Хулиган напрокат - Алёна Черничная
И я ясно понимаю, что не хочу смотреть на красивую, яркую, эффектную Ингу перед собой. Ничего не екает. Если сейчас мне хочется почистить зубы после этого поцелуя, то там в столовке оставалось надеяться, что о напряжении у себя в паху буду знать только я. Черт подери! Кажется, Леся вцепилась в мои мысли репейником.
Отрицательно, но очень уверенно машу головой Инге в ответ. Поджав губы, она смотрит на меня не моргая, а в разукрашенный глазах появляется нехороший блеск.
— Я хотя бы попыталась. Ладно уж, давай останемся друзьями. Спасибо за честность, — сухо цедит Майер и зачем-то опять пытается приблизиться ко мне, распахнув для объятий руки.
Я настороженно дергаюсь от Майер, насколько это позволяет открытое за мной окно, а она недовольно вздыхает:
— Это просто дружеские обнимашки, Макс.
— А давай без них?
Мне хочется уже наотмашь отпихнуть от себя Ингу, но та вдруг с цепи срывается. Рывком подается вперед, заводит свои руки мне за спину и пускает их под мою футболку. Вонзает когти мне в спину и резко протаскивает их вниз.
Кожа мигом загорается от адской боли.
— Ты чего творишь, идиотка?! — рявкаю я на рыжую, выгнувшись дугой.
В одночасье спрыгиваю с подоконника и отталкиваю Ингу от себя.
Теперь уже ничего не мешает добавить щепотку грубости в наше с ней общение. Имею право.
Майер с трудом удерживает равновесие. Но, кажется, ее совершенно ничего не смущает. Покачнувшись, она лишь кривит свой рот в злорадной ухмылке, а глаза просто пугающе светятся ядом.
— Посмотрим, как ты оправдаешься перед Синичкиной за узоры на спине, — Инга шевелит своими пальцами с длинными ногтями у меня перед носом.
Я с трудом удерживаюсь, что не переломать ей эти мерзкие культяпки. Царапины у меня на коже жгут так, пульсирует от боли уже вся спина.
— Дура! — бросаю ей в мстительно лыбящееся лицо.
И это меньшее, как я могу назвать Ингу Майер. Хочется высыпать на ее тупую головешку весь словарь нецензурной брани.
Но настойчивая вибрация в моем кармане заставляет переключиться с мыслей о том, как бы не закопать Майер под плинтус.
Уничтожающе зыркаю на нее и сжимаю кулаки. И только тогда на лице Инге проскальзывает испуг. Ей тупо повезло, что я пока не знаю, что может заставить меня поднять руку на девушку. И хорошо бы никогда и не узнать…
Майер отшатывается от меня сама, а заодно освобождает путь к выходу. И пока телефон продолжает упорно подрагивать у меня в джинсах, я в два широких шага рассекаю пространство кухни и выскакиваю оттуда как ошпаренный. А точнее, расцарапанный.
Фак! От такой пульсирующей боли хочется прижаться спиной к какой-нибудь льдине. Благо ванная комната оказывается пуста. Заплетаю туда и сразу запираюсь на замок. На всякий случай…
Одним движением я стягиваю футболку и, оголив только спину, разворачиваюсь к зеркалу.
— Вот гадина! — воплю на всю ванную, едва увидев отражение своей спины.
Несколько бордовых царапин красуются по обе стороны моего позвоночника. Остается надеяться, что Майер не болеет бешенством. Хотя после такой выходки стоит в этом усомниться…
А телефон в кармане джинсов все еще разрывается от вибрации. Да кому, мать вашу, там неймется!
Держа стянутую футболку у себя на согнутых локтях, прям в такой позе лезу за мобильным. В раскоряку шарюсь ладонью по карману, одновременно морщась от неприятно ноющих ран на спине.
Выудив из джинсов телефон, вижу на его экране совершенно незнакомые мне цифры.
— Да, — грубо фыркаю в трубку, когда, наконец-таки, отвечаю на звонок.
Тишина. И это накаляет меня уже до предела.
— Какого хрена молчим?
— Макс… — такая робость в трубке действует весьма отрезвляюще.
Гнев и раздражение падают до нулевой отметки.
— Леся? — не могу сдержать приятное удивление в голосе.
Но за секунду мои чувства от нуля превращаются в гоночный болид, когда слышу уже четкие всхлипывания и перепуганный голос.
— Максим, ты можешь приехать? Мне нужна твоя помощь…
***
Отсутствие пробок на дорогое позволяет мне вбежать на пятый этаж уже через пятнадцать минут после звонка. Я даже забываю, что у меня жутко болит спина от увечий Майер.
Несмотря на позднее время, не церемонясь, тарабаню на весь подъезд в дверь Леси. По телефону я так толком и не понял, что у нее случилось. Через всхлипы понял лишь что-то про ванную, какую-то мокрую Зоську, воду и что нужно открыть некий замок.
Я даже не стал уточнять какой, а просто сорвался с этого дурацкого дня рождения не раздумывая.
И как только оказываюсь на пороге Лесиной квартиры, то все разом становится ясно.
Здесь самый настоящий потоп. Полкоридора чуть ли не по щиколотку залито водой. Плавают дверной коврик и чьи-то тапочки, а посреди всего зареванная и растрепанная Леся.
— Твою же мать, — шиплю я, смотря на весь этот коридорно-водный мир. — Как так?
— Не знаю, — беспомощно всхлипывает она. — Я проснулась от шума, вышла в коридор, а тут вода повсюду. Я в ванну, а там труба… Хотела воду перекрыть, а дверцу стояка заклинило. Пыталась открыть. Не получается, а я одна. И Богдан с родителями на даче. Квартира под нами — там никто не живет давно. И весь подъезд это или алкаши, или пожилые бабулечки. А во всех аварийных службах телефон не берут…
На несколько секунд я даже сам теряюсь, наблюдая, с какой скоростью прибывает вода из распахнутой двери ванной. Но потом быстро беру себя в руки, когда вижу, как дрожит эта босая девочка в смешно подкатанных штанах с розовыми мишками, в такой же розовой футболке и взъерошенной копной локонов, рассыпанных по плечам.
— Показывай, где вода перекрывается, — строго приказываю Лесе.
Мигом скинув с себя кроссовки с носками, отставляю их на самый верх обувной полки, туда, где не должна достать вода, и уверенно топаю в ванную.
Как только голых стоп касается вода, меня пробирает судорогой. Это же просто ледяной потоп.
В небольшой ванной самой скромной обстановки не составляет труда найти ту самую заклинившую пластмассовую дверцу в коробе стояка. Понятия не имею, как ее открыть. Я вообще не силен в сантехнике и во всех домохозяйственных делах… Как-то не доводилось.
Но не признаваться же этом Лесе, робко шмыгающей носом у меня за
