Голод. Одержимые - Любовь Попова
— Значит так и поступим, — кивает он скорее сам себе. — Как со всеми делами разберемся.
— Ты серьезно? — не верю я своим ушам, ощущая в горле тугой ком, а на щеках слезы. — Мы поженимся?
— Если не поубиваем друг друга, то вполне можно дать тебе разрушить мою жизнь…
Он, конечно, смеялся, но я осознавала насколько все его слова серьезны, как и забота, которой он меня буквально окружил после того случая на стадионе. Он стал сдержаннее, старался больше разговаривать, интересоваться работой и вот… Даже подвез до больницы.
А теперь по сути предложение… Пусть размытое и неоформленное, но мой безымянный палец в его рту говорит лучше любых признаний.
Он смакует его, как лучший из десертов, и я плыву, а когда он останавливается на парковке, мой палец вскоре заменяет мой же язык.
Он всасывает его в себя, прикусывает, вступает в сладостную схватку. Одним словом, вылизывает мне рот, руками разминая грудь, почему-то в который раз странно болевшую.
Соски ныли все чаще, и я просила Макара полизать их подольше. Успокоить. Он с большим удовольствием этим занимался, вот и сейчас спускается с губ на шею, прикусывал кожу, оставлял болезненные, но такие нужные засосы. Одной рукой пробравшись мне в трусики, мою руку Макар силком запихивает себе в джинсы.
— Макар, — задыхаюсь я с восторгом, чувствуя пальцами тонкую кожу горячего как огонь члена, вожу по головке большим пальцем, размазывая влагу. — Макар, мне надо на работу.
— Мне тоже. Мы быстро. Последний разок, — хрипит, часто дышит, и я теряюсь в нем.
В нас. Дышу каждым его словом, люблю больше жизни. Готова сделать для него все. Ощущаю, как каждая молекула моего тела давно переплетена с его энергией, его существом. И нет пути назад. Нам больше не уйти друг от друга.
Потому что нет и не может у меня быть никого дороже. Дашка, любимая подружка, погрязла в романтике с Марком. Все сработало. Хотя странно, что она так и не похудела. Паша что-то там мутит с Данилом, хотя, конечно, не афиширует, и вообще часто рядом со мной виновато молчит, а Ника просто отдыхает.
И я отдыхаю. Рядом с Макаром я всегда отдыхаю. Душой. Телом. Всем естеством.
Я на своем законом месте. И рука моя там, где надо, ласкает огромную увитую выпирающими венами плоть все резче, все чаще.
Сама бьюсь в конвульсиях, пока он все грубее трет мне клитор, сводит с ума.
Замираю, задыхаюсь, когда он снова накрывает губы, остервенело дрочу, пока он в бешенном темпе доводит до развязки меня.
Сильнее. Сильнее. Чаще. Господи, еще. Хочу еще порочной, грязной ласки. Чаще. Глубже. Грубее, чтобы потом болело все и напоминало о жестокой любви Макара.
Прикусываю его губу, чувствуя, как он дергается. Руку мне заливает обжигающая лава, а Макар приводит к ярчайшему оргазму меня. И я выстанываю ему в рот и чувствую, как сердце готово прорвать грудную клетку.
Мы все в испарине страсти, жмемся лбами, сходим с ума от близости.
— Дурею от тебя, — признается он, и я радостно улыбаюсь, закусываю губу.
— И я схожу с ума. Умру без тебя. Не бросай меня никогда, ладно, Макарушка.
— Не брошу, сдохну, но не брошу, Малыш, — говорит он и снова меня резким движением целует, наполняет душу счастьем. Люблю его. Как же я его люблю.
Машу ему рукой спустя две минуты, и направляюсь вверх по лестнице, открываю двери, ставлю роспись у администратора и натыкаюсь на внимательный взгляд Дамира Ахмутдиновна, чьи брови могли бы по достоинству дать пару очков вперед Брежневу, смотрит не меня исподлобья и тарабанит носком черной туфли по кафелю.
— Пойдем-ка со мной, Василиса.
— Что я сделала? — испугано прищуриваю глаза.
— Я скажу, чего ты не сделала. Ты не сказала мне вчера об обмороке. А между прочим ты моя студентка, — тычет она в меня пальцем.
Я закатываю глаза. Точно Варька сучка, растрепала. Переодевшись в синюю форму, иду тяжелым шагом за Дамирой в лабораторию и покорно протягиваю руку для сдачи крови.
Мнительная она у нас, но мне нравится. Маму напоминает, так что я готова ее слушаться в любом вопросе.
— Как ты живешь? — начинает она допрос, и я, вздохнув, усаживаюсь в крутящийся стул. Готова к расстрелу.
— Хорошо.
— Как питаешься? — смотрит она в микроскоп.
— Очень хорошо, вот на завтрак съела огромный кусок сырного торта, — просто в холодильнике ничего другого не было. И я бы приготовила, но Макар хотел подольше повалятся в кровати.
— Спишь нормально? По восемь часов подряд?
Вот с подряд проблемы… Но я вроде высыпаюсь днем.
— Нормально. Без эксцессов.
— Предохраняешься как, — задает она вопрос, уже отрываясь от прибора, и я прикусываю губу. Даже не спросила есть ли парень. Смотрю в карие глаза.
— На парковке вас видела. Вы не особо сдержаны в чувствах, хотя мужчиной он кажется серьезным.
— Очень серьезным, — киваю я и улыбаюсь сама себе. И еще дико сексуальный, умный, заботливый. И очень, очень опасный. И терпеливый. Я же все-таки сдала ему на права, правда пришлось заканчивать минетом, но он мне дал свое разрешение брать любую его машину.
Дамира чему-то кивает и в это время распечатанные результаты, только мельком туда взглянув, протягивает мне.
— Тогда, думаю, он будет только рад узнать, что его возлюбленная беременна.
Глава 25
Охренеть.
Ребенок. Настоящий. Живой. Ребенок Макара. Меня до сих пор трясет.
Я ведь не поверила сначала, прекрасно помню, что Макар стерилен. Но три теста крови, три теста на беременность, гинекологический осмотр и узи выявили четкую форму плода. Еще совсем не оформившегося, но уже с бьющимся сердцем. Частичка меня и Макара.
Вместо того, чтобы после смены пойти в машину, приехавшей за мной охраны, я выхожу со стороны скорой помощи и иду прогуляться. Подышать свежим речным воздухом, понаблюдать за беззаботными облаками.
Мне
