Их двое - Мария Зайцева
Подхватываю слабо цепляющуюся за меня и беспрестанно бормочущую про шмотье няшу на руки и молча тащу в обратном направлении.Сил словно прибавляется, или обратный путь кажется короче?Но факт: добираемся мы быстрее гораздо.
Где-то на середине пути Кот разворачивает и молча берет у меня из рук уже утихомирившуюся и смирившуюся козочку, пропускает меня вперед.До домика мы доходим уже в полной черноте, потому что фонари сдыхают напрочь.Но мы уже у цели. Сходим с просеки, двадцать метров свободной гребли по снежному полю – и мы вваливаемся снежными колобками в сени.
- Не тащи с дом. Снимай тут все, - командую я, прекрасно понимая, сколько с нас сейчас натечет воды.
Кот ставит няшу на ноги, и она тут же оседает на пол.Тревожно смотрим, я подхватываю, пугаясь, что она ноги отморозила себе.Надо срочно раздеть, рассмотреть, растереть, напоить горячим и спиртным, укрыть чем-нибудь теплым.
Мы раздеваемся до штанов, вся одежда мокрая насквозь и желания прямо сейчас с ней разбираться – никакого. Бросаем прямо тут, в сенях. Здесь же стаскиваем с няши ее шмотки, оставляя в свитере и трусах. Она уже стоит, стыдливо тянет свитер ниже, но я матерюсь, потому что нашла время для стеснения, подталкиваю ее к двери в дом.
Мы заваливаемся в гостиную, и прямо ощущается, как обволакивает тепло! Это – словно по коже миллионы мелких игл. И каждая, блять, острая! До печенок достает!Но я терплю, сжав зубы.
Киваю Коту на бутылку виски и пледы, которыми укрывались эти несколько дней здесь, внизу, и мы в четыре руки укутываем няшу в кокон. Сажаем на диван. Суем в руки стакан с чистым, неразбавленным виски.
- Залпом давай, Мася, - командует хрипло Кот, а я киваю.
Няша не сопротивляется. Смотрит на нас, стоящих в одних штанах, снизу вверх, глаза ее кажутся еще больше. И испуганные такие, потерянные. Хочется сразу ее пожалеть.Она открывает рот, чтоб что-то сказать, но я прерываю:
- Пей, няша, пей.
И она пьет. До дна. А затем отдает нам стакан и смотрит, как мы наливаем и тоже пьем. Ощущаю, что иголки уже прошли, значит, скоро будет отходняк. И надо бы под одеяло тоже.Но в блядском домике места нихуя нет, только та кровать здоровенная наверху, но туда пойдет няша, а мы с Котом – тут.Сука, даже расположиться негде!Встречаюсь взглядом с Котом:
- Ее раздеть надо. Свитер мокрый тоже.
- Не надо… - подает голос няша и этим злит меня неимоверно! Потому что дурам слова не давали! Пусть радуется, что вообще живая осталась! И мы радоваться должны. Что она живая. И мы живые.
- Няша, у тебя мазь какая-нибудь есть тут? Чтоб растереть?
- Да… - хрипит няша, уже спокойней, расслабленней. Вискарь начал действовать, не иначе. – Там, в шкафчике… В банке.
Кот лезет в шкаф, достает банку с какой-то непонятного цвета массой, нюхает:
- На масло кокосовое похоже.
- Пойдет, – решаю я, удивляясь, откуда здесь кокосовое масло, но не сильно. Это же няша. Тут что угодно может быть, блять, - снимай свитер, няш.
- Не-е-е-е…
Мое терпение на этом заканчивается и я, кивнув Коту, чтоб шел следом, молча подхватываю кокон из покрывал с неловко возящейся там куколкой и тащу по лестнице вверх. Сейчас намажем эту дуру, уложим спать и потом сами разберемся. Накатим еще, чтоб согреться.
Няша в моих руках слабо трепыхается, сопит настороженно.
На кровати тут же пытается отползти подальше, но мы с Котом, так же в четыре руки, как заворачивали, распаковываем ее и попутно стягиваем свитер.
Под которым нет ничего. Совсем. Только трусы маленькие, незаметные совсем.
Слышу, как тянет в себя воздух Кот, сам старательно отворачиваюсь, делая вид, что больше интересуюсь банкой с маслом, чем голой девочкой на кровати.
- Давай руки ей мажь, - командую Коту, - а я ноги.
Няша пищит и пытается нас отталкивать, но , естественно, бесполезно. Набираю масло, становлюсь на колени перед кроватью и мажу обе мелких ступни сразу. Блять, реально тридцать четвертый же! Моя лапа гораздо больше! Кот садится на кровати и начинает нежно натирать ладони, массировать пальцы, поднимаясь все выше и выше.
И, судя по тому, что няша затихает и только дышит тяжело, ей такая ситуация по вкусу.
Я немного смещаюсь так, чтоб угомонить каменный стояк, появившийся еще в сенях, когда голые ноги ее увидел, и сосредотачиваюсь на своем занятии.
«Это всего лишь первая помощь, Егерь, первая, мать ее, помощь», - твержу я себе, рефреном, не переставая, не допуская в голову мыли, что могу сейчас легко завалить ее на спину, провести пальцами, скользкими от масла, выше по гладким бедрам, раздвинуть их…
И, что характерно, возбужденное сопение Кота, с увлечением натирающего уже няшину спину, вообще не мешает. Заводит даже, наверно, еще сильнее. В маленькой комнате концентрированно пахнет кокосовым маслом, нашей парящей от снега и возбуждения кожей… И тонко-тонко – сладким ароматом влажных волос няши.
Голову дурит настолько сильно, что в какой-то момент теряю связь с реальностью.Ничего вокруг нет, кроме нас троих. Мира вокруг нет, за пределами этой комнатки – ледяная пустота. Космос.И мы – живые в нем. Единственные живые. Выжившие.
Сам не замечаю, как движения становятся все медленней, а пальцы неосознанно давят все сильнее и поднимаются все выше…Няша затихает совсем. Не дышит, кажется.
Резко вскидываю голову и натыкаюсь на темный, безумный взгляд. Тону в нем, падаю, словно в омут, оторваться не могу. Только ладони машинально скользят и скользят по гладкой коже.
Она – ведьма, не иначе. Ведьма. Сладкая, завораживающая. С ума свела.
Это – моя последняя мысль перед тем, как няша наклоняется и целует меня.
Сама.
Безумие
За окном – снежная пустыня.На много километров нет ничего, кажется, что во всем мире никого и ничего нет.Все во льду, все застыло в жутком безмолвии.Все умерло.Кроме нас троих.
В комнатке, где я
