Ангелы живут вечно (СИ) - Талан Светлана

Ева от удивления захлопала глазами и смотрела то на доктора, то на ребенка.

— Значит… он… — пролепетала она.

— Да, Наум — мой сын, — подтвердил Лаурин Борисович. — Наша бабушка уехала поправить здоровье в санаторий, а Наум принял решение быть в детской комнате, пока я нахожусь на работе.

— Папа знает, что я могу долго быть наедине с собой и что меня это не утомляет, — сказал Наум.

— Я заметила, — произнесла Ева.

— Ева, после прогулки зайдите, пожалуйста, в мой кабинет, — попросил доктор.

— Хорошо.

Ева зашла в кабинет к доктору, присела на кушетку. Лаурин Борисович закончил писать, не спеша сложил бумаги в папку, отодвинул ее в сторону. На столе — идеальный порядок: карандаши остро заточены, справа — настольный перекидной календарь, слева — аккуратно сложенные папки, по центру — фотография в рамке, изображения которой Еве не было видно. На нее пытливо смотрели темно-карие глаза мужчины. Она никогда особо не рассматривала лицо Лаурина Борисовича. Он заходил в палату в маске и шапочке, которые скрывали часть его лица, и только сейчас, когда пауза затянулась, Ева могла видеть его лицо. Мужчина был довольно-таки красив. Темные выразительные глаза, черная бородка, высокий лоб и волнистые волосы, не тронутые сединой.

— Ева, у меня к вам необычное предложение, — наконец сказал доктор. Ева напряглась в ожидании. — Вы прошли контрольное обследование, сдали все анализы, и теперь осталось дождаться результатов. Если все будет нормально, а я надеюсь, что так и будет, в начале сентября вы сможете вернуться домой.

— Это хорошая новость.

— Хотите домой?

— Хочу!

— Наум бы сказал в таком случае: «Странный вопрос. Кто же не хочет домой?», — с улыбкой произнес доктор и продолжил: — Теперь о моем предложении. Хочу вас, Ева, и вашу маму пригласить к себе в гости в наш загородный дом. Вы можете погостить у нас недельку, за это время будут готовы все результаты исследования. Этим вы сэкономите средства на пребывание в клинике. Не исключено, что могут понадобиться дополнительные анализы.

— Но… Я даже не знаю, — пролепетала Ева.

Она не ожидала от Лаурина Борисовича такого предложения и была в недоумении.

— Не спешите давать ответ, — сказал доктор, заметив ее замешательство. — Идите, поговорите с мамой, посоветуйтесь. Я бы очень хотел получить положительный ответ, да и Наум будет очень рад.

— Спасибо. Я пойду?

— Идите.

Ева поспешила к матери, рассказала о необычном предложении Лаурина Борисовича.

— Да, неожиданно, — согласилась Антонина Евгень­евна.

— Мама, как ты думаешь, почему он сделал нам такое предложение?

— Мне кажется, что из-за сына, — ответила Антонина Евгеньевна. — К тому же, возможно, денег на счету осталось мало и он действительно хочет, чтобы их хватило.

— Что будем делать?

— Надо соглашаться. Что мы имеем за душой? Часть своей пенсии я уже потратила здесь, когда выходила в город за покупками. На обратную дорогу нам хватит, а там как-то выкрутимся, — сказала женщина.

— Мама, ты говорила, что у тебя дома есть немного сбережений, — напомнила Ева. — Кажется, ты их копила мне на квартиру?

— Нет их, доченька, — вздохнула женщина. — Потратила на лечение Раечки.

— Ничего, мама, прорвемся! Я выйду на работу, надеюсь, что в оперном найдется для меня место, а если нет, так поищу в другом. Ты вернешься в свой дом?

Антонина Евгеньевна подошла к окну, стала спиной к дочери, чтобы та не видела, как слезы навернулись на глаза при воспоминании о родном доме, которого уже нет.

— Я не знаю, куда мне возвращаться, — тихо произнесла она.

— Как куда? Домой, — сказала Ева. — Или уже не хочешь жить в селе?

— Домой… Дом — это место, где живет человек, — как будто размышляя о чем-то своем, тихо произнесла Антонина Евгеньевна.

— Мама, что с тобой? Если не хочешь возвращаться в село, то можем снять жилье и жить вместе в городе. Действительно, сколько тебе там горбатиться, убиваться возле своего хозяйства? Да и в дом постоянно нужно вкладывать средства, поддерживать его, что-то ремонтировать. Может, ну его, тот дом?

— Нет у меня, Ева, ни хозяйства, ни дома. Ничего уже нет!

— Как это?! Что ты такое говоришь, мама?

— Продала я дом, хозяйство и все деньги отдала Василию, еще когда жива была Раечка, — сказала Антонина Евгеньевна. — Часть денег пошла на лечение Раи, а остальные Васька потратил на себя, купил машину, если что и осталось, то он мне не отдал ни копейки. Извини, что не призналась в этом раньше, не хотелось волновать тебя.

Ева подошла к матери, обняла ее за худенькие плечи.

— Не стоит плакать, мама, — сказала она. — Что такое дом? Мы с тобой купим со временем квартирку, а Васька был гнилой изнутри, таким и остался. Бог ему судья! Наверное, он забыл или не знает о законе бумеранга.

— Ты права. Главное, что мы тебя вытащили с того света, — сказала женщина и смахнула ладошкой слезы.

  Глава 39

В гостиной дома Лаурина Борисовича в глаза Еве бросилось пианино.

— Это Марии, моей покойной жены, — сказал мужчина, заметив взгляд Евы. — Вы играете на пианино?

— Да, — ответила она.

Ева подошла к пианино, коснулась пальцами клавиш — инструмент подал голос.

— Как давно я не слышала эти звуки! — произнесла она чувственно.

— Ева, вы сыграете нам? — спросил Наум. — Пожалуйста!

Ева присела, сыграла вальс.

— Я хочу спеть вам, Лаурин Борисович, в знак благодарности за то, что подарили мне жизнь, — сказала Ева. — Правда, без аккомпанемента.

— Просим вас! — Мужчина похлопал в ладоши.

Наум взобрался к отцу на колени, прижался к его груди. Мужчина обнял ребенка двумя руками, и Наум стал похож на обычного маленького мальчика, который хочет родительского тепла. Ева собралась и, положив руку на крышку пианино, запела. Она исполняла партию Аиды из одноименной оперы, которая была ею спета много раз на сцене оперного театра. Ева полностью окунулась в тот далекий мир, когда она жила сценой, когда перед ней были полные залы восхищенных поклонников и поклонниц ее таланта. Все ожило в памяти, как будто не было мучительных болей на больничной койке, чувства отчаяния и безнадежности, призрачной надежды и горечи от разлуки с любимым. Остались только она и голос, который звучал так же чувственно, как и раньше. Она снова жила и радовалась жизни.

Когда она умолкла, все присутствующие некоторое время пребывали под впечатлением услышанного.

— Браво! — Наум захлопал в ладоши первым. — Это было восхитительно!

Ева поклонилась и сказала:

— Мне очень приятно услышать похвалу в свой адрес от молодого ценителя!

— У вас прекрасный голос! — с восхищением произнес Лаурин Борисович. — Мне даже трудно представить, как после спектакля к вам ломились поклонники.

— Самое главное, что я не потеряла голос, — сказала Ева.

— Прошу всех к столу, — пригласил мужчина, — время ужина.

На стол уже успела накрыть Антонина Евгеньевна. Она испытывала неловкость от пребывания в роскошном доме. До этого ей не приходилось бывать в таких домах, и она переживала, что неправильно сервирует стол. Однако Лаурин Борисович поблагодарил ее и сказал, что все нормально, и женщина немного успокоилась. За столом все немного расслабились, ели не спеша, разговаривая о простых житейских вещах.

— У вас такой красивый и уютный дом! — заметила Антонина Евгеньевна.

— Бóльшую часть времени я провожу в городской квартире, — сказал мужчина, — сюда приезжаю в основном на выходные. Здесь очень тихо и места вокруг замечательные. Недалеко отсюда есть маленькое озерцо, на его берегах — вербы, и поэтому даже жара переносится легче.

— Здесь выше влажность, чем в городе, — вставил Наум.

— А вы, Ева, живете в квартире или в частном доме? — поинтересовался Лаурин Борисович.

— Я снимаю маленькую однокомнатную квартиру, — ответила Ева, — но мне ее хватает. Дома я бываю только по вечерам и тогда, когда нет гастролей.