Rain. На страницах моего сердца (СИ) - Головина Оксана Сергеевна

– А ты как? – голос не слушался, чем раздражал.

– Что случилось?

– Ты разобралась со своей тёткой? – Егор хмурился, всё сильнее стискивая пальцами телефон.

– Да. Труп спрятала в парке.

– У того озера, в которое свалилась в прошлый раз? – спросил он, не удержавшись от иронии.

– Егор?

Он помолчал немного, усмиряя чувства.

– Ты уже дома? – в этот раз удалось говорить спокойнее. По крайней мере, хотелось на это надеяться.

– Ещё нет. Директора, который управляет фирмой, сейчас нет на месте, поэтому мне придётся присутствовать на одном мероприятии вместо него.

– Это надолго?

В его голосе слышалось беспокойство, и Маргарита устало улыбнулась, сидя за рулём.

– Полагаю, что всё затянется до позднего вечера.

– Ты ещё слаба. Ты приняла таблетки?

– Мне придётся выпить, так что лучше не смешивать.

– Ты собираешься пить? – Егор остановился посреди комнаты, услышав это заявление. – Тебе нужно думать о том, чтоб выздороветь. Мало было вчерашнего? Хочешь повторения?

– Хочу, – с явной улыбкой в голосе отозвалась Маргарита.

Понимая, что она имела в виду их «бурную» совместную ночь, Егор только чертыхнулся в ответ.

– Тогда повторишь это в больнице. Я не собираюсь нянчиться с тобой, если снова свалишься с температурой!

– Некоторые вещи просто необходимо делать. Это мероприятие важно для фирмы. Поэтому я буду присутствовать.

– Ты не сможешь сесть за руль после этого. Даже не вздумай! – с плохо скрываемым волнением пригрозил Егор. – Как ты доберёшься до дома?

– Я могу вызвать такси или доверить своё пьяное тело какому-нибудь незнакомцу с приёма. А можно всё упростить, и ты заберёшь меня вечером. Верно?

– Упростить, значит?

– Я понимаю, что это неравнозначно, но не отвергай уж так сразу.

– Неравнозначно?

– У меня есть целый ты. А у тебя всего лишь я…

– Так ты у меня есть? – тон его голоса снова холодел, поскольку возмущение поднималось новой непрошеной волной.

– Есть, – сдержанно ответила Маргарита, прекрасно почувствовав изменение в настроении собеседника. – Что случилось? Ты можешь мне сказать, если…

– Так же как и ты можешь мне всё сказать. Верно?

– Егор…

– Я приду за тобой вечером. Позвонишь, когда освободишься, и я заберу тебя. И не смей пить много! Ты поняла?

– Да. Обещаю…

Обещаю… Егор убрал телефон от уха, опуская руку. Разговор был прерван, но произнесённые слова продолжали эхом звучать в сознании, вынуждая изображение перед глазами размываться и переворачиваться. Он схватился рукой за подоконник, унимая головокружение.

«Я приду за тобой…»

«У меня есть целый ты, а у тебя всего лишь я…»

«Позвонишь мне?..»

«Обещаю…»

Обещаю… Знакомая улыбка касается полных губ, буквально ощущается им в неудержимом желании увидеть чётче сквозь некую пелену. Он вглядывался до слёз, боясь, что если моргнёт, то видение исчезнет. «Обещаю…», – звучит знакомо, как и каждая черта лица, проявлявшаяся, будто в реактивах на фотобумаге. Золотистые волосы, выгоревшие на солнце так, что некоторые пряди стали почти белыми. Этот вздёрнутый подбородок. И дерзкий взгляд светлых глаз. Нежный, едва приметный оттенок розового на щеках, как индикатор смущения, когда касался их губами…

– Обещаю, – повторяет оживший мираж, глядя на него с таким теплом, что сердце замирает. – Я приду. Ты же дождёшься? Я обязательно приду. Ты ждал меня столько раз. Но больше не придётся. Веришь?..

– Верю… – беззвучно произнёс Егор, охваченный жарким полднем лета, запахом цветущих клумб и плавившегося на солнце асфальта.

Блестят витрины магазинов. Проносятся за спиной машины, сигналя какому-то идиоту, не дождавшемуся сигнала светофора. Ребёнок роняет мороженое, заходясь плачем. Брызги цветной сладости попадают на кроссовки, и Егор опускает на них взгляд. А затем поднимает выше, на потешного щенка добермана, сидевшего у ног своей хозяйки. Ещё выше… И взгляд останавливается на лице девушки.

– Ты ему нравишься. Он уже признал тебя.

– Ты наконец дашь имя бедной собаке?

– Я в этом не сильна, честно…

– Ты серьёзно? Сколько ему уже?

– Николай сказал, что почти полтора месяца. Он родился двадцать третьего апреля.

– Прям как Шекспир. Предполагается, что родился в этот день.

– Вот и отлично.

– Отлично?

– Егор, познакомься, это – Шекспир. Можно просто Шек… – привычно усмехнулась Маргарита, глядя на малыша у своих ног.

– Рад знакомству, господин Шекспир, – так же не сдержал улыбки Егор, приседая возле щенка и протягивая ему руку.

Маленькая тёплая лапа легла в его раскрытую ладонь в ответ на приветствие.

– Мне уже пора. Мать будет ругаться, если опоздаю. Но завтра встретимся, как договорились. Я приду. Даже если запрёт меня. Выпрыгну в окно.

– Что ещё придумала!

– Шучу. Но я обещаю. Я приду.

– Я верю…

Егор наблюдал, как она разворачивалась, уходя по залитой солнцем улице, а за ней семенил щенок. Наблюдал, пока видение не растаяло, слишком резко возвращая к реальности. Рука самопроизвольно разжалась, и он выронил телефон. Уличный шум из раскрытого окна ворвался в сознание, отрезвляя. Егор тихо чертыхнулся, проводя дрогнувшей ладонью по лицу, будто стирая наваждение.

– Чёрт…

Это была Маргарита. Это действительно была она…

– Вот чёрт…

И Шек – вот почему так спокойно принял его при встрече. И тот мужик – Николай. Гад прекрасно знал его, но притворялся незнакомцем. Они все знали. Все… И продолжали лгать столько времени! Злость переполняла так, что буквально трясло. Явно решая попасть под горячую руку, дверь кто-то приоткрыл. Лена тихо заглянула в комнату, обнаруживая брата стоящим у окна.

– Мамуль…

Она видела, как напряглись его плечи, но Егор не обернулся, глядя на улицу. Пугать сестру своим взглядом просто не смел. Нужно немного успокоиться…

– Всё остывает. Ты же голодный. Иди, поужинай.

– Спасибо, Лен. Но я не голоден…

– Я приготовила всё, что ты любишь. И папа уже дома. Идём. Ну пожалуйста… – её голос дрогнул, вынуждая Егора вздохнуть.

Сейчас кусок в горло не полезет, хоть недавно и умирал от голода. Но и продолжать спорить, не было ни сил, ни желания. Проклятье… Почти вечер, а он даже не садился за работу! Каждая минута – бесценна, а он сходил с ума, как герой Шварценеггера, пытаясь «Вспомнить всё»*. Кажется, придётся, как и Дуглас Куэйд, самому искать правду и не верить никому. Оставалось надеяться, что у людей, окружавших его, действительно имелись веские основания поступать подобным образом…

– Сейчас приду, – сдержанно ответил он.

– Отлично.

Егор услышал, как за спиной закрылась дверь. Задумавшись на минуту, он наклонился и поднял телефон с пола. Включив экран, Егор стал набирать текст в поисковике. Возможно, это ничего не даст. Но вдруг повезёт? Хотя, что он собирался найти?..

«Как узнать, была ли машина в аварии»…

На удивление, поиск выдал целый список неких сайтов, где предлагались услуги по проверке автомобилей на предмет аварий, залогов и прочей информации. Пробежавшись взглядом по необходимым для этого данным, Егор сохранил один из сайтов в закладках. Потребуются документы на машину. Водительское удостоверение отец всегда оставляет в куртке. Нужно просто незаметно сфотографировать на телефон, пока никто не видит. Чёрт… Он дошёл до того, что начинает лазить по чужим карманам…

Перечисляя все известные проклятия, Егор затолкал телефон в карман джинсов. Он прошёл к двери, сердито толкая её и выходя в коридор. Из кухни доносились голоса. Ещё недавно умолял отца вернуться к ужину… А сейчас шёл, как на пытку.

Егор поглядел на прихожую, замечая лежавшую на тумбочке под вешалкой отцовскую куртку. Опять оторвалась петля и не смог повесить на крючок? Он вздохнул, вернулся в комнату за иголкой с ниткой, потом взял куртку и принялся за дело. Руки работали проворно, опыта хватало, не то, что раньше, когда мог бы исколоть все пальцы. Закончив шить, и подавляя отвратительное чувство от необходимости действовать подобным образом, Егор похлопал по карманам куртки, проверяя, где находились документы. Поджимая губы, вытащил удостоверение, быстро делая пару снимков на телефон. Возвращая документы обратно, и вешая куртку на крючок, он внезапно услышал голос брата, выглянувшего из кухни.