Вместе (не) навсегда (СИ) - Витина Элина

Марат раздраженно вытаскивает телефон из джинсов, но вместо того чтобы отключить его и отложить в сторону, хмурится глядя на экран и отвечает коротким “да”.

Я не могу разобрать слов его собеседника, но судя по тому как сжимаются его зубы и напрягаются плечи, разговор не из приятных.

Касаюсь пальцами его напряженных скул, но Марат словно не замечает моего прикосновения, продолжает сжимать телефон до побелевших суставов и отстраненно смотрит в лобовое стекло.

Отключившись, он растерянно осматривается, будто уже успел забыть, что в машине он не один и сообщает:

— Мне нужно срочно уехать.

Затем он переводит взгляд на часы и беззвучно чертыхается.

— Я не успею вернуться за прокатной тачкой. Но и тебе там не место…, — Он снова обводит глазами окрестности, но видимо, убедившись, что за эти несколько минут ничего не изменилось и мы по-прежнему находимся на безлюдной обочине, наконец, решается: — Ладно, поехали. Ты не против?

— Не против, — мотаю головой и пересаживаюсь на пассажирское сиденье.

— Куда мы едем? — едва сдерживаюсь чтобы не ухватиться пальцами за ручку двери. Марат несется просто на запредельной скорости.

— Отца выпускают под залог, — сухо отвечает он.

— Это же… это же хорошо? — неуверенно произношу. Разве Марат сейчас не должен радоваться? Он же выглядит немного злым и очень растерянным.

— Нет, это не хорошо, принцесска. Потому что я не платил залог, а значит это сделал кто-то другой и в голову приходит лишь одна причина почему кто-то бы вывалил такие огромные бабки: этот кто-то не хочет, чтобы отец свидетельствовал против него.

После этого Марат замолкает и всю оставшуюся дорогу мы едем в тишине.

Вскоре мы подъезжаем к невзрачному зданию на окраине города и Скалаев резко тормозит у наглухо тонированного черного седана.

— Я тебя очень прошу, оставайся в машине, — его голос звенит от напряжения. — Заблокируй двери и что бы ни происходило, не выходи из машины. Хорошо?

Я лишь растерянно киваю и с ужасом слежу как Марат выходит из машины и направляется в сторону огромных железных ворот. За пару метров от них он останавливается и не сводя глаз с черной машины скрещивает руки на груди. Вскоре водительская дверь открывается и оттуда выходит устрашающего вида лысый мужчина. И дело даже не в том, что он в два раза больше Скалаева, за его плечами явно спортивное прошлое или же он просто проводит все свободное время в спортзале. Но страх навевает именно его взгляд. Он какой-то отрешенный, наглый и самоуверенный. Таких еще называют отморозками.

Он встает в нескольких метрах от Марата и, кажется, что-то ему говорит. Сейчас я вижу лишь его спину и не могу разобрать ни слова сквозь закрытые двери машины.

В любом случае, Марат ему ничего не отвечает, но и с места не двигается.

Не знаю сколько бы они так могли простоять, смеряя друг другу уничтожающими взглядами, но вскоре серые ворота открываются и наружу выходит высокий мужчина.

Я моментально замечаю их сходство: у него такие же густые темные волосы как и у сына, острые скулы покрыты короткой щетиной, цвет глаз я не могу разглядеть, но форма и разрез — точная копия Марата. У меня нет никаких сомнений — из ворот вышел Скалаев-старший.

Какое-то время он растерянно переводит взгляд с лысого мужчины на сына, затем кивает Марату и делает шаг в его сторону. Лысый порывается преградить ему дорогу, но переводит взгляд на двух охранников в форме, которые стоят на границе ворот и делает шаг назад.

Марат кивает отцу на мою машину и я спешу разблокировать двери, чтобы они могли забраться в салон.

— Константин Павлович, — представляется мужчина с интересом поглядывая на меня. Я разворачиваюсь вполоборота к нему и тоже называю свое имя в то время как мой взгляд скользит по его лицу. Мне не показалось, они действительно очень похожи с Маратом. Тело отца не отличается такой же худобой как у сына, а вот лицо его кажется осунувшемся и кроме впалых скул я замечаю мешки под глазами и прочие признаки усталости. Впрочем, чему удивляться… Нахождение в СИЗО вряд ли хоть кому-то пошло на пользу.

Марат заводит двигатель и в салоне воцаряется звенящая тишина. Пару раз я открываю рот, чтобы нарушить ее, но так и не могу придумать что сказать. Все банальные вопросы вроде “вы рады свободе или сильно плохо было за решеткой?” кажутся мне смешными, а говорить о погоде или о обсуждать новости я тоже считаю неуместным.

Поэтому какое-то время мы едем в тишине, а затем Константин Павлович просит:

— Дай сигарету. До одури хочется покурить.

— Я бросил, — отвечает Марат.

— Тогда остановись у ближайшего магазина, пожалуйста.

Марат напряженно вздыхает, но вскоре сворачивает на заправку и глушит мотор.

— Я быстро, — обещает он и едва заметно касается моей щеки губами.

Я киваю и наблюдаю в окно за тем как он идет в сторону небольшого магазинчика, но стоит ему скрыться за приветливо разъехавшимися дверями, как его отец говорит:

— Алиса, пожалуйста, помоги мне сбежать.

Глава 37

Глава 37

— Прошу прощения? — громко сглатываю. Уверена, что мне послышалось. Зачем ему сбегать, если его и так уже выпустили из тюрьмы?

— Пожалуйста, помоги мне сбежать от сына. Довези меня до города. Я бы пешком пошел, клянусь, но на своих двоих далеко не уйдешь. Особенно от того, кто на тачке.

— Но…, — растерянно мямлю, — зачем вам сбегать от сына? Он вам помогает. Марат сказал, что кто-то внес за вас залог и скорее всего это сделали те, кто не хочет чтобы вы дали показания против них.

— А Марат не сказал тебе как я изначально оказался под следствием? — зло бросает он.

— Вы… это как-то связано с вашим бизнесом, — уклончиво отвечаю я не решаясь вслух обвинить его в сбыте наркотиков.

— Определенно, — усмехается он. — Но тем не менее, за решетку меня упек собственный сын.

— Марат? — мой голос сквозит недоверием и я лишь отрицательно мотаю головой. — Зачем ему это делать? Он бы никогда не…

— Могу рассказать тебе все по дороге, — предлагает он. — Но сначала увези меня отсюда. Или дай мне ключи.

— У меня их нет, — развожу руками. Двигатель заводится от кнопки, а ключ лежал на полочке под приборной панелью, и когда Марат схватил его я подумала, что он сделал это на автомате. Сейчас же я понимаю, что он скорее всего предвидел действия отца, но тогда… это что, правда? Неужели Марат сам отправил своего отца в тюрьму?

— Вижу, ты начинаешь осознавать с кем связалась, — с насмешкой тянет он. — Сразу предупреждаю, розовые очки снимать больно, но оно того стоит…

— Что за чушь вы несете? — моя растерянность сменяется злостью. — Марат бы никогда… даже если вы говорите правду, уверена, что у него на это были свои причины.

— Девочка, — печально вздыхает он. — Беги от него пока не поздно. Мой сын настоящий социопат. Он очень жестокий человек. Я не знаю чем он тебя привлек… хотя, вы бабы вечно любите плохих парней, но тебе надо порвать с ним. Марат не способен на настоящие чувства. За эти годы он научился их сносно имитировать, но поверь мне, его сердце холодное как лед. Он псих, Алиса. Я знаю о чем говорю.

— Сомневаюсь в этом, — зло бросаю я. — Потому что у меня такое впечатление, что мы говорим о двух разных людях. Я вижу, что вы злитесь на сына и возможно, у вас есть на это причины, но я в ваших советах не нуждаюсь. И бежать от него никуда не собираюсь. Я люблю вашего сына.

— Надо же, — он буквально захлебывается каким-то злобным, сухим смехом. — Не думал, что когда-нибудь услышу такое. Но поверь мне, если Марат внушил тебе любовь, значит ему что-то от тебя нужно. Я знаю своего сына. Он… он не такой как все. Он поломанный.

Я по-детски закрываю уши не желая больше слушать эту чушь. От его слов в животе разрастается мерзкий ком, который я хочу выплюнуть ему в лицо.

Как он смеет говорить так о Марате? Холодное сердце? Не способен на чувства? Поломанный? Единственный псих здесь — это его отец. Может, и хорошо, что его выпустили из тюрьмы, там ему не место. Этому больному бы больше подошла психиатрическая лечебница.