Обними меня (СИ) - Коршунова Юлия

— А маска зачем?

— Обогащение крови кислородом. Это ускорит процесс выздоровления и возвращения к полноценной жизни.

Напряжение в груди спадает ещё немного. Ничего серьезного из серии «не может дышать сама».

— Долго спать будет?

— До утра точно, — наблюдаю, как он замеряет пульс, сам себе кивает и вносит очередную запись в карту.

— Как в целом состояние?

— Стабильно, как видите.

— Док, можно подробнее? — Начинаю терять терпение.

— Вывих голеностопного сустава, запястья. Наложили эластичные повязки. Множественные ушибы и ссадины, — монотонно перечисляет он, а у меня сжимается все внутри при очередном диагнозе, — ноге и руке нужен покой. Ушибы обрабатываем заживляющей мазью, скоро сойдут. В остальном оргазним в норме. Ну и сильнейший стресс, разумеется.

Вижу, все сам вижу. Киваю врачу, тот вешает карту на кровать Эстер и уходит.

В очередной раз звонит Себ, отхожу к окну и вполголоса рассказываю ему новости. Он обещает заехать утром, потому что Оливер не торопится его отпускать. Нужно ещё что-то заполнить, заверить и подтвердить. Мысленно радуюсь, что не я занимаюсь всей этой бумажной волокитой.

Дальше мы остаемся вдвоем. Сажусь рядом с кроватью Эстер. Беру в руку здоровую ладошку, переплетаю пальцы и в очередной раз зависаю на ней. До чего же она хрупкая, оказывается. Я раньше отмечал только, что она миниатюрная.

Эстер спокойно дышит, и, я надеюсь, спит без снов. Мне больно смотреть на повреждения на ее теле. В груди смешивается целый вихрь чувств — злость на Нильсона, волнение, вина, ответственность и щемящая нежность. В очередной раз ловлю себя на мысли, что хочу ее обнять и в очередной раз одергиваю себя, боясь потревожить. С ней все в порядке, убеждаю сам себя, опираясь на слова врача.

Ты только приходи в себя, Эстер. Остальное мы обязательно решим.

Глава 28

Йен

За ночь несколько раз приходит медсестра, проверяет показатели на приборах и уходит. А я пытаюсь работать, подрываясь каждый раз, как Эстер ворочается во сне.

Я достал из тумбочки несколько подушек и аккуратно положил ей под голову. Хочу, чтобы ей было комфортно. Вечером доставляют несколько букетов, потому что еще я хочу, чтобы ей было уютно. Не уверен, что завтра поедем домой, поэтому хотя бы так.

Заснуть не удается, а бесконечно таскать в голове произошедшее бессмысленно, потому что все уже случилось. На данный момент я сделал все, что мог. Пока Эс спит, я изучаю ее медицинскую карту вдоль и поперек. Ничего серьезного не диагностировали. Все, как и сказал врач. Когда я уже почти наизусть запоминаю показания и делать становится совсем нечего, иду в машину за ноутом, сменной одеждой и сажусь работать.

К утру клонит в сон. Дремлю пару часов, а когда персонал начинает активничать в коридорах — иду в душ и переодеваюсь. Потом спускаюсь за кофе, а возвращаясь, вижу, что Эс не спит, а сидит на кровати. Маску сняла, и ощупывает свое лицо.

— Детка, — сам не осознаю, как отставлю стакан с кофе на столик, шагаю к ней и обнимаю. Прижимаю за голову к груди, улавливая запах лекарств. Она ощущается очень маленькой в моих руках. Отстраняюсь и заглядываю в глаза. — Как чувствуешь себя?

— Болит рука, нога и лицо, — тихо отвечает, поднимая на меня взгляд.

А у меня внутри все в очередной раз сжимается, когда смотрю на перебинтованные запястье и синяки на красивом лице.

— Врача позвать?

— Да нет, я думаю, мне уже сделали все, что могли. Мне сказали вчера, что все более-менее в порядке. Пить только хочу.

Разворачиваюсь, наливаю ей воды и подаю стакан. Смотрю на нее во все глаза, со страхом уловить признаки ухудшения состояния. Но ничего не нахожу, и это не может не радовать. Эстер жадно пьет, возвращает стакан и укладывается обратно на кровать.

— Спать? — Сглатываю, в надежде, что все же нет и облегченно выдыхаю после ответа.

— Нет, просто слабость немного. Хочу лежать.

— Я попрошу принести что-то, ты ела сутки назад, наверное.

Организовываю завтрак. Эстер можно все, это я точно знаю из ее карты. Мою руки, двигаю столик и стул ближе к кровати. Все это время наблюдаю краем глаза за Эстер. Не спит, смотрит на мои приготовления. Когда приносят завтрак, закатываю рукава рубашки, забираю поднос у медсестры и сажусь на стул у кровати. Беру ложку и зачерпываю кашу.

— Ты меня кормить собрался? — чуть улыбнувшись спрашивает Эстер.

И я на секунду теряюсь, вдруг осознавая себя с ложкой у ее рта. Перебор с заботой?

— Подумал, что тебе пока сложно будет, — намекая на забинтованную руку.

Эстер снова улыбается, а потом чуть подается вперед и приоткрывает рот.

Нормально, значит. Не перегнул. Эстер съедает почти всю порцию, запивает чаем и снова укладывается. Аппетит есть, это ведь хороший признак? Убираю в сторону поднос и сажусь на край кровати. Беру ее ладонь.

— Спасибо за цветы. Красивые.

— Рад, что нравится, — киваю. Следующий вопрос вырывается почти против воли. — Расскажешь, как все произошло?

Я в курсе событий, но хочу быть уверенным, что я знаю все детали произошедшего.

Эстер поднимает на меня взгляд, тихо вздыхает.

— Ну, если вкратце, то я собиралась посидеть с коллегами, но встретила Кристиана. Мы уехали в его загородный дом, где он стал требовать с меня файлы-компромат, из-за которых все и началось. Я попыталась вырваться и позвать на помощь, он вышел из себя и ударил, потом я отключилась. Проснулась уже здесь.

Освобождаю руки, сжимаю кулаки и встаю с кровати. Глубокий вдох и выдох, сейчас надо успокоиться.

— Как вы догадались где искать? Я не успела тебе позвонить. Набрала, но Кристиан выхватил телефон.

— Себ догадался, — снова разворачиваюсь к ней.

— Кристиан сказал, что брат тоже в этом же доме был.

— Да, так и подумали, — возвращаюсь к девушке и сажусь на край кровати, — что-то про то, что два раза в одном месте искать не будут.

Снова беру ее за руку и смотрю в глаза. Между нами словно стена. Вроде и говорим о важном, но как будто на официальном приеме: холодно и вежливо.

— Говори уже, — Эстер не отводит взгляд и спокойно смотрит на меня. Меня словно изнутри дрожью пробивает.

Так смотрят, когда готовы ко всему и спокойно встречают свою судьбу. Ты там с чем смирилась, детка? Что себе напридумывала? А потом меня осеняет, что она может не смирилась, а решилась. Решилась уйти от меня и окончательно разорвать отношения. Сглатываю.

— Очень за тебя испугался, — говорю честно, — готов был землю рыть, когда Оливер мне позвонил и сказал, что Нильсон сбежал из тюрьмы, а ты перестала отвечать.

Эстер ещё пару секунд выдерживает взгляд, а потом закрывает глаза и я вижу, как из уголка стекает слеза.

Блядь. Внутри все ухает вниз. Беру в руки ее лицо и наклоняюсь.

— Эстер, что такое? Что-то болит? Врача позвать?

Она молчит и только крутит головой из стороны в сторону. Я теряюсь, как и всегда при виде женских слез. Что делать не понимаю, но Эстер мне помогает. Присаживается на кровати и тянется за объятиями. Прижимаю к себе крепко, глажу по голове.

— Мне было так страшно, Йен, так страшно, — она отстраняется, вытирает мокрые глаза и всхлипывает, — он совсем неадекватный. Я боялась, что уже не выйду из этого дома.

Сердце словно сжала невидимая рука от ее слов. Обнимаю еще крепче.

— Этого бы не случилось. Мы с Себом сразу заподозрили неладное и начали поиски. Я бы не допустил, Эс.

Она кивает, сжимает руками рубашку и продолжает плакать у меня на груди. Вспоминаю про стресс, о котором говорил врач. И понимаю, что слёзы в этом случае — хороший признак. Пусть лучше выплачет все, чем будет держать в себе. Молчу и аккуратно глажу по спине.

— Блин, извини, я, кажется, всю одежду тебе намочила, — она отодвигается через некоторое время и рассматривает небольшое пятно на ткани.

Меньше всего меня сейчас волнует собственная одежда. Стираю с лица мокрые дорожки и смотрю в глаза.