Моя. Под запретом - Натализа Кофф
– Лады, – кивнул Алек.
На словах все было просто. А на деле? Сколько времени будет у Алека наедине с Марьяшей? Полчаса? Минут сорок? Неважно. Он хотел рискнуть, потому что уже, черт раздери, соскучился. Ему было мало ее. Мало.
И закралась тревожная мысль. А вдруг не придет? Марьяша ведь может легко и просто послать его.
Нет, должна прийти. Должна.
Но на всякий случай для подстраховки Алек вынул телефон из кармана и набрал короткое сообщение новому абоненту. Ответа ожидаемо не пришло. Но фраза была прочитана. Алек будто воочию увидел, как малышка смущенным взглядом пробежала по строчкам.
Фальковский убрал гаджет в карман. Определенно нужно завязывать с эмоциями, фильтровать их. Раньше ведь получалось.
Мобильник ожил, Алек вынул его и взглянул на дисплей.
– В овощной заскочить? Как раз по пути. За лимоном. Слишком палевно скалитесь, Алек Олегович, – сухо заметил Лева, и только благодаря другу Фальковский понял, что действительно лыбится. Даже непривычно как-то.
– Помнишь, тебе кто-то доставал билеты на премьеру в театр? На сегодня сможешь организовать? – удивил Алек охранника вопросом.
– Здрасти, приплыли, – выругался Виткинчук. – Клуб отменяется?
– Все в силе. Но в театр попасть нужно, – спокойно ответил Фальковский.
На самом деле, он плохо представлял себя среди зрителей. Но если Марьяша будет рядом, потерпит. Главное, чтобы Ржавый достал билеты на места повыше и поспокойнее. В идеале – отдельный балкон, ложу, VIP или как там они в том театре называются? Неважно. Важно то, что Марьяна сообщила ему, где будет находиться сегодня вечером. Сама.
* * *
Алек бесился. Понимал, что оснований для гнева и раздражения нет, понимал, что девочка все правильно делает, не привлекает внимание, даже толком не смотрит в его сторону. Все понимал. Но бесился. Люто.
Испытывал такую ярость и злость, что, кажется, из ушей валил дым, а из ноздрей – пламя. Огнедышащий дракон, не иначе. Именно так и ощущал себя Фальковский, глядя на Марьяшу.
Драконом, которому неистово хотелось добраться до белокурой принцессы.
Марьяну невозможно было не увидеть сразу. Моментально. Как только она появилась в холле под руку с братом. Признаться, Фальковский удивился, увидев Тахировых почти в полном составе: Тамерлана с женой, Баграта с невестой и Марьяну. Не знал, что Тамик Тахиров может быть ценителем театрального искусства. А потом, когда Маша всего лишь мазнула взглядом по хмурому Алеку, все позабылось.
Фальковский перехватил этот взгляд. Короткий. Робкий. Через толпу народа и суету. И все замерло, застыло, звуки исчезли.
Краем сознания понимал и видел, как напряглась охрана, столкнувшись в здании с людьми враждующего клана. Быть беде, определенно.
Однако Алек, не отводя взгляда от Марьяши, подал знак своим, чтобы и не думали хвататься за оружие. И Ржавый страховал.
Первым подошел Бага. Тахиров не торопился пожимать руку Фальковскому. Но очевидно не был настроен враждебно.
– Какими судьбами? Думал, ты предпочитаешь тусовку другого плана, – хмыкнул Баграт.
– Просвещаюсь культурно, – небрежно пожал плечами Алек и бросил многозначительный взгляд за спину молодого мужчины.
Баграт не сдвинулся с места, будто заслонял собой свою семью. И Алек, что уж скрывать, понимал поступок Тахирова. Он бы и сам не стал знакомить близких с конкурентом и главой враждующего клана.
– Пора занимать места, – хмыкнул Бага и все-таки пожал руку Алеку, – говорят, интересная будет постановка.
Фальковский согласно кивнул. Он не торопился идти в зал. Пусть и маячил сейчас, как бельмо на глазу. Зато удалось перехватить еще один Машкин взгляд. Немного не то, что Алек хотел бы сейчас получить от малышки, но в свете сложившейся ситуации – сгодится.
И вот, уже в зале, под звуки театральной постановки, Алек, пытаясь погасить гнев, смотрел совсем не на сцену.
Марьяша была обворожительно прекрасна. У Алека даже слов таких не было, чтобы описать красавицу. Ему нравилось в ней все: каждый светлый локон, изящная хрупкая шейка, скулы, вздернутый носик, и глаза. Особенно манили глаза. Хотя, от жадного взгляда не укрылось и декольте на вечернем платье девушки.
Потому, откровенно признаться, Алек и разозлился. Кто же надевает такой наряд в театр? Там же все напоказ! Все! И это жутко бесило. И возбуждало.
Точеная фигурка, затянутая в ярко-синий шелк, вызывала в памяти Алека каждый девичий стон, будоражила нервы мужчине, выуживала на свет самые порочные фантазии. Словом, Алек Олегович злился от того, что Маша, сногсшибательно красивая и соблазнительная, находилась сейчас в зоне недосягаемости.
Наверное, ему даже смотреть на нее не стоило сейчас. А он смотрел. Ведь не мог иначе. Пялился, пожирал взглядом, жадно ловил каждое движение в полумраке зала. Злился дико. Потому что Марьяша улыбалась и родне, и охране, и тому самому недоумку, который был ее личным телохранителем. Словом, Фальковский ненавидел сейчас всех, кому улыбалась Марьяна.
Но вдруг девушка, повернув голову, взглянула и на него. Многозначительно. Будто пыталась что-то сказать.
Наверное, Алек уже начал бредить, начал выдавать желаемое за действительное. Кукушка у него определенно слегка сдвинулась с привычного места.
А дальше Марьяна поднялась со своего места и вышла из ложи.
Алек пристально следил за каждым ее движением. И тоже покинул свои VIP-места.
Понимал одно, что ему нужно быть в другом секторе. И максимально быстро. А еще, без свидетелей.
Сложная задача, если учесть, что одну половину театра оккупировали его люди, а вторую – парни Тахирова. Жесткая ситуация, напряженная. По идее, нужно просто сваливать и не нарываться на конфликт.
– Всем остаться здесь! – не терпя возражений, скомандовал Фальковский.
– Алек Олегович! – предупредительно рыкнул Лева.
Однако Алек уже шагал вперед, интуитивно выбирая нужный маршрут. И казалось, что идет мужчина верно, в правильном направлении. К Марьяше. И знакомый аромат духов стойко витал в воздухе.
Фальковский нырнул в служебную дверь, а там – длинный коридор, ведущий вниз. Последняя ступень привела Алека к резной панеле, через которую пробивался свет. Мужчина споткнулся на ровном месте.
Кретин, чего уж. Без охраны. Без оружия. Бери, да убивай, вычеркивай из списка воротил города.
Глупый поступок. Подставляется ведь, Алек это четко понимал.
Но рукой потянул за хлипкую преграду, открывая ее. А за ней – Марьяша. Напряженная поза, скрещенные на груди ладони. И глазища в пол-лица.
– Ты зачем пришел?! – требовательно, очень тихо прошептала Маша.
Алек закрыл панель за собой. Прислонился плечом к деревянному полотну. И ощутил себя пацаном-школьником, которого отчитывала учительница за какой-то прокол.
– Это ведь опасно! Здесь папина охрана на каждом шагу. Я же просто прикольнулась, когда сообщение писала.
