лошадь к звуку человеческого голоса.
— «Важны не слова, а тон и звуковые ассоциации», — вспомнила она слова тренера и, пристроившись у решётки, задумалась. — Что бы тебе рассказать, милая… Мне запомнился рассказ о старом рысаке…
30
30
…Звёздной, морозной ночью по дороге через лес тащились дровни, запряженные старым тощим одром не понятно какой масти. Шерсть на
