Сама дура виновата - Ашира Хаан
— З-з-заметно-о…
Горячий морок удовольствия расслаблял все мое тело — клетка за клеткой, из твердого состояния каким-то невероятным волшебством обращая в жидкое. Расплавляя до стадии очень удовлетворенной жидкости, которая могла только лизать чуть солоноватую кожу на шее Егора и еле слышно мурлыкать.
— Я мог бы провести так вечность… — сообщил Егор, кладя руки на мои бедра и слегка покачивая меня на себе.
Катер вошел под своды моста — сразу стало темно и шумно, а я пробормотала куда-то ему в шею:
— Это Синий мост, самый широкий в городе — почти сотня метров…
— Угу, — согласился Егор, обоими руками сжимая мою задницу и нанизывая меня на себя медленно, с оттяжкой. Это продляло мое блаженное состояние, растягивало его во времени, превращало кровь в горячую сладкую карамель.
— Мы приближаемся к Невскому проспекту, — лениво бормотала я, как невыключенная запись. — Видим нарядные здания, окрашенные в яркие цвета. Это парадный Петербург…
— Да ну к черту этот парадный Петербург, — сообщил Егор, опрокидывая меня на спину и наваливаясь сверху. — Потом расскажешь!
— К-к-когда… — ошеломленно ахнула я.
— Ну ты же не думаешь, что тебе удастся теперь от меня отделаться? — хмыкнул он, начиная резко вколачиваться в меня в бешеном темпе.
Ленивое удовольствие, растекшееся внутри, разом обернулось ревущим пожаром желания, зажигающим меня заново, будто не было сладкой усталости, разлившейся по телу.
Катер набирал ход в такт его движениям — все быстрее и быстрее. Где-то в иллюминаторах мелькали куски зданий и деревьев, которые я узнавала какими-то остатками разума, но уже не в силах была назвать. В глазах темнело, в ушах шумела кровь — или это шумела Нева, на просторы которой мы вылетели, миновав Эрмитажный мост, про который я тоже могла бы что-нибудь сказать…
Могла бы.
Могла.
Бы…
Егор выпрямился, встав на колени и приподняв мои бедра, чтобы было удобнее вколачиваться внутрь горячо и быстро. Его рука жадно мяла грудь, зажимая между пальцами соски, и я вдруг почувствовала как зуд внутри меня превращается во что-то требовательно жесткое. Выжимающее меня, как белье в стиральной машине, наполненной удовольствием.
— Петропавловская крепость… — что-то в тумане. — Стрелка Васильевского острова… — что-то в бреду. — Дворцовый мост разводят…
— Обязательно надо посмотреть, как его разводят, согласен, он так… встает, — подхватил Егор, наращивая темп.
Я хватала ртом воздух, подавалась бедрами вверх, навстречу, чтобы услышать хлюпанье и шлепки — такие невероятно зажигающие и непристойные.
В тот момент, когда я уже думала, что больше просто не смогу, просто не выдержу этого скручивающего внутренности ощущения, Егор вбился несколькими резкими ударами внутрь, и я снова растеклась дрожащей лужицей.
На этот раз, слава богу, метафорической.
— А… ты? — все, на что меня хватило.
— И… я… — Егор вонзился в меня в последний раз и замер, пережидая пульсацию.
Когда в каюте остался только шум мотора, плеск волн о борта катера — и наше сбитое дыхание, и то постепенно затихавшее, стало ясно, насколько мы были шумными.
Ох, сверху наверняка было слышно минимум половину наших развлечений.
Как я буду потом человеку в глаза смотреть?
Егора, кажется, это мало волновало. Он перевалился на диванчик, затаскивая меня сверху, потому что места на двоих уже не хватало, закинул руку за голову и смотрел в иллюминатор, полуприкрыв глаза.
Между темной водой Невы и темным небом Петербурга мимо неслись гранитные набережные, подсвеченные фонарями, роскошные яркие дворцы, дрожали отражения мостов.
— Красивый у вас все-таки город, — задумчиво сказал Егор.
— Очень, — согласилась я искренне.
Момент был просто идеальный — из тех, что запоминаются на всю жизнь.
Мой любимый вид на город — с воды я люблю смотреть на него больше всего.
И горячее твердое тело Егора подо мной — мужчины, подарившего мне самое яркое удовольствие в жизни.
Я касалась его гладких твердых рук, наслаждаясь упругими мышцами под ладонями, и была совершенно счастлива…
До момента, пока не нащупала подушечками пальцев царапины, уходящие от плеч ниже, к спине. Провела по ним дальше, уже чувствуя, как начинает тревожно биться сердце и клокотать в горле предчувствие слез.
Приподнялась и развернула недоуменно нахмурившегося Егора, чтобы увидеть своими глазами — в тусклых отблесках света следы ногтей выглядели совершенно недвусмысленно.
— На тебя бешеная кошка, что ли, напала? — спросила я дрожащим голосом, надеясь на спасительную ложь.
— Что? — он сел, заводя руку за спину и ощупывая царапины. — А! Нет! — он рассмеялся. — Это свидетельство моей бешеной популярности у девушек!
Глава двадцать шестая, в которой страстные кошечки оборачиваются ржущими гиеной лосями в медвежьей шерсти
Пока я хватала ртом воздух, проклиная свой малый опыт отношений — понятия не имею, что в таком случае полагается делать духовно богатым девушкам — Егор поддернул так и не застегнутые джинсы и вытащил из кармана телефон.
Расстегнутая ширинка его интересовала гораздо меньше, чем то, что он собирался мне показать.
— Смотри, я по пути в Москву тогда в «Сапсане» снял один интересный видос… — начал он, быстро листая галерею. — Сейчас…
— Видела уже, — ляпнула я и тут же захлопнула рот.
Надо ж так было расслабиться!
Взяла и спалилась, что следила за ним.
Но Егор как будто не заметил. Даже не напрягся.
— О, хорошо, что видела! — заявил он, открывая тот самый ролик.
Совсем не боится сумасшедших сталкерш?
А зря.
Мы вот с Элкой, например, — совсем бешеные, когда нам приспичит.
Однажды выяснилось, что ее случайный любовник женат. Она не поленилась вытурить его из своей постели прям как был — с голым задом. И выставить на лестницу. А шмотки кинула следом только минут через пять жалобных воплей.
Тот обиду затаил — и стал по очереди всем Элкиным друзьям в соцсетях рассылать ее провокационные фотки.
Что с таким сделаешь?
Ну.
Нам колючка под хвост попала — мы бахнули вина и за час выяснили, где он учился, где работал, какие прививки у него сделаны и какой уровень билирубина в крови. Этим, к сожалению, шантажировать было нельзя, поэтому мы выпили еще бутылку мерло и продолжили. Еще за час мы нашли аккаунты его сестры, жены, тещи, первой учительницы и прабабушки, живущей в Курской области.
Пока мы угрожали рассказать о его поведении сестре и жене, он был спокоен. На теще и учительнице только поржал. Но вот прабабушка попала в цель! Очень ему не хотелось мудаком перед ней выглядеть.
