У чёрта на куличках (СИ) - Богатенко Наталия
Черт, ведь я же пришла, чтобы отвести душу и высказать ему все, что накопилось на сердце, влепить ему пощечину и гордо удалиться, навсегда оставив здесь даже воспоминание об этом негодяе! Ну, чего же ты стоишь, злорадно прошептал мой внутренний голос, давай, сделай то, что собиралась.
Антон тем временем снял с Третьякова наручники и, тактично отведя взгляд, удалился, прикрыв дверь. Скрип защелкнувшегося замка вывел меня из состояния комы.
— Боже, — это все, что я сумела произнести, ибо мы одновременно бросились к друг другу, а потом…
Я начисто позабыла о своих намерениях и заревела, уткнувшись опухшим лицом в Юркину грудь. Мои руки мертвой хваткой обвили его шею, отпускать я его не желала и с удовлетворением ощущала, как он нетерпеливо обнимает меня, целует в волосы и что-то говорит. Я подняла голову, сдувая упавшие на щеки пряди.
— Это ужасно, Юра, Боже, как ты тут?! Я слышала мерзкие вещи об этом изоляторе, будто бы здесь устраивают кровавые разборки, а те, кто содержится в камерах, настоящие беспредельщики!
Я растерянно моргнула. А вспомнив о своих наполеоновских планах, звонко рассмеялась, вслушиваясь в гулкое эхо, стен. Черт, не могла на него насмотреться, разглядывая каждую веснушку на носу и сгорая под его испепеляющим взглядом. А куда девалась моя решимость, интересно знать? И вместо тог, чтобы влепить ему оплеуху (он ее заслуживал не одну!)я впилась в его губы.
— Глупая ты моя, зачем же ты… Зачем ты сюда пришла? — шептал Юрка между поцелуями, от которых мое лицо нестерпимо горело. Но это была сладостная мука.
Улыбнувшись сквозь застилавшие глаза слезы, я положила голову на его плечо. Время так неумолимо истекало, а хотелось послать к черту весь мир, что находился за пределами этой камеры.
Меня переполняла ненависть к установленным законам, где так запросто ломают судьбы и разлучают влюбленных, где девушки вынуждены бесконечно оставаться одинокими, пока их возлюбленные отбывают отмеренные сроки в этих ужасных лагерях.
Открывшаяся вдруг истина, в которой я до сего момента боялась себе признаться, поразила меня как разряд молнии, заставив похолодеть.
— Юра, я должна тебе что-то сказать, — проскулила я, чувствуя, как сердце вновь стягивает оковами страха.
— Мне тоже нужно тебе сказать что-то, — отозвался Третьяков, взяв мое зареванное лицо в ладони.
Черт, ну и мымра же я, наверное, сейчас! Ненавижу плакать и делаю это редко, в основном в случае умасливания папеньки. Докатилась, Лиска, такими темпами ты скоро превратишься в старуху, ведь Леська всегда предупреждает, что от слез появляются морщины.
— Давай сначала ты, — улыбнулась я, ощущая странное томление. Предчувствие или женская интуиция еще никогда меня не подводили, но услышать сейчас то, что как мне казалось, я угадала, мне сделалось страшно.
За нашими обнимашками мы и не заметили, как пронеслось время и в этот момент в дверь громко стукнули, а следом раздался голос Антона:
— Время вышло! Еще минута и я вхожу.
Я чуть не лишилась остатков самообладания, едва подумав о том, что нужно расставаться. Вцепившись в Третьякова, я поймала его взгляд и произнесла то, что вертелось на языке, причем как оказалось, мы сказали эти слова одновременно:
— Я…кажется, люблю тебя. С первого взгляда, глупо, да?
— Я тебя люблю, Лиска!
Встретившись глазами, мы неожиданно рассмеялись. С моих плеч словно свалился стопудовый груз, в сердце запели свиристелки.
Меня как прорвало, а если меня понесло, я знала, что уже не остановить, пока я не выплесну весь накопившийся словарный запас:
— Господи, ты любишь меня?! Вот такую, глупую, взбалмошную и вечно находящую приключения на свою попу?! Ты правда меня любишь? А я-то, дура, все это время мучила себя догадками и идиотскими предположениями, чего это вдруг тот, кому доверили бешеное состояние, одни из беспредельщиков криминального мира нашел во мне, я даже пыталась настроить себя на месть, представляешь?! Вот глупая, правда? Юрка, а разве так бывает, а? — с сомнением глядя на него, смеющегося, вопрошала я.
— Видишь, значит, бывает…
— Я люблю тебя! Я так люблю тебя, что мне порой кажется, что я не выдержу и сломаюсь под грузом тех передряг, что на нас обрушились!
Дверь распахнулась, и не ко времени появившийся в камере Антон нетерпеливо потряс наручниками, красноречиво бросив мне взгляд, напоминающий о том, что мне пора исчезнуть.
— Одну минутку, пожалуйста, еще одну! — оглянувшись на него и послав — таки к чертям условности и правила приличия, я прильнула к Юриной груди, пряча лицо.
— Барышня, я бы с радостью, но Вас там ждут, — замялся парень.
Неужто Дэн все же проболтался папеньке, мелькнула досадная мысль.
— Кто ждет? — обернувшись к надсмотрщику, спросила я.
— Денис. Он велел мне проводить вас к его машине.
Юра крепко прижал меня к себе, в последний раз страстно целуя. Не обращая внимания на потоки слез, хлынувшие по моим щекам, я подняла голову, ища его взгляд.
— Я буду ждать тебя, слышишь?! Обязательно буду ждать, Юра…
— Мы еще увидимся до суда, — улыбка его лишила меня остатков сил и я переступила порог камеры, глядя, как на запястьях моего любимого защелкиваются стальные обручи. Блин, но как же в эти секунды хотелось кого-нибудь прихлопнуть!!!
Да, хороша я сейчас буду, показавшись Панкратову в таком виде. И какого черта его сюда принесло?!
Дэн ждал меня у своей служебной машины, прохаживаясь рядом с ней и непрестанно кидая взгляды на двери СИЗО. Увидев меня, он что — то сказал ожидавшему за рулем водителю и «тойота» умчалась прочь. Склонив голову как можно ниже, чтобы скрыть свою опухшую физиономию, я быстро прошмыгнула в салон своей машины и, порывшись в сумочке, выудила огромные солнцезащитные очки.
Хвала Сатане, я их всегда ношу с собой! Молча сев за руль, Денис искоса поглядел на меня, и мы поехали в обратном направлении.
— Ну что, теперь ты успокоилась, кошка?
— Не называй меня так!
— Алис, что с тобой происходит? Ты как с цепи сорвалась, мне порой страшно даже заговаривать с тобой…
— Вот и не заговаривай! — лаконично отозвалась я, демонстративно глядя в окно.
Говорить с ним мне не хотелось, в этот момент мне вообще нужно было остаться одной, устроить истерику, чтобы вволю нареветься за свою несчастную долюшку, но и этого удовольствия меня беспардонно лишили. И кто, Панкратов, этот правозащитник, провались он в…
— Послушай, мы хотели прогуляться вечером, помнишь? — продолжал настырный Денис, косясь на меня.
— Черт! — вскрикнула я, встрепенувшись, чем привела его в растерянность, — сегодня же похороны Стаса, Дэн!!!
— Ну да, чего так орать-то? — пожав плечами, отозвался он, — поэтому я за тобой и приехал. Светлана уже мне все телефоны оборвала, разыскивая тебя, да и твой отец волнуется, куда ты потерялась, пришлось сказать ему, что ты ходишь по магазинам, выбираешь себе кольцо.
Вот тут я не стерпела и, повернув к нему лицо, прищурилась за стеклами очков.
— Какое еще нафиг кольцо?!
— Ну не знаю… Ляпнул первое, что в голову взбрело.
Капец. Нет, Лиска, надо тебе пересмотреть свой образ жизни, а то может так статься, что не успеешь пикнуть, как окажешься захомутавшей в браке с неугодным тебе человеком!
Не удостоив Дениса ответом, всю оставшуюся дорогу до Светкиного дома я молча созерцала оживленные проспекты Москвы.
Попутно заскочив в салон ритуальных услуг, я купила большущий букет гвоздик и пару венков, после чего, сопровождаемая Панкратовым, вошла в гостиную дома Князевых. Черт, надо было хоть переодеться в черное, но уже поздно.
Ланка, изображая из себя убитую горем вдову, стояла у закрытого гроба, промокая платочком сухие глаза. Я содрогнулась, представив, ЧТО могло в гробу быть после аварии.
Протиснувшись к подруге (я так и не решила для себя, бывшая ли она или все еще нет), я стиснула ее пальцы, настойчиво потянув за собой.
Сунув венки и цветы в руки Денису, который замешкался у двери, разговаривая с моим папенькой, причем последний явно был недоволен моим видом, мы с Ланкой вышли во двор. Оттащив ее подальше от любопытных глаз и главное, ушей, я непримиримо глянула на нее.
