Татьяна Веденская - Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины
Эксперт: Даже штрафов ему не выписывали ни разу.
Следователь: Почему-то у меня такое чувство, что мы что-то упускаем…
Эксперт: Дай мне время. Я же тебе не волшебница из страны Оз. И перешли эти данные по составу почвы с подошв для спектроскопического стереоанализа…
– Ты серьезно? – сверкал глазами Померанцев, полный негодования. – Это какая-то ахинея!
– Эту какую-то ахинею снимают и показывают, какая мне-то разница? – пожала плечами Олеся.
– А что такое спектроскопический стереоанализ? – не унимался новобрачный. – Ты хоть сама понимаешь?
– А мне и не нужно это понимать.
– Не думаю, что и сами эти сценаристы понимают, что пишут. Им тоже это не нужно понимать, да? – Померанцев, впрочем, не особенно «доставал» Олесю. После неожиданно обрушившегося на их головы брака он занял выжидательную позицию, не выкидывал номеров и больше ни разу на затащил ее в публичное место, чтобы раздеть там. Словом, осел. Словом, остепенился.
– А как твоя книжка? Когда выйдет? – спросила Олеся, запоздало подумав, что все же многое в ней есть от мазохистки. Ведь знает же, как Максим реагирует на такие вопросы.
– О, слушай, меня пригласили на вечеринку в один клуб. Хочешь пойти со мной? – Максим просто ушел от вопроса. Олеся тут же переключилась на вечеринку. Да, господи, да, она хотела пойти. Хотела встретить друзей своего мужа, старых и новых, чьих имен даже он сам не запоминает – так часто они меняются. Хотела погрузиться в ту часть жизни, которая обычно была от нее закрыта. Мечтала о том, что будет стоять с бокалом в одной руке, а другой будет держаться за локоть Максима. И все будут знать, что она теперь – его жена. Кто бы мог подумать! Никто, никогда. Только не Померанцев, и не в этой жизни. Даже Лера…
– А когда вечеринка? – спросила Олеся, слегка помрачнев. Знакомиться с Лерой, демонстрировать ей свои права на Померанцева, ходить с ним под ручку перед этой женщиной – почему-то это вовсе не прельщало Олесю. Лера, подруга детства, которую она на самом деле видела только на школьных фотографиях из старых времен. Олеся ненавидела ее, но факт оставался фактом. О том, чтобы Померанцеву жениться на Рожковой, раз уж он ее не бросает, впервые заговорила именно Лера. И как это будет? Олеся с бокалом в одной руке, с Померанцевым в другой, а Лера подойдет и скажет: «О, ты все же послушался моего совета?» Ну уж нет.
– Завтра вечером, – ответил Померанцев, зевая.
– О черт, – разозлилась Олеся. – Ты же знаешь, я не смогу.
– На черта тебе этот сериал? – нахмурился Померанцев. Олеся не ответила, просто ушла на кухню, где принялась повторять роль, глядя на свое отражение в зеркале.
На следующий день к обеду, как и было договорено, Олеся притащилась к Анне со всем, что было у нее в запасе по части косметики и странной одежды. Анна уже разложила на столе свои ресурсы, коих было куда больше, чем Олесиных. С момента, как Анна начала периодически гримировать актеров и гостей разных программ, не без Олесиной помощи и рекомендации, естественно, Аннин запас средств замазывания и маскировки чего угодно увеличился в геометрической пропорции.
– Я думаю, надо делать эмо, – предложила Анна, разглядывая беззвучно сменяющиеся на экране кухонного телевизора кадры шоу, для которого собиралась пробоваться Олеся.
– У них будет свой гример, так что могут и переделать все, – огорчилась Олеся.
– Ну, что ж. Тут мы ничего не можем поделать. Но видишь – прошлый парень был по роли типа байкер. Татуировки и все такое. Им нужна перчинка. Мы дадим им перчинку.
– А этот розовый смоется? – Олеся села в кресло Анны симпатичной черноволосой цыганочкой, а вышла дерганой, лохматой девушкой эмо с растерянным взглядом, угловатыми движениями и ломаной походкой.
– Ох ты, господи, кошмар какой! – воскликнула баба Ниндзя, как бы случайно натолкнувшись на Олесю у дверей квартиры.
– Правда кошмар? – улыбнулась она. – Смотрите, я ведь эксперт! – И она принялась нервно накручивать розовую прядь волос на палец. – «Дай мне время. Я же не волшебница тебе из Страны Оз. И перешли эти данные по составу почвы с подошв для спектроскопического стереоанализа».
– Это в каком же страшном сне эксперты могут так одеваться? – поразилась баба Ниндзя, а Анна аккуратно прибрала в карман двести долларов, которые Олеся заплатила за то, чтобы сделать весь образ. Поможет ли только, угадали ли они с этими дикими «закидонами»? Ведь свекровь-то права: где вы видали таких экспертов?
Анна вдруг подумала о том, что Полина Дмитриевна теперь ей и не свекровь вовсе. У нее ведь теперь есть какая-то другая неведомая свекровь, с которой Матюша вчера вечером битый час разговаривал на английском по скайпу. Он выслал новой свекрови свадебные фотографии, фотографии детей, свои фотографии на диване в Анниной гостиной, но, судя по тому, каким тоном ирландская свекровь говорила с ним, она была в шоке и совершенно не одобряла сумасшедших поступков своего сына. Даже если Анна не могла понять, что именно говорит свекровь, понять ее взгляд с громом и молнией было нетрудно.
– Пожелай мне удачи! – попросила Олеся, и Анна, вздрогнув, вернулась в реальность. Матгемейн спал в соседней комнате. Вчера он праздновал свадьбу с какими-то друзьями, которыми начал обрастать независимо от того, как мало ирландцев было в Москве. Сколько бы ни было, всех их каким-то образом притянуло к Матюше.
– Удачи! – пробормотала Анна, и Олеся выскочила на улицу, где ее ожидало такси. Идти по городу в таком виде она, конечно же, не собиралась. Даже таксист несколько оторопел при виде пассажирки, и страх отразился на его лице. Единственное, что люди на самом деле знают о детках с черно-розовыми волосами, так это то, что они вечно норовят покончить с собой. И таксист явно испугался, что эта конкретная девочка эмо-переросток попытается покончить с собой прямо в его такси.
– В «Останкино»? – аккуратно уточнил он, хотя в заказе это и так было указано.
– Да, – кивнула Олеся и улыбнулась. Таксист моментально оттаял.
– Актриса? – спросил он с пониманием. Олеся помолчала, думая о том, как странно это, но теперь, сегодня, она действительно ощущает себя актрисой больше, чем когда-либо. Ей нравится подсматривать за людьми, запоминая их жесты и манеру вести себя. Даже эту девочку-эмо она не просто так повесила на себя как костюм. Она просмотрела множество роликов, она, как сказал бы Максим, кривлялась у зеркала несколько дней, пока ее привычные и родные жесты, мимика и манера себя держать не сменились на другие, новые. Или, скорее, другие – она могла выбирать, переключать эти новые образы, которые пыталась породить и продемонстрировать миру.
