Нам нельзя. Петля судьбы (СИ) - Драгам Аля

Храню интригу, посмеиваясь нетерпению: такая Женя мне нравится больше, чем грустная и ушедшая в себя.

Хотя… Кого я обманываю? Она нравится мне любая: сонная, весёлая, вспоминающая формулы, хихикающая, нетерпеливо ёрзающая по сиденью, отчего её офигенное платье слегка задирается, оголяя острые коленки.

Стоп! В этом направлении думать пока рано!

Полностью сосредотачиваюсь на дороге, позволив себе наслаждаться тем, как Облачко подпевает радио. Голос моей девочки мелодичный, звонкий, красиво звучит… в отличие от некоторых исполнителей. По крайней мере, мне больше нравится Женин вариант.

— Ой, я знаю! Это же… Да? Они, да?

Узнала место. Светлов говорил, что в детстве его сестра обожала бегать под фонтанами и успокаивалась только тогда, когда её саму можно было выжимать.

— Они, они. Нравится?

— Спрашиваешь? — Женя зачарованно водит пальчиком по стеклу, пока я оплачиваю парковочное место и жду Илью с его женой. — Мои любимые!

Меня ждут увлекательные истории о маленькой девочке, обожающей прогулки с родителями и братом. Какая же она… нежная…

Провожу рукой, заправляя ща ушко светлую прядь волос и ловлю себя на том, что ни одна из девушек моей прошлой жизни не умела радоваться вот таким мелочам. А ведь Женя росла в достатке и явно могла себе позволить купаться в океане несколько месяцев в году, а она… Фонтаны любит, запеканку…

Удивительная моя девочка.

Даже жаль, что Светлов прерывает нас стуком в окно. Я бы так сидел и слушал, слушал, поглаживая тонкое запястье или пропуская сквозь пальцы шёлковые волосы…

— Готова повеселиться? — Татьяна ведёт себя примерно как Облачко, в предвкушении подпрыгивая на месте.

Не хватало только ручки потереть и рвануть вперёд, оставив нас на стоянке. Что-то мне подсказывает, в красивых головах эта мысль не раз уже промелькнула.

Пока Женя с Таней шепчутся, достаю рюкзачок своей девочки и закидываю на плечо. Не отдаю, сдвинув брови, когда Облачко тянет руку, чтобы забрать сумку, чем вызываю одобрение Татьяны и веселый взгляд Ильи Викторовича.

— Начало семейной жизни? — подкалывает, стоит девушка уйти вперёд.

— Примерно, — соглашаюсь, сосредоточившись на Жениных эмоциях.

Она набирает в ладони воду и радостно смеется, разбрызгивая её над головой, а я впитываю эти моменты счастья, окрыленный реакцией.

Счастье в мелочах, кажется так?

Не только в них.

Счастье — видеть, как в глазах твоей любимой горит огонь.

Счастье — слышать её звонкий смех.

Счастье — разделить момент на двоих.

***

Мы прекрасно проводим день. Дурачимся, брызгаемся водой, сидим на лавочках в тени и целуемся. Конечно, целуемся при первой же возможности.

К вечеру Женя в шутку жалуется, что её губы похожи на пельмени, но все равно подставляется под поцелуй, когда я под шумок затаскиваю её в скрытый от окружающих уголок.

Надо сказать спасибо родителям за их нежелание светить личную жизнь. Пусть мотивы не из благородных — ни мой, ни Женин отцы - не хотели светить нездоровыми детьми и внутренними семейными проблемами, но плюс, несомненно, есть. Мы спокойно и свободно гуляем, не боясь, что кто-то нас узнает, подойдет и задаст неудобные вопросы. В этом плане даже Орловскому приходится хуже: его батя владеет огромным холдингом в области и Игната периодами атакуют журналисты.

— Даже жалко, что уже пора возвращаться, — огорченно шепчет Женечка, выдыхая тёплый воздух в район ключиц.

Маленькая по сравнению со мной, тоненькая… Я её руку поднимаю и прикасаюсь к колечку, которое сам надел накануне.

Мне тоже не хочется её отпускать! Если бы мог, забрал бы с собой! Познакомил бы с мамой и Настей, ухаживал бы за ужином и смотрел бы любой фильм перед сном. Но где мои желания и где наша реальность… Разные полюса.

Однако я подумываю попросить Светлова отпустить Женю в один из дней к нам хотя бы на несколько часов. Сегодня мы гуляли долго, она не устала, не побледнела и никак не показала плохого самочувствия. Илья несколько раз заставлял нас возвращаться к тачке, чтобы проверить.

— Мы ещё обязательно погуляем и здесь, и в других интересных местах.

— Обещаешь?

— Конечно, обещаю.

Покидаем наше временное убежище и идём к центральному фонтану. Нахожу в кармане монетки и отдаю своей девочке. Она делится со всеми, чтобы каждый мог бросить в воду и загадать желание.

— Нельзя начинать загадывать со слов «я хочу», — получаем краткую инструкцию от Облачка. — И обязательно надо, чтобы желание касалось тебя самого.

На счет «три» бросаем и загадываем. Не то, чтобы я верил, но на всякий случай формулирую про себя сокровенное, меняя формулировку «по правилам»: стать причиной Жениного счастья и быть с ней рядом.

Надеюсь, я не очень отошёл от норм, и моё желание исполнится.

Возвращаемся, оживленно переговариваясь. В смартфоне сотня фотографий, на которых позирует моё личное Облачко. Она нереально фотогенична и я уже точно знаю, что ночью буду рисовать её портрет.

Мне не удалось запечатлеть момент на камеру, но в памяти он отразился чётко: переливающиеся разными цветами водяные брызги, и Женино запрокинутое лицо с зажмуренными глазами. Она танцевала у фонтана рядом с другими девчонками и ловила губами капли.

При этом я по-прежнему не хочу отпускать Женечку обратно. Знаю, что должен это сделать, но специально снижаю скорость до минимальной, притормаживаю на поворотах… Короче, тяну время. Но оно неумолимо и как бы нам не хотелось, впереди уже маячат высокие ворота территории клиники.

У ворот стоит ауди Ильи, он сам активно жестикулируя, разговаривает по телефону. Собираюсь проехать мимо, но он делает знак остановиться.

40

POV Евгения

Всеми силами хочется оттянуть момент прощания после наполненного впечатлениями дня. Дело даже в моём любимом местечке, а в том, кто был рядом. Женя, брат и его жена. Мои близкие и родные люди!

Жаль, что папа не гулял с нами, но это было бы невозможно: он даже не знает, что Илья разрешил мне покидать пределы клиники.

Безусловно, я свободный и взрослый человек, имеющий право принимать самостоятельные решения, но, боюсь, папа этого не понимает и не принимает, что дочка выросла. И еще один неприятный момент: я знаю, во сколько обходится лечение, и прекрасно знаю, кто его оплачивает. Своих финансов у меня нет, поэтому я полностью завишу от воли родителей даже будучи совершеннолетней.

— Не знаешь, что случилось? Женя притормаживает у машины Ильи, не проезжая пост охраны.

Пожимаю плечами: мы весь день были вместе, и уж если кто и шушукался, как раз они!

— Я тоже пойду, — выскакиваю прежде, чем брат подходит к пассажирской двери.

Выскакиваю и понимаю, какую ошибку совершила!

Не видя никого, нам навстречу торопливой походкой приближается папа.

Сказать, что он зол… Не сказать ничего.

Его красное лицо и суженые глаза кричат, что лучше спрятаться и не попадаться на пути. Но прятаться негде. Сбоку машина, а за спиной, сжимая ладонями плечи, стоит Женя, внимательно слушающий Илью.

Я же не участвую в разговоре, и не понимаю ни слова, пораженная увиденным: в таком состоянии отец еще не бывал.

— Он не знает… — улавливаю обрывок фразы.

— Уже знает, — рявкает папа. — Отошёл от неё!

Женя делаешь шаг, и прячет меня за свою широкую спину, а отец, раздувая ноздри, наступает. Он ненамного ниже моего жениха и ощутимо шире в плечах.

Всю молодость папа занимался боксом и, мне кажется, мечтает продемонстрировать полученные навыки прямо сейчас.

— Отец! — брат пытается остановить, но разве можно свернуть с пути несущийся локомотив?!

— Отошёл, — цедит грозный Виктор Светлов; сейчас я просто не решусь назвать этого мужчину папой. — Отошёл, я сказал.

Женя выставляет вперед ладони, призывая остановиться, Илья снова пытается вмешаться. Бесполезно.

Меня выдергивают из-за спины чужие руки. Занятые разгорающимся скандалом мы не замечаем, что вокруг нас появляются люди: шкафообразные мужики в строгих костюмах, которые часто сопровождают родителей. Вырываюсь, пытаясь ухватить Женю, но мне не дают. Они же оцепляют стоянку, не подпуская никого извне. Один из вновь прибывших оттесняет брата, оставляя моего Женьку один на один с папой.