Лесник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

— Ты странно пахнуть, как будто выпила шампунь. Впервые вижу тебя такой чистой, — Соня вздрогнула.

Первой мыслью было: «Интересно, как давно он тут стоит?»

— Не спится, — пробурчала Соня.

— Еще бы.

Улф сел на пол, но почему-то не напротив, как того ожидала Соня, а рядом, тем самым нарушив личное пространство девушки. Она машинально натянула плед повыше на плечо, чтобы не было видно ее слишком откровенного наряда, но хотелось ей, конечно, совсем иного, тем более, когда он снова оказался так близко.

— У меня хорошая новость и плохая.

Улф, оперся о ковер одной рукой, для удержания равновесия, другой стал складывать пазл вместе с Соней. Иногда их пальцы соприкасались, от чего все тело девушки мякло, как перезрелый фрукт.

— Я звонить Юхану Полссону — это наш командир и друг, он в курсе ситуации, я ему доверять, — Йоран остаться жив. Соня тут же шумно выдохнула, а Улф похлопал ее по спине, затем как-то странно сжал плед девушки, говоря тише, — это хорошая новость. Он сделал паузу и осмотрел ее лицо, которое, к слову, стало выглядеть гораздо лучше, щеки порозовели, спали отеки, — а вот плохая: он остался жив только потому, что я предположить, что его отравили тем, о чем я вам рассказывать и врачи стали бороться с этим.

Она опустила голову и закрыла глаза. Улф не дал ей пережить этот момент страха в одиночестве и повернул лицо девушки за подбородок.

— Не бойся.

Свет камина отбрасывал тени на его красивое лицо, и в этот миг он казался самым желанным в мире мужчиной. Сердце билось, как бешенное, она не понимала, как именно это ему удавалось, но даже молча, без слов, он умудрялся делать ее смелой, свободной и пьяной без употребления соответствующих напитков. Соня не шевелилась. Улф неспешно наклонился и носом коснулся ее щеки. Это легкое, нежное, еле-еле ощутимое прикосновение было настолько интимным, что внутри все сжалось в диком спазме острого, едва сдерживаемого желания.

За пол часа до описываемых ранее событий.

Суляев зашел на кухню и постучал косточкой указательного пальца о косяк двери. Пивший в это время горячий чай Улф кивнул, приглашая войти.

— Не спите?

— Думаю, — подул на чашку с паром швед, струйкой воздуха прерывая подымающийся из стеклянной емкости дымок.

— Это хорошо.

Суляев уселся напротив, почесывая подбородок. Улф предложил чай и ему, но следователь московской полиции отказался.

— Я хочу, чтобы вы поговорили с Соней.

— О чем? — кинул настороженный взгляд Улф, хотя и так знал ответ.

— Чтобы узнали, как она умудрилась заблудиться в лесу.

Улф усмехнулся.

— Я спрашивать ее сотни раз в лесу, она врать и изворачиваться. Пусть пробует муж.

Суляев поморщился, сжимая переносицу.

— Она скажет только вам.

— Почему? — поднял Улф глаза на следователя.

— Она вам доверяет, знает, что вы ее спасете.

Улф молчал.

— Господи, ну что вы, маленький что ли, и не видите, как она на вас смотрит?

Улф сверлил глазами противоположную стену, раздумывая, взгляд был холодным и сосредоточенным, он слишком сильно сжимал ручку кружки с чаем.

— Это ведь для ее блага, — прошептал Суляев, оглядываясь, — не хотите по-настоящему, притворитесь и узнайте правду, притворитесь, — повторил Суляев, — я уверен, вы это умеете.

Глава 26

«Притворитесь и узнайте», — легко сказать, вот только сложно выполнить. Будь на ее месте любая другая женщина, он без проблем изображал бы вожделение, аккуратно допросив, выведав всю необходимую информацию. Он уже делал подобные вещи, втираясь в доверие и добиваясь цели, но это же Соня. Его храбрая, сильная, светлая девочка. Другая, после всего пережитого, рыдала бы в углу, пережевывая бумажные салфетки и накручивая сопли на кулак, а возможно и вовсе свихнулась бы к чертовой матери, начав говорить глупости и смеяться невпопад. А эта врачами командовала, медсестер перепугала, лейтенанта врать заставила, следователя на место поставила. Ах да, еще и обед приготовила. Столько в ней жизни, несмотря ни на что. Не сломили ее ни дикие животные, ни гнилые подонки.

Хотя нет, она не его. Она принадлежит этому полудохлому слизняку, от которого Улфа откровенно воротит. В обязанности мужа входит заботиться о жене, беречь ее, а не отправлять на съедение рыси и голодным волкам. Он ее не достоин, и, если бы у Улфа была возможность, он взял бы его за шкирки и встряхнул как следует, чтобы стал наконец мужиком, а не субтильным тараканом. Но он ничего делать не будет потому, что Соня выбрала Данилу, а значит так тому и быть. Не даром же она ему «нет» в лесу сказала, и то что по какой-то странной причине между ними возникло физическое влечение — вполне объяснимо, учитывая, как страшно и одиноко ей было в глуши.

Но больше всего раздражало, как она изменилась рядом с ним. Как только появился этот слюнтяй, Соня тут же скрылась в плотном коконе, стала тихой и спокойной, безвкусной как творожная запеканка в детском саду. Куда исчезла та дерзкая девчонка, что спасла его от гадюки и огрызалась на каждом шагу? Ему так нравился ее ловкий ум. А это послушное мумиё порядком утомляло.

Конечно, у него были женщины, порой из леса он наведывался в город, но все это было скучно и до боли в висках предсказуемо. Он видел их лица и мог с точностью сказать, что через секунду выплывет из их прекрасных ротиков. Они даже двигались одинаково, как будто в школе им преподавали уроки стандартного соблазнения. А вот Соня удивляла ежесекундно. Иногда — это было глупо, порой очень глупо, но всегда невероятно весело, как будто она жила в своем собственном мире. Да еще смотрела на него так, что за спиной вырастали крылья, не с щенячьим восторгом или обожанием, а каким-то вниманием, словно он был особенным, а не гребанной машиной для выполнения чужих приказов.

Казалось бы, зачем изображать сильное чувственное влечение и страстное желание, если ты и так на пределе. Но это девушке не поможет. С ней придется сдерживаться, потому что иначе он ничего не узнает, а просто завалит ее на ковер сожмет волосы в кулак и будет вдалбливаться, тереться, кусать и двигаться, двигаться, двигаться, как неразумное животное и ничто его не остановит: ни слизняк муж, ни приставучий полицейский, ни пожар высшей степени опасности.

Как его учили в академии? Главное вести себя нестандартно, тогда ты сможешь контролировать ситуацию. Но только Улф сомневался, что контроль возможен, ибо он лишь коснулся носом ее щеки, а она так протяжно и чувственно застонала, что у майора потянуло низ живота. Как бы он вел себя, если бы это был не он? Наверное, все делал медленно и размеренно, боязливо и нежненько, как в сказке. Он больше чем уверен, что именно так и целуется ее благоверный муженёк. Ай, к черту этого слизняка, все равно далеко заходить нельзя, он ведь не подлец и прекрасно понимает, чем грозит девушке минутная слабость.

Медленно поцеловав ее в щеку, Улф коснулся ее губ, аккуратно потянул нижнюю и погладил руку.

— Как ты себя чувствовать? — начал было разговор, продолжая лилейно, по-телячьи покрывать ее лицо поцелуями.

Но девушка вдруг отстранилась, внимательно посмотрела на него своими огромными глазищами, захлопав пушистыми ресницами.

— Что тебе нужно, Улф?

Он ничего не понял и потянулся к ней снова.

— Это не ты, сейчас, со мной не ты, — посмотрела Соня так, будто видела его насквозь, — что ты задумал?

Улф молчал, он умел драться с головорезами, выполнять задания командиров и забираться на верхушку сосны тремя прыжками, но сейчас чувствовал себя полным идиотом. Он открыл было рот, чтобы придумать разумное объяснение, но Соня читала его, как открытую книгу.

— Решил обдурить меня? — скривилась девушка.

Ого, вот это да, оказывается ему бывает стыдно.

— Отлично, вот от тебя я такого не ожидала, — Соня встала на ноги, кусочки пазла упали на пол, дождем рассыпавшись с ее колен.

— Соня, ты слушаться и просто сказать нам правду! — Прищурился Улф, вернув себя интонации лесника из хижины.