Бывший моей соперницы - Яна Лари
Ну ладно, допустим, не с первого раза…
Пальцы по иконкам на сенсоре промазывают…
Сконцентрировавшись, всё-таки набираю его.
— Да. Надь? Ты чего молчишь?
Лёгкое раздражение вздыхает в его голосе… И всё! Я забываю, зачем вообще звонила.
— Тим, почему ты такой лох?
— Не понял.
— Вам с Ирой ночью вообще нечем заняться?!
— Надь… — теряет терпение.
— Ты её не потерял нигде? Нет? Проверь. А то ещё не жена, а уже рядом с тобой скучает.
— Может, хватит уже хернёй страдать? — огрызается грубо. — Истеричка.
Не могу слушать дальше. Обида на весь мир накрывает горячей лавиной. Завершаю звонок и сгибаюсь, глотая холодный воздух. От его слов внутри пульсирует синяк размером с мяч.
Я думала, что всё рухнуло, когда про свадьбу узнала. Нет. Я просто всегда была недостаточно хороша для него.
А кто тебе, сволочь, так планку поднял? Не я ли своим обожанием?!
Не проходит минуты, как следом выходит Ремизов. Стоя в одной футболке на промозглом ветру, даже не ёжится. Достаёт сигарету, опираясь плечом о стену.
Щёлкает зажигалка, выхватывая из темноты его профиль.
Чувствуя, нарастающее раздражение, направляюсь обратно к двери. Ещё один рыцарь неприкаянный…
Я даже моргнуть не успеваю, не то что огрызнуться, когда Марк резко перехватывает меня рукой под грудью и впечатывает спиной в своё каменное тело.
— У тебя сырники дома остались?
Хриплый голос бьёт под колени, заставляя ватное тело льнуть к нему ближе в поисках опоры. И я снова не нахожу в себе сил сопротивляться исходящей от него защите.
— Нет. Только холодная двуспальная кровать… Будешь?
*Пропих — попытка протолкнуть шарик кием, а не битком.
Глава 12
В бильярдной баталия в самом разгаре.
— Вам ещё долго? — Хмурюсь, обращаясь к Маринке. Шаров, рассыпанных по зелёному полотну, больше, чем было пару минут назад.
Лиам, занятый своим правым ботинком, стреляет по ней жгучим взглядом из-под чёлки.
— А это зависит от того, когда Марина Андреевна признает поражение.
Аверина-то и сдастся? Ну, удачи, парень…
Краешек её упрямо сжатых губ дёргается в усмешке.
— Нашла кого слушать. Дала мальчишке партию форы, он и поверил в себя.
Он разгибается, нависает над ней на добрую голову.
— Мечтай… — что-то ещё мается в интонациях, провокация… предупреждение даже. Но это ощущение он быстро смазывает широкой улыбкой. — Профи могут нагнуть только развязанные шнурки.
От его взгляда ледяные мурашки. Маринка тоже ёжится.
Торчать здесь до рассвета не совсем то, чего мне хочется. И совсем не то, чего требуют требовательно впившиеся мне в талию пальцы Ремизова. Но оставлять их вдвоём почему-то тревожно.
— Отойдём? — Киваю в сторону.
Едва расстояние позволяет открыть рот без риска быть услышанными, склоняюсь к уху подруги.
— Езжайте, — шепчет Маринка на опережение.
— Давай уедем вместе.
— За меня не переживай. Максимум через час буду дома.
— Нам всё равно по пути! — пытаюсь настоять, но она отрицательно мотает головой.
— Иди. Звёзды говорят, что нас обеих ждут перемены. Ты на свои можешь влиять. Не трать впустую время.
Ощущение паршивое. Как будто прощаемся.
— Я позвоню. Напиши, если доберёшься раньше, — бросаю тихо.
— Надь…
Оборачиваюсь, не сделав и трёх шагов.
Аверина с интересом смотрит мне за спину.
— Подумай хорошо, на чём прокололась в прошлый раз. И больше так не ошибайся.
— Лады, не буду, — подмигиваю полушутливо.
Ремизов ведёт машину с уверенностью человека, у которого всё под контролем. Никаких заносов на поворотах и спешки на светофорах. Почему-то вспоминается, что Тим всегда топил педаль в пол, будто боялся опоздать вне зависимости от того, куда он ехал.
— Так и будем молчать?
Бросив короткий взгляд на меня, Марк перестраивается в левую полосу. Его показательно ровный будничный тон бьёт по истрёпанным в ноль нервам.
Отворачиваюсь к окну, за которым начинает мелко накрапывать.
— А нам есть о чём поговорить?
Уже сидеть с ним в одной машине чертовски неуютно. Не получается расслабиться. Просто не могу. Впускать его в душу?
Страшно.
— Попробуй, узнаем. — Он ловит правой рукой мои пальцы, и меня это снова пугает.
Жест какой-то совсем неуместный, интимный. Интимнее, чем если бы лапал колено. Обычная похоть, она понятная и безопасная. А вот так риск втянуться больше в разы.
Защитные реакции бьют по мозгам, не давая времени одуматься.
— Слушай, а чем ты Ирку не устроил-то?
— У неё спроси.
— А сам прямо ни разу не задумывался? — Перевожу на него взгляд.
Марк сидит, откинувшись на спинку кресла: расслабленная рука держит руль, взгляд лениво следит за дорогой. Такой хищный, уверенный в себе зверюга. И ответ прям… Напрашивается.
— Для меня это не имеет значения.
Полагаю, как и её желания. А Тим во всём стремится угодить…
Что ж, выбор очевиден.
Непонятно другое. Что у Солнцева не так пошло со мной? Каких я таких невозможных поступков потребовала?
Вообще за всё время.
Отказалась поехать за ним в столицу?
Но мне хотелось, чтобы он сам пожелал здесь остаться. Это казалось правильным.
Смолчала. Хотя оказалась права. И вместо бабочек в груди осталась с острым ощущением ненужности. С участием, выцеженным сквозь зубы.
С его досадой.
И равнодушием.
По сути, и терять было нечего, кроме убитого впустую времени.
Давно надо было перестать искать ему оправдания. Но там, в нашем прошлом, Тим до сих пор встречает меня с ромашками у школьных ворот. Улыбается, кружит как маленькую… Стоит только зажмуриться. И, кроме острой обиды, больше ничего не чувствую. От злости слепну практически.
Ненавижу его.
Я задыхаюсь, реально задыхаюсь, едва начинаю об этом думать. И совсем не думать пока не получается.
Стараюсь, вся вымоталась, а не вывожу. Мне постоянно приходится чем-то отвлекаться. Или кем-то. Просто необходимо. Но пока только Марк способен полностью занять моё внимание. И я переношу наши руки ниже. Сжимаю его пальцы на своём колене, с нажимом веду вверх по бедру… Через мгновение он уже сам понятливо и нагло шарит по моему телу, с неохотой отвлекаясь на дорогу.
А ещё через пару минут паркует машину у театра и притягивает меня к себе, ураганом оттесняя к дому. Отбирает ключ, сам отпирает дверь, потому что у меня пальцы потряхивает. Он врывается в моё пространство словно шторм. Вдохи и выдохи экономить приходится...
— Притворись,
