Я - осень, а ты май (СИ) - Бельская Анастасия
— Я возьмусь за обложку, — говорю сразу же, как Александр Дмитриевич замолкает, и вижу облегчение в глазах некоторых коллег, — мы с ребятами разработали крутой дизайн на основе последних научных разработок в биологии, так что макет готов прислать уже завтра. И «завлекаловки» краткие есть, так что…
— Ну и отлично, буду ждать завтра к обеду варианты. Далее…
— Я бы тоже хотела.
Что, блять?
Я отрываю взгляд от телефона, куда уже успел снова нырнуть после согласия шефа, и сам не понимаю, как впаиваюсь в Настю взглядом. Она встречает «удар» спокойно — лишь слегка дергает бровью, но не выдает никакого волнения.
— Анастасия Владимировна? — главред кашляет, пытаясь, как и я, понять что происходит.
— На счет обложки. У нас с командой тоже есть мысли и идеи, довольно смелые для нынешнего концепта, но…
— Насколько смелые? — перебиваю, и Настя хмуро открывает свой блокнот, который уже исписан наполовину.
— Вот, — она показывает разворот с кучей заголовков и текстов, выделенных разными ручками, отчего у меня натурально рябит в глазах, — а на обложку мы думали хоть один раз снять женщину. Желательно с ребенком на руках, и в каком-нибудь научном стиле. Это будет соответствовать тематике издания, но совершенно по-новому заиграет на полках киосков…
Тишина после ее слов такая, что можно разрезать ножом. Шеф чуть-чуть краснеет, не отрывая взгляда от пестреющего блокнота, а я просто тупо стараюсь не заржать.
Ну блять, ну зачем вот, а? Я же ее разнесу, даже не назвав половину аргументов.
— Анастасия, хочу напомнить, что у нас тут серьезные новости, научное чтиво. А ваша идея…
— Бредовая, — не выдерживаю этого соплежуйства, и меня несет дальше, на санях логики и здравого смысла, — ты вообще видела, что мы обычно лепим на главную? Там даже мужчины появляются крайне редко, обычно это просто абстракция, или соответствующая громким новостям картинка… А сейчас, да, давайте — женщину, ребенка, подгузники нахерачим…
Я понимаю, что перегибаю еще до того, как Настя решительно поднимается на ноги. Честно говоря, с самого начала знал, что не остановлюсь, если открою рот. И, возможно, нужно было просто дать главреду корректно объяснить все новенькой сотруднице, но блять…
Когда я умел сдерживаться?
Я смотрю на Настену, что сейчас отодвигает стул, и выходит к белой доске. Мне страшно оттого, насколько близко я знаю эту женщину — и сейчас боюсь, что она тупо не выдержит, и расклеиться.
Или, что еще хуже, ей станет из-за меня плохо.
Но, с другой стороны, мы же блять работаем вместе! И такие ситуации — сплошь и рядом. Так что, возможно, нам и стоит начать привыкать к ним…
— Я изначально сказала, что моя идея смелая, — чеканит Настена, беря маркер, и начиная рисовать какую-то таблицу, — но, возможно, вам стоит послушать. Пока у моего отдела было время, и мы готовились к запуску колонки, то анализировали наших читателей. Процентное соотношение показало, что среди наших постоянных покупателей сорок процентов женщин с детьми.
Она замолкает, указываю в подтверждающую ее слова таблицу, и наслаждаясь реакцией.
— Да-да, вы не ослышались. Сорок процентов. То, что женщина рожает — это еще не повод выпиливать ее из мира умных и состоятельных личностей. А то, насколько хорошо зашла наша статья, еще больше подтверждает — нашему журналу не хватает свежих взглядов и новых идей. Так что, давайте подумаем еще раз — почему бы нам не порвать шаблоны, и не поместить на обложку женщину с ребенком?
— Потому что мы растеряем остальных шестьдесят процентов! — рявкаю я, буквально кипя от злости.
— Ничем не подкрепленная теория, — отмахивается Настя, и блять, это последняя капля, — или кто-то действительно считает, что мужчина не станет покупать любимый журнал только потому, что на обложке — баба? Что за зашоренность в двадцать первом веке, друзья? Или все дело в ребенке? Может, я кого-то удивлю, но мужчины в нашей стране тоже имеют и воспитывают детей…
Она спокойно выдыхает, кладет маркер на место, и замирает у доски, ожидая реакции. Я молчу, сцепив зубы, и понимая — она меня выбесила.
И в любой момент я рвану так, что накричу и прогну девушку до слез.
— Кхм. А знаете, при таком раскладе… — Шеф чуть потирает лоб, разглядываю Настину таблицу, — думаю, ради эксперимента… Ведь, действительно, это может сыграть на пользу после шума от статьи… Анастасия, возьмитесь за обложку. Только без лишнего креатива — научные обоснования и серьезность на первом месте.
Настя счастливо кивает, а главред распускает летучку, ссылаясь на время. Все поспешно выходят — и только Листьев, кажется, решив окончательно меня добить, подходит к Настене и поздравляет ее с победой.
— Спасибо, — девушка слабо улыбается, и не смотрит на меня, хотя я сверлю ее взглядом, — у меня давно вертелись подобные мысли. Надеюсь, что все пройдет гладко.
Когда все выходят, я спокойно встаю, запирая дверь, и поворачиваясь к девушке. Она бледнеет — но все-таки встречает меня вскинутым подбородком, словно снова собирается биться.
— Максим.
— Что за хуйня?!
— Максим! — уже громче, но надрывнее зовет она меня из той агрессии, куда я по привычке провалился, — не надо, ладно? Я это сделала, не чтобы тебя уесть, а просто потому что вижу в этом смысл для всего журнала. Ты ведь понимаешь, да? Это работа. И нам надо учиться…
— Заткнись.
Я одной рукой разворачиваю ее к себе спиной, прижимая, и впиваясь губами в шею. Мне нельзя орать и заставлять ее плакать. Просто физически не хочу допускать подобного! Но как, блять, еще сбросить пар?!
— Ма-акс… Не надо… — слабо дрожит девушка в моих руках, но я лишь крепче прижимаюсь к ней бедрами, потираясь о восхитительную попку.
— Заткнись, Насть. Просто заткнись, — дышу ей в шею, и слегка погружаю в сладкую кожу зубы, ощущая, как ее тело просто трясется рядом с моим, — блять, ну что ж ты за женщина…
Даже нет сил дойти до стола. Просто за шею — и прижимаю к стене, стягивая брюки. Я не знаю, как и почему, но пока я одной рукой расстегиваю свою ширинку, Настя выгибается и крутит попкой — отчего все мысли о злости уходят на второй план.
Презерватив. Господи, ну как я рад, что лишь вчера закинул пачку в карман…
Я хочу войти в нее резко и грубо, но какая-то часть не дает причинить ей боли. Я мягко скольжу внутрь пальцем, наслаждаясь тем, что она уже влажная — и растягиваю ее быстрыми движениями.
— Зажми рот, малыш, — шепчу, приставляя член ко входу, и резко подаю вперед бедрами, оказываясь в ней целиком, — блять, блять, блять…
Настя мычит, и я тут же дергаю ее руку, подставляя свою ладонь. Не надо мне того, что было в прошлый раз — пусть кусает меня, я буду рад носить ее следы на коже…
Моя вторая рука скользит к клитору, и начинает грубо массировать, так, чтобы малышка поскорее кончила. Не знаю, что за пунктик — но без нее «улетать» я не собираюсь даже в офисе, где важно все закончить побыстрее. Я двигаюсь в тугом влагалище, стискивая зубы, и ощущая боль в ладони — мои черти здесь, и кайфуют, одновременно стараясь заставить меня пострадать за вспыльчивость и дурацкий характер…
Настена сжимает зубы спустя пару минут моих толчков, и внутри нее я ощущаю, как член будто зажимают в тиски. Боже, она охуенно кончает. Каждый раз — наслаждение, а ярость делает нашу страсть еще хлеще и острее.
Я тут же разряжаюсь матом ей в волосы, и вынимаю член, убирая презерватив. Затем оглаживаю любимую попку, намереваясь сегодня вечером заняться ей вплотную — и иду за салфетками, ухмыляясь повторению ситуации.
— Ну как, успокоился? — спрашивает Настя, когда мы приводим себя в порядок, и я даже отпираю дверь, чтобы не было вопросов.
— Что ты имеешь в виду?
Не могу удержаться. Просто ласково обхватываю ее за щеки, и целую пересохшие губы. Моя сладкая, маленькая, страстная… и откуда в ней все это?
Настя жмурится, наслаждаясь нашими прикосновениями, но уже спустя секунду отступает — и напряженно поглядывает на дверь.
