Потерянные в прямом эфире (СИ) - Евстигнеева Алиса

— Торопишься…

В чём именно заключалась торопливость, я так и не поняла. Но, оказавшись обездвиженной, вдруг растерялась, не представляя, что, собственно, должна делать дальше, ведь всем известная истина — «в постели с мужчиной главное — двигаться» — неожиданно дала сбой.

— Дурочка, — заключил Игорь, ощутив мою неуверенность.

И прежде чем я успела включить мозг, чтобы придумать достойный ответ, он прикусил мочку моего уха. Такое простое действие, такая мелочь, но меня едва не выгнуло дугой ему навстречу, внутри всё буквально затрепетало в томительном ожидании большего… Это одновременно пугало и манило.

Мужские губы неспешно прошлись по моей скуле, подбородку, шее и замерли в области ключицы, скромно выступившей в вырезе блузки. И вновь укус, который он тут же зацеловал. Параллельно его пальцы рисовали узоры на моём бедре. На мне сегодня была юбка и не было колготок — лето, жара и маленькая шалость против офисного дресс-кода… Впрочем, шалость удалась, и край юбки неумолимо поднимался всё выше и выше. Иногда его ладонь соскальзывала на внутреннюю сторону бедра, заставляя меня тихо млеть.

Не знаю, сколько длилась эта сладкая пытка, пока чужие руки исследовали моё тело сквозь одежду, а губы беспрестанно путешествовали вдоль ворота блузки. Наконец-то первая пуговка белого хлопка сдалась, открывая доступ новому участку кожи. Я закусила нижнюю губу, чтобы не застонать, когда его язык скользнул по кромке бюстгальтера.

К счастью, медлить с остальными пуговицами Игорь не стал, и очень скоро меня окончательно освободили от абсолютно ненужного предмета гардероба. Моё нижнее белье было более чем скромным, но это не помешало Ключевскому рвано выдохнуть, уставившись жадным взглядом на мою грудь. Что, безусловно, мне польстило, ибо размер, мягко скажем, был так себе. И пока он наслаждался увиденным, я воспользовалась моментом и потянулась к пуговицам его рубашки, но получалось плохо, пальцы дрожали от предвкушения, что в очередной раз развеселило Ключевского, который в итоге одним рывком стянул рубашку через голову.

Так оказалось горячей, когда кожа к коже… и можно практически всё — касаться, гладить, целовать, ласкать… Моя юбка и его брюки вскоре последовали примеру «старших товарищей». Прежде чем откинуть неугодную одежду в сторону, Игорь успел достать из заднего кармана брюк серебряный квадратик презерватива.

Он заметно ослабил степень своего контроля, разрешая мне начать собственное исследование его тела. Чем я и воспользовалась, толкнув его в грудь и вновь очутившись сверху. Пока оставляла влажную дорожку поцелуев на его торсе, он лежал на спине, откинув голову назад, и тяжело дышал, его веки едва заметно подрагивали, а ладонь почти невесомо скользила по моим волосам, то ли придерживая, то ли, наоборот, поощряя. Зацепила его плавки и потянула вниз, невольно улыбаясь  степени его желания. Но моё ликование было недолгим — он вновь оторвался от матраса, поднявшись на постели и притягивая меня к себе. Теперь я сидела на его бёдрах, позволяя целовать себя в губы вновь и вновь. И это было настолько упоительно, что я даже не сразу почувствовала, как его ладони накрыли мою грудь, лаская и поглаживая. Ткань бюстгальтера съехала вниз, и его чуть шероховатый палец прошелся по тёмной вершинке, запуская электрические разряды по всему телу.

Бормотала что-то бессвязное ему в рот, теряя мысль каждый раз, как его палец выписывал очередной узор на моей груди. А потом бюстгальтер куда-то пропал и меня притянули к крепкому мужскому торсу. И это вдруг стало ощущаться чуть ли не самой интимной вещью в моей жизни: чувствительные полукружия, налившиеся тяжестью и жаром, буквально вжимались в тело Игоря. 

Он помог мне с трусиками, и пока я проводила языком по кромке его уха, Ключевский справился с презервативом. Мне милостиво разрешили остаться сверху, хотя… Если честно, у меня не было уверенности, что это означало хоть какую-то уступку с его стороны.

Прижавшись своим лбом к моему, он посмотрел в мои глаза своим практически чёрным взглядом (обычно его глаза были серо-голубыми). Заминка вышла какой-то… проникновенной, я даже умудрилась смутиться, заливший краской. Но Игорь не стал смеяться, нежно чмокнув меня в нос и убрав прядь волос с лица.

— Какая ты… — одними губами проговорил он и направил мои бёдра на себя. Я даже дышать перестала, принимая его… Впрочем, уже несколько мгновений спустя я начала жадно ловить воздух губами, чувствуя, как дыхание напрочь перестаёт мне подчиняться. Движение, одно, другое…

Он сам вёл этот танец, хоть я и была сверху. Его руки направляли каждое моё движение, бёдра подавались вперёд, то замедляясь, то ускоряясь… А я с остервенением продолжала кусать свои губы, сдерживая рвущиеся наружу крики.

— Отдайся моменту, — донеслось до меня откуда-то извне… И уже в следующую секунду острая волна наслаждения пронзила меня, унося куда-то к звёздам… и последним, что я смогла различить сквозь пьянящую мглу, был собственный пронзительный стон.

***

Утро неожиданно началось с лёгкого поцелуя в обнажённое плечо и знакомого голоса, долетевшего до меня через затуманенное сознание:

— Просыпайся.

Я недовольно завошкалась в простынях, не желая покидать царство Морфея, — там было хорошо и уютно, а в реальности… А в реальности тело ненавидело меня, отдаваясь болью в каждой клеточке.

Ночь выдалась до безобразия длинной. Когда нам с Игорем удалось немного прийти в себя после первого захода, он утащил меня в ванную, где мы долго просто нежились в пенной воде. Романтики я в этом особой не углядела, но было хорошо, особенно когда его руки продолжали изучать впадинки и изгибы моего тела. Разговаривать не хотелось, даже шутить и подкалывать друг друга. Я всё ещё пребывала в заметном шоке от случившегося. Нет, не жалела, просто весь предыдущий сексуальный опыт показался неумелыми играми юнцов. Игорь со своими неспешными ласками и вниманием к деталям словно открывал для меня новый мир, заставляя меня буквально плавиться в его руках.

К тому моменту, как Ключевский закончил изгаляться надо мной, я была слегка озадачена тем, что песок всё-таки не посыпался — с меня.

Уже после всех банных процедур мы замерли на кухне перед открытым холодильником. Вернее, замерла я, завёрнутая в большое банное полотенце, сам же Игорь, натянувший на себя брюки, стоял рядом, оперевшись о подоконник и скрестив руки на голой влажной груди.

— А я предупреждал, — назидательным тоном сообщил он, после того как я в третий раз открыла-закрыла холодильник в надежде найти там хоть что-нибудь.

— У взрослых так не бывает, — жалостливо пробормотала я. — Даже в общаге всегда можно что-то найти.

И не желая отчаиваться, отправилась исследовать кухонные шкафы, громко хлопая дверцами под насмешливым взглядом Ключевского. Но и тут меня постигла неудача, заставившая распрощаться с последними иллюзиями — еды в этом доме не было. Зато есть хотелось ужасно.

— Бывает-бывает, — усмехнулся хозяин квартиры. — Я дома не питаюсь. Времени обычно не хватает.

— Да, но…

— А я предупреждал, — противным голосом опять напомнил он, вызывая во мне жгучее желание огреть его чем-нибудь по голове. — Но ты сама отказалась отпускать меня в магазин.

Пожалуй, идея прибить этого гада была не такая уж и плохая, если бы Игорь не протянул примиряюще руку, привлекая меня к себе.

— Я же не думала, что тут всё настолько печально. Да и вообще, у меня тогда совсем… другие потребности были.

— Ну извини, — усмехнулся он. Я же, пользуясь моментом, провела пальчиками по его груди и подняла голову чуть выше, посмотрев на него взглядом, полным мольбы.

— Нет, — отрезал эта сволочь.

Пришлось чуть-чуть надуть губы и хлопнуть ресницами.

— Не-е-т, — протянул Ключевский. — Ты сделала свой выбор, вот и неси теперь за него ответственность.

Ответственность нести мне не хотелось, а вот есть — очень даже, поэтому я не придумала ничего лучше, как вымученно вздохнуть и провести кончиком языка по его шее. Он едва заметно вздрогнул, но постарался держаться до последнего: