Нас невозможно убить (СИ) - Осадчая Виктория

И кому звонить? Папа приедет, но наверняка, потом оторвёт мне голову. Разумовский занят. Я не смогу столько времени прятаться, они меня всё равно рано или поздно найдут. Хотя бы сообщу где я. Так. Бегаю глазами по дисплею, выставив подсветку на минимум. При этом прикрываюсь ветровкой, что сейчас на мне. Ищу быстро номер и взволнованно набираю. Пусть знает на что меня толкнул. Ну и будет знать, где искать моё растерзанное тело, если что вдруг.

— Слушаю, Жек! — раздается на том конце усталый голос Андрея после, наверное, сотого гудка. Если бы он не ответил, наверное, у меня было бы ещё за что зацепиться, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, что этот человек не для меня.

— У меня проблемы, — выдаю я шепотом. — При чем огромные.

— Ты где?

— В поселке у лагеря, где мы фастфуд ели.

— Какого хрена тебя туда понесло? — вздыхает он тяжело.

— Плохо мне было, Дикий. Хреново понимаешь. Потому что ты идиот.

— Ты звонишь помощи попросить или рассказать, какой я придурок.

— Я не знаю зачем я вообще тебе звоню, — злюсь я, понимая, что разговор себя исчерпал, а я в очередной раз показала себя, как истеричка.

— Я быстро закончу бой и приеду.

— За это время они меня изнасилуют и прикопают, стукнув по башке.

— Бедовая девка! Я все решу, жди!

Он отключаются, не дав больше никаких инструкций. А что, или кого ждать, я так и не поняла.

Неподалеку раздаются голоса людей, которые всё ещё не отступились от идеи найти меня. Не очень хорошо. Очень не очень хорошо. И если они меня слышали, мне не стоит задерживаться на одном месте, это может быть чревато последствиями. И вообще, нужно отсюда выбираться.

Стараясь в этой темноте не переломать ноги, осторожно шагаю в противоположное помещение, откуда окна выходят на сторону башни, где сейчас одиноко стоит мой автомобиль. Под окном кусты, и это очень плохо, так как выбраться отсюда без новых царапин я точно не смогу.

— Красавица, ты здесь? — раздается голос в другой части здания. Деваться некуда, нужно прятаться. Набравши в лёгкие побольше воздуха, я прыгаю вниз, натыкаясь на колючие ветки. Перед этим закрыла глаза, чтобы ненароком не остаться вообще слепой, и кажется, сделала это не зря, так как одна ветка бьёт сильно по веку, заставляя глаза слезиться. Прижимаюсь к земле, где пахнет плесенью и сыростью. С одной стороны я защищена кирпичной стеной, с другой — стеной из кустарника и разрастающегося клёна, который своими листьями закрывает меня от верхнего обзора. Ладно, плевать на раны, которые начинают саднить и щипать, сейчас главное переждать и придумать, что делать дальше.

— Выходи, мы тебя не тронем! Только немного познакомимся, — продолжает мой преследователь. Ага, разогналась!

Адреналин в крови не даёт расслабиться. Мне всего сто метров до машины. Можно быстро добежать и свалить отсюда. Но в салоне мигает красным огоньком сигнализация, видимо, я ещё осталась и без ключей. Прекрасно!

От земли и стен тянет холодом, поэтому по коже пробегают мурашки. Я замёрзла. Чертовски замёрзла и хочу есть, так как последний раз ела вчера за ужином. Хотя, это и ужином трудно назвать. Если многие обычно свой стресс заедают, то у меня все работает с точностью, да наоборот, когда кусок в горло не лезет.

Скрутившись в три погибели у стеночки, я поплотнее закуталась в ветровку и, кажется, даже отключилась на некоторое время. По крайней мере, мне так показалось.

— Да не могла она далеко уйти, явно где-то прячется, — послышались голоса неподалеку, которые вывели меня из состояния полудрема.

— Да на кой тебе чёрт сдалась эта девка? — послышался второй голос.

— Эта тварь мне нос сломала.

— А какого хера тык ней полез?

Спорили явно двое. Видимо, подоспело подкрепление.

— Я ее суку вообще порву на мелкие кусочки.

— Кто такая? Документы смотрел?

— Нет, — пикнула сигнализация. Они полезли рыскать по машине. А там кошелек с наличными и карточками, и водительское удостоверение и ещё куча барахла.

— Барышникова Божена Алексеевна. Симпатичная. И мордаха знакомая.

— Не, Бобрик, мы же без каких-либо намерений, — проговорил третий голос.

— Ага, а за жопу ее хватать начали нахера? — обозначился четвертый голос.

— Вы вообще больные? — я уже начала различать два голоса. Это, видимо, тот самый Бобрик. — Ха, я вспомнил! Божена Алексеевна, — позвал он. Я не шелохнулась, затаившись.

— Божена, я знаю, ты где-то рядом. Помнишь меня? Ты приезжала с Диким к нам в кафе. Я его большой поклонник. Выходи, мы тебя не тронем, обещаю.

Это тот качок что ли, который был похож на бочонок? Словно в подтверждении моих слов, он включил фары и вышел на свет. И что делать? Не сидеть же здесь, тем более, что от холода я не чувствовала кончиков пальцев. Вот тебе и погода. Днём жара, а вечером зуб на зуб не попадает. Ладно, была не была. По крайней мере, Дикий знает, где меня искать. А этот вроде в прошлый раз оказался неплохим парнем.

Я поднялась и попыталась протиснуться сквозь кусты, но не получилось, поэтому пришлось забираться обратно в окно, чтобы найти более безопасный выход. Нашла я его не быстро, но всё же через пару минут направлялась уже к ним.

— Я же говорил, что она недалеко, — пролепетал один из мужчин.

— Ну, вот! И нашлась пропажа, — как можно более дружелюбно произнес Бобрик.

— Если что Дикий в курсе где я. Он выехал из города, — предупредила я, чтобы нагнать страху.

— Я же обещал, что мы не причиним тебе вреда. А Леня, — он взглянул на того, кому я разбила нос, — извиниться, что напугал тебя.

— Прости, мы не хотели, — пролепетал Леня. Видимо, Бобрик что-то типа местного авторитета. Мне повезло, оказывается, что мы однажды на него наткнулись.

— Проехали, — огрызнулась я, понимая, что больше по развалинам я бегать не хочу.

— Так что ты у нас забыла? Снова в лагере что ли?

— Соскучилась по этому месту, а тут ваше гостеприимство.

— Это они от дикости. Поехали, приведешь себя в порядок, да накормим тебя.

— Я лучше домой, — попятилась я.

— Я буду чувствовать себя виноватым, — не уступал Бобрик. — Я хочу собственноручно передать тебя Андрею и извиниться за своих гавриков.

— Хорошо, — вздохнула я тяжело, хотя на вряд ли Разумовский приедет, но хоть поем, потому что желудок начал урчать от голода.

Не скажу, что я особо доверилась этому самому Бобрику, который по дороге представился Димой, поэтому и не расслаблялась. Привели меня в то самое фастфудовое кафе, владельцем которого, как оказалось, были семья Бобрик. По местным меркам они были чем-то вроде олигархов.

Едва я взглянула на себя в зеркало, когда оказалась в уборной, мне стало страшно. На лице, руках, да и под одеждой оказались царапины, многие из которых уже были с запечённой кровью. Левый глаз немного заплыл и от этого чесался, но прикоснуться к нему я боялась, так как он ещё и болел. Одежда перепачкана, особенно штаны, которые к тому же, как и ветровка, оказались порванными. Костюм за пятнадцать тысяч. Здорово! Теперь только в мусорку.

В кафе меня уже ждал столик с ужином, который здорово порадовал мой живот, ну и компания Бобрика, который на протяжении двух часов пытался меня развлекать. Сбежать от него я так и не смогла, он всё ждал Разумовского. Ну, хоть не нападает, это уже радует.

На часах уже было далеко за полночь, и заведение собиралось закрываться, когда за окном послышался рев мотора и по окнам стрельнул свет фар. Неужели? А я думала…Буквально через пять секунд Дикий влетел в дверь, чуть ли не снеся ее.

— Ты в порядке? — ошалевшие глаза начали внимательно меня сканировать и по взгляду я поняла, что моим внешним видом они не очень довольны.

— Да, в полном, — соврала я, пытаясь бороться с нахлынувшим чувствами. Во первых, сердце колотилось от волнения, что я его увидела. Во-вторых, он тоже выглядел не лучшим образом. Напрягала меня рассеченная бровь, которая всё ещё саднила, и струйка запекшейся крови, теряющаяся в густой щетине. Кроме того у него явно был поврежден нос. Похоже, бой прошел удачно, ведь он жив! Он живой и он здесь. Я снова сдерживала порыв, чтобы не кинуться к нему на шею. Мы так и сверлили друг друга взглядами, пока Бобрик не начал чего-то там лепетать. Я не слышала что именно, так как просто смотрела на Разумовского и понимала, что не могу без него. Даже если он дурак, даже если это его последние дни, я просто не могу жить без этого человека. Он приехал. Да, припозднился. Но если бы со мной хоть что-то случилось, я знаю, что он сровнял бы это место с землёй.