На крыльях Феникса - Анна Яфор
– Не говори ничего… ему…
* * *
Опять больница… Она узнала запах медикаментов, еще ничего не видя. Значит, жива. Во рту так сухо, что казалось, будто язык прилипает к небу. Полина открыла глаза и тут же снова зажмурилась, ослепленная ярким светом, болью ударившим по вискам. Действительно, что же она наделала!
Чья-то рука коснулась ее ладони, успокаивая.
– Лежи тихонько. Сейчас не надо резких движений.
Вторая попытка посмотреть вокруг оказалась более удачной. Девушка поморщилась от пульсирующей боли, однако находиться в темноте больше не хотелось. Осторожно перевела взгляд на фигуру мужчины возле кровати.
– Как ты меня нашел?
Кирилл был зол. Слишком. Но эта злость смешивалась с нескрываемым облегчением.
– Твое счастье, что врач велел находиться в покое. Иначе я взгрел бы тебя по первое число.
Она растянула губы в жалком подобии улыбки.
– Не злись… Я с трудом соображала, что делаю.
– Ты вообще не соображала, – мрачно уточнил брат. – В думающей голове подобный бред возникнуть просто не мог.
Полина задала самый волнующий вопрос:
– Мирон… не знает? …
Кирилл покачал головой.
– Я не смог до него дозвониться. А в квартире он не появлялся. Что у вас случилось?
Девушка скривилась, чувствуя снова набегающие слезы.
– Он со мной развелся…
– ЧТО???
Брат не ожидал услышать ничего подобного. За то время, пока просидел сначала под дверями реанимации в ожидании вердикта врача, а потом в палате возле накачанной лекарствами сестры, успел передумать многое. В сотый раз набирая номер зятя, слышал лишь об его отсутствии в сети. Когда сутки назад Мирон неожиданно появился в его квартире, Кирилл вообще ничего не понял. Смотрел растерянно на изможденное, бесцветное лицо мужчины, на ключи в протянутой руке, которая, кажется…, дрожала? Да нет, ему показалось. Просто в прихожей было темно, а у него от долгой работы за компьютером слишком устали глаза. «Заехать к Полине? Ладно, он заедет, все равно давно хотел повидать сестренку…»
Мирон ушел также быстро и неожиданно, как и появился, оставив его в недоумении, с необычной тревогой в сердце, нарастающей с каждой минутой. Как оказалось, не случайной.
Сейчас, держа в руках тонкую перебинтованную ладошку, Кирилл не мог поверить в то, что рассказала ему Полина. Слушал ее сбивчивый, надрывный рассказ, сжимаясь от собственного бессилия, от невозможности что-то поправить. При этом не переставая благодарить судьбу за то, что успел вовремя.
– Линка… это жутко… но не стоит того, чтобы вот так… – он кивнул на ее руки. – Нет у тебя такого права, как бы ни было тяжело…
– Я не хочу, чтобы он знал… Никогда... – здоровой рукой ухватилась за его плечо. – Пообещай, что ничего ему не скажешь!
Мужчина хмыкнул.
– Он не слишком-то расположен со мной общаться…
– Дай мне слово!
Кирилл коротко кивнул, хотя требование сестры было совсем не по душе.
– Я не скажу… Только… ну и надурили вы, ребята. Даже не знаю, кто больше. Вам бы сейчас вцепиться друг в друга, не отпуская никуда, да раны зализывать. А вы… Он – за развод, ты – за лезвие… ****
Вырвавшееся из уст брата ругательство настолько шокировало Полину, что она на мгновенье забыла обо всем остальном.
– Кир? И это говорит профессор литературы?!
Он вскипел.
– Да причем здесь профессор?! Это сказал твой брат, который полдня отмывал вашу квартиру от крови! Ты представить себе не можешь, что я пережил за эти дни! И как мне хочется свернуть тебе шею!
– Так сверни… Что тебя останавливает?
– Глупая… Ох, глупая ты моя… – обнял осторожно, чтобы не зацепить капельницу. – Все будет хорошо, Линка… Ты справишься…
Девушка вдруг снова напряглась.
– Какое сегодня число?
– Двенадцатое… Почему ты спрашиваешь?
Она попыталась приподняться на постели, но тут же рухнула назад. Сил еще совсем не было.
– Сегодня… суд. Поезжай туда, пожалуйста… Его должен хоть кто-то поддержать.
– Конечно… – брат недовольно хмыкнул. – Ему поддержка гораздо важнее, чем тебе, – но увидев навернувшиеся на глаза Полины слезы, кивнул: – Да поеду я, поеду. Не вздумай только снова реветь.
Вернулся лишь к вечеру, уставший, раздраженный произошедшими событиями. Даже ему, наблюдающему со стороны, эта история вымотала все нервы. Думать о том, что чувствуют сестра и ее муж, было вообще невыносимо.
Полина, естественно, не спала. Могла бы, кинулась навстречу.
– Что?
Он постарался не замечать застывшее в воспаленных глазах опустошение. Грустно улыбнулся.
– Как все прошло? Не мучай меня…
– Нормально… Его оправдали. Ну, Линка, мы же договаривались, что ты больше не будешь плакать.
Она давилась слезами, тщетно пытаясь остановиться, задыхалась от облегчения, смешанного с непроходящей болью. Мирон не виновен… Только к ней все равно не вернется… потому что гораздо раньше уже сам вынес себе приговор.
– Ты с ним говорил?
Кирилл хмыкнул в ответ.
– Пытался… Если это можно назвать разговором.
– И… как он?
Что хотела услышать? Как выглядел Мирон? Был ли рад решению суда? Вздохнул ли с облегчением, избежав наказания за то, что не совершал? Спрашивал ли о ней? Полина так и не задала ни одного из этих вопросов, но брат прочел их в затуманенных слезами глазах. Покачал головой.
– Он… не был рад. Мне даже показалось, пожалел, что его не осудили. И, прости, сестренка, я не могу этого не сказать. Ему плохо… Похоже, гораздо хуже, чем тебе, хотя не знаю, можно ли это сравнивать… Я бы его не узнал, встретив на улице. Он как будто мертв. Просто оболочка…
Девушка зажмурилась, словно это могло как-то помочь избежать страшных откровений.
–Мирон… что-нибудь спрашивал обо мне?
– Я сказал, что у тебя все хорошо. Ты ведь этого хотела…
Она уткнулась ему в грудь, уже даже не пытаясь сдержать рыдания. Кирилл бережно прижал ее к себе.
– Поль, я сомневаюсь, что поступил правильно. Возможно, нужно было все ему рассказать? Уверен, что сейчас он был бы здесь…
Ее затрясло.
– Он не хочет меня видеть…
Кирилл вздохнул. Самому впору разреветься вместе с ней.
– Он хочет, чтобы ты была счастлива…
Сестра вдруг перестала плакать. Подняла к нему бледное, изможденное лицо. И неожиданно улыбнулась, ненастоящей, но широкой улыбкой.
– Вот как… Что же, хорошо… Я буду счастлива…
Два месяца спустя
– Линусь, ты уверена, что поступаешь правильно? Может быть, не
