Спаси меня, если сможешь (СИ) - Християнчук Ольга

— Это со школы, — сухо отвечает. — Не волнуйся, они все понимают и желают поскорее поправиться.

— Какое вы имели право отвечать? — возмущаюсь, склоняюсь над столом, заглядываю ему в лицо. — Это мой телефон и жизнь моя. Отдайте немедленно.

Тянусь забрать свою вещь, но он быстро прячет его в карман.

— Потом отдам, не волнуйся.

Раздраженно отхожу от него, заглядываю в окно. Ветер усиливается, деревья неистово шатаются, рассыпая остатки пожелтевших листьев. Давида еще нет, и я начинаю волноваться. А если он не приедет? Это будет означать, что я для него не так уж важна и ради меня не будет общаться с отцом. Такая мысль неприятно оседает внутри.

Трудно вздыхаю и возвращаюсь на диван. В таком случае его отец просчитался и зря меня сюда притащил.

— Я хочу помириться с Давидом, — вдруг говорит мне мужчина.

Поднимаю на него глаза, в полумраке разглядеть его трудно, только силуэт повернут ко мне. Наверное, будет буря. Вдруг во дворе сделалось как вечером, и теперь я волнуюсь о Давиде еще больше.

— Плохую вы тактику выбрали, — упрекаю его. — Держите меня против воли. Думаете, он будет рад?

— Это уже крайний вариант, — слышу его грустный голос. — Все остальное я уже испробовал. Звонил, потом приезжал, просил. Пытался все наладить, признавал свою вину, но он слышать не хочет. Стоит на своем.

— Что-то мне не верится, — хмыкаю. — Чтобы такой, как вы унижались.

— Сам не верю, — слышу, как улыбается. — Мне кажется, что он хочет что-то доказать. И зачем? Кому?

— Возможно себе, а может и всему миру. Что он не комнатное животное и может быть самостоятельным и независимым.

— Это ты вбила в его голову такие мысли, — раздраженно плюется словами.

— Почему вы всегда вините меня? — волна возмущения сжимает грудь. — Может, это все-таки причина в вас? Давид знает меня меньше года, а с вами прожил всю жизнь.

По окну начинает барабанить дождь и только его шум нарушает тишину. Мужчина не отвечает, а я надеюсь, что до него хоть что-нибудь дойдет. Он резко встает с места. На мгновение я даже напрягаюсь, думаю, что подойдет ко мне. Он идет к двери и включает свет. По непривычке прищуриваю глаза, теперь я хоть могу четко его видеть.

За дверью слышится шум, приглушенные мужские голоса. Затем дверь открывается и в кабинет влетает Давид. Весь промокший от дождя, с черных волос капли стекают по лицу.

— Где она?! — он возбужденно осматривает помещение, на отца взглядом не задержавшись.

Взволнованная поднимаюсь на ноги. Я так рада его видеть. Он встречается со мной глазами, быстро сокращает между нами расстояние и сжимает в крепких объятиях. Чувствую холод и влагу от его куртки, но не обращаю на это внимания. Прижимаюсь к нему изо всех сил, пока не выходит из груди весь воздух и глубоко вдыхаю аромат его мокрой от дождя кожи.

Давид вздыхает с облегчением, целует в губы и отстраняется. И мне сразу становится холодно и одиноко без его прикосновений.

— Ты вообще границ не имеешь?! — его резкий голос прорезывает воздух, в мгновение электризует его невыносимым напряжением. — Зачем ты сюда ее притащил? Что ты хочешь этим добиться? Я не поддамся твоим провокациям. А Надежду вообще пальцем не трогай, пожалеешь.

Давид бросается к отцу, спокойно стоящему у двери. Я пытаюсь схватить его за руку, остановить, но не успеваю. Делается страшно. Давид злой, не контролирует себя и кто знает, что может натворить. Но Александру Петровичу кажется безразлично. Он не отстраняется, когда сын подходит почти в притык, не смущается от убийственного взгляда. Он будто мирится с ситуацией и принимает агрессию Давида.

— Я ничего твоей девушке не сделал, — спокойно отвечает мужчина. — Просто поговорил с ней. И с тобой хочу поговорить.

— Какие ты можешь иметь с ней дела? — рычит прямо в лицо. — Я предупреждал, чтобы ты на километр к ней не подходил. Хватит. Благодаря твоим добрым делам я потерял ее. И теперь хочешь все повторить?

Я цепенею. Страшно смотреть, как отец с сыном враждуют. А еще хуже, когда понимаешь, что причина этому я. Никогда не была свидетелем их столкновений. А сейчас наблюдаю со стороны и кажется, что хуже быть не может.

Это все неправильно. Я не хочу быть предметом раздора. Как вообще так вышло. Выходит Давид отрекся всех кого любит из-за меня. А я стою и так спокойно смотрю на все.

— Давид, я хочу, чтобы ты простил меня и вернулся в семью, — умоляющим голосом говорит мужчина. Никогда не слышала от него такой интонации. — Алиса по тебе скучает. Я тоже не могу спокойно жить зная, что где-то далеко мой ребенок живет с ненавистью ко мне.

Замечаю, как Давид мгновение колеблется. Упоминание о сестре его взволновало. Он любит ее и наверняка тоже скучает.

Вся картинка складывается и я вижу всю его ситуацию. Он бросил семью ради меня. Уехал в чужой город. Он здесь одинок. И та ради которой он все делает, еще не решила давать ли ему шанс. Чувствую себя противно. Неужели я настолько эгоистична? Я же люблю его, так зачем же тогда так мучаю?

Я подхожу к Давиду, касаюсь его локтя. Он словно приходит в себя, смотрит на меня печальным, усталым взглядом. Обнимает за талию и целует в висок. Я прижимаюсь к нему и надеюсь, что он успокоится и усмирит свой гнев. Стараюсь не обращать внимания на его отца, откровенно рассматривающего нас задуманным взглядом.

— Ты контролировал меня всю жизнь, — болезненно говорит Давид, взглянув на отца. — Ты не давал мне вздохнуть. Я был как в клетке. Неудивительно, что моя любовь и привязанность сменилась злобой и ненавистью.

— Давид, я все понял и хочу все исправить, — зеленые, такие похожие на сына глаза, переполненные отчаянием и раскаянием. Я смотрю на человека и верю ему. — Дай мне хоть еще один шанс. Нельзя так резко от всех отрекаться. Потом ты будешь об этом жалеть.

Давид раздраженно отходит от мужчины, тянет меня за собой.

— Я не жалею, — выплевывает каждое слово. — Не хочу видеть тебя и твои деньги.

Он хватает меня за руку и тянет к двери. Я неохотно следую за ним. Мне кажется, что нельзя так все оставлять, что он должен помириться с отцом и успокоить свое сердце. Жить с ненавистью не самый лучший выход.

Путь нам преграждает массивным телом веселый телохранитель.

— Отойди, — рычит Давид и подходит в притык.

Веселый смотрит за наши спины, потом смотрит на меня и подмигивает. Я смущаюсь, а он довольно улыбается и отходит в сторону.

Давид замечает наш обмен взорами, но никак не реагирует. Лишь сильнее сжимает руку и быстрым шагом ведет к выходу. Когда мы оказываемся во дворе, раздается трескучий гром. От неожиданности вздрагиваю и на автомате хватаюсь за локоть Давида. Он успокаивающе целует меня в лоб.

Погода разбушевалась нешуточная. Мощный ветер сносит с ног, обильный дождь трещит по лицу, заливает глаза. Пока доходим до машины Давида, чувствую, что промокла насквозь.

В салоне сухо, но холодно и я сразу начинаю трястись.

— Сейчас включу печку немного согреешься, — заботливо говорит Давид и заводит мотор. — Хорошо, что я поехал своей машиной. Сейчас бы застряли надолго. Кто знает, когда бы выбрались.

— Может нужно было остаться и поговорить, — рискую произнести дрожащим голосом.

— Сдурела? — получаю ответный убийственный взгляд. — Он силой тебя сюда приволок. С таким человеком не о чем говорить.

Моя дверца резко открывается, я испуганно подпрыгиваю от неожиданности. В салоне показывается рука веселого с моим телефоном.

— Вот, велели тебе передать, — улыбается мужчина и близко ко мне наклоняется. — Удачи тебе и извини, если что-то не так.

Он громко закрывает дверцу и исчезает в пелене дождя. Чувствую на себе придирчивый взгляд Давида и игнорирую его. Мне неловко. Со стороны может показаться, будто я здесь со всеми подружилась. Он ничего не говорит, резко выворачивает руль и автомобиль выезжает со двора.

Включаю телефон и вижу активное сообщение на экране от Александра.

"Помоги мне с ним помириться".