Татьяна Алюшина - На грани счастья
— В это время суток и при данных обстоятельствах считаю, что водочка гораздо уместнее, — с максимально серьезным видом заявила Катя.
— Умница! — в очередной раз похвалил Власов. — Сейчас закажем, пока доедем, они накроют в моем номере.
Долгого разговора у них не получилось, увы, слишком сильно оба вымотались за последние дни и физически и морально, подойдя к некоему пределу сил.
Выпив пару рюмок за Дашкино выздоровление, закусив немного, почувствовали, как покидает напряжение, уступая место давящей тяжестью усталости, решили, что, пожалуй, хватит.
Власов проводил Катю до ее номера, пожал руку и поцеловал в висок.
Благодарил за Дашу и понимание.
Дарье снились речка, песчаный берег, большое дерево плакучей ивы, ветки которой опустились до самой воды, белый пластмассовый шезлонг, на котором она лежит, прячась в тени листвы от солнца.
Маленький мальчик в смешной панаме и ярких трусишках с серьезным, сосредоточенным личиком у самой кромки воды строит замок из песка. Набирает пригоршни мокрого песка и выкладывает на уже сформированные холмики, видимо подразумевающиеся башни.
Возникший откуда-то сбоку Власов, мокрый, холодный, опустился возле шезлонга на колени.
— Ты спала, а мы плавали и замок строили.
Дашка посмотрела на мальчика, он в этот момент был занят рассматриванием песка у себя в ладошке, посмотрел, посмотрел и засунул его в рот.
— Он ест песок, — сказала она Власову.
— Выплюни сейчас же! — прокричал Власов громко, подскочил и побежал к мальчугану.
А пацан, зажав в кулачки по пригоршне песка, улепетывал, смешно перебирая толстенькими ножками. Власов подхватил его на руки и повторно приказал:
— Открой рот и выплюни!
Мальчишка покачал головой, вывалил из ручонок песок Власову на грудь и с удовлетворением растер.
— Выплюни! — совсем грозно потребовал Власов.
Ребенок выплюнул на ту же широкую грудь, звонко рассмеялся и заявил:
— Какать!
А Дашка расстроилась ужасно, даже мысли свои во сне слышала: «Да что же это такое? Никакой идиллической картинки! Мальчишка, жующий песок, и Власов так нелепо за ним гонялся на полусогнутых ногах, словно курицу в огороде ловил! Да еще это «какать»! Ну почему никакой сентиментальной пасторали, умиротворяющей красоты?»
От обиды она даже проснулась, чуть не плача, и сразу увидела Власова, сидевшего рядом на стуле и внимательно за ней наблюдавшего.
— Ты так смешно бегал, — сказала Дашка, еще не проснувшись до конца.
— Где? — спросил он и улыбнулся своей фирменной улыбкой.
— В моем сне.
— Значит, тебе снилось, как я бегаю? А страшное не снилось?
— Нет, — смотрела на него серьезными глазами Дарья. — Ты прогнал все мои кошмары, как и обещал.
Он посидел рядом с ней совсем недолго, вручил свежий букет, коротко поцеловал и уехал. Кошмары больше ей не снились.
Даша уговорила Катю съездить в Москву на несколько дней.
— Езжай, Кать, я теперь в порядке, а они там одни. Их успокоить надо, дела бытовые решить. И отправь их, бога ради, в Италию. Езжай, Катюш, хоть переключишься, отдохнешь от больницы и меня капризной.
Катька посопротивлялась, скорее для порядка, без искры и напора, и уехала, перепоручив Дашку медсестрам и санитарке, другой, менее болтливой.
А Дарья нашла себе убежище от боли и скорби по погибшим. Она перебирала, как драгоценности в шкатулке, воспоминания. Закрывала глаза и погружалась в них, как в теплое, ласковое море, когда уплываешь далеко-далеко от берега, ложишься на спину, раскинув руки-ноги, расслабляешься телом и позволяешь легким волнам качать тебя в своей колыбели.
Она так ярко, так подробно их видела, до самой крошечной детальки, до сопровождающих запахов, ощущений, звуков, проживания тех чувств и эмоций.
Сбегала из настоящего, исцеляясь одновременно.
Мама и Марио встретили их в аэропорту, пробыли с ними три дня на вилле и уехали по своим рабочим делам, оставив их троих на попечении Марии, экономки и кухарки в одном лице.
Девчонки кайфовали, ленились, немного сибаритствовали под теплым итальянским солнышком, задвинув суету куда подальше, до Москвы.
— Даша, — позвонила ей бабушка, — мы с Лидой опять потеряли где-то телефон моей парикмахерши. У тебя он есть, я помню, найди, пожалуйста.
— Причипуриться решили?
— Космы поотрастали, седина светится, надо порядок навести, — объяснила бабушка Надя.
— Сейчас найду, перезвоню. Целую!
Она переставила симку в телефоне и только полезла в записную книжку, как он запел мелодией вызова у нее в руке.
«Вот же! И здесь достали» — с досадой подумала Дашка.
Итальянский номер знало в Москве ограниченное количество людей, Татьяна, разумеется, и парочка близких друзей, помимо родни. Она посмотрела на определитель — номер незнакомый, может, ошиблись? Поколебавшись, ответила.
— Здравствуйте, Даша, — услышала низкий приятный мужской голос, смутно знакомый и, судя по обращению, не ошибившийся номером.
— Здравствуйте, конечно, но, простите, кто это?
— Игорь Николаевич, — представился он.
А у Дашки почему-то дятлом неугомонным застучало сердце и кровь прилила к щекам.
Она болтала с ним шутливо, понимая, что нервничает, и совсем не понимая, зачем он звонит. А он пояснил спокойным, можно сказать, не очень заинтересованным тоном и, как бы невзначай и между прочим, предложил встретиться в Италии, а она от растерянности бабахнула про ухаживания и интересы.
Ну не клиника, а?
И чего, собственно, так разволновалась?
Ну, звонит мужчина, которому ты дала свой номер телефона, не сильно и заинтересованно звонит, в чем дело-то?
Ругая себя на чем свет стоит, Дашка и сообразить не успела, как дала ему адрес и номер телефона и попрощалась.
И смотрела тупо на трубку в руке, пока Катька не вывела ее из временного кондратия:
— Кто звонил?
— Представляешь, этот Игорь Николаевич!.. — слегка ошарашенно объяснила Дашка.
— И чего хотел? — оживилась интересом Катька.
— У него в Италию командировка, предложил встретиться между делами.
— Однако… Мужчина на вас запал, Дарья Васильевна! — сделала вывод Катька.
— И чем мне это грозит? — тупо поинтересовалась Дашка.
— Большой любовью в лучшем случае, курортным сексом — в худшем. И то и другое не так уж плохо! — резвилась Катька над Дашкиным оторопением.
— Ну что ты несешь, Катька! — возроптала Дарья.
— Н-да, — полила скепсисом ее ропот сестрица. — А по-твоему, мужчина так настойчиво предлагает женщине встретиться, чтобы партийку-другую в шахматишки сыгрануть?
