Джессика Бейли - Не отпускай любовь
— Ваш размер?
Глория сказала, и хозяйка усмехнулась. Глория поморщилась.
— Совсем маленький?
— Нисколько. Я сама вас обслужу. Пройдите сюда.
Глория осторожно обошла горы тканей и остановилась, как вкопанная, когда ее ввели в просторную примерочную. Зеркала висели на каждой стене и покрывали потолок.
— Мне нравится здесь работать, — сказала Моки-хана. — Это моя любимая комната. — Она улыбнулась Глории. — Присядьте, пожалуйста. Я скоро вернусь.
Кивнув, Глория присела на краешек стула, с каждой секундой чувствуя себя все более неловко.
Но когда Моки-хана снова вернулась в комнату, Глория забыла обо всем. Женщина несла груду одежды, из-за которой ее почти не было видно.
— Вы понимаете, не все это сделано и сшито нами, — сказала Моки-хана из-под своей ноши. Она положила все на стол, выпрямилась, вытирая указательным пальцем пот над верхней губой, и сказала:
— Но кое-что, я думаю, будет именно вашего размера. И вы сможете примерить все здесь же. Если вам понравится, вы, возможно, захотите заказать что-нибудь.
— Я не очень-то много трачу на одежду.
— Не беспокойтесь. Вы поговорите с людьми, расскажете о моем магазине. Это будет мне лучшей рекламой.
Следующий час они провели, рассматривая одежду и ткани, охая и ахая, примеряя, отрезая лишнее, обсуждая детали.
Когда, наконец, они закончили, Глория облокотилась о стол, уставшая, одновременно обрадованная и подавленная своим выбором. Она потратила слишком много, но ей хотелось сегодня сделать что-нибудь безрассудное.
— Надеюсь, у меня не будет бессонных ночей из-за этого, Моки.
— Не будет, не будет, — ответила та, возвращая Глории ее кредитную карточку.
Нагруженная свертками, Глория вышла из магазина и кое-как добралась до своего автомобиля. После долгой внутренней борьбы она все же остановилась возле обувного магазина, адрес которого ей дала Моки-хана.
— С такой одеждой разве можно носить что-нибудь из того, что есть у меня? — пробормотала она.
Мужчина, подметавший тротуар перед расположенным в стене какого-то здания магазином, с удивлением посмотрел на нее.
— Вам что-то нужно, леди?
— Нет, — Глория слегка улыбнулась. — Это я сама с собой. Со мной это бывает иногда. И с моей мамой тоже такое случалось.
— М-м-м… Семья сумасшедших! — Мужчина пожал плечами и снова стал подметать.
— Вы еще и половины не знаете, — прошептала Глория, обходя его.
Она вошла в маленький обувной магазинчик. В глубине сидел старик и стучал молотком по колодке. У него над глазами был зеленый козырек, и он хмуро посмотрел из-под него на посетительницу.
— Говорите, — сказал он Глории. — У меня полно дел.
— Туфли, — она откашлялась и повторила: туфли.
— Они у меня есть. Размер, цвет, стиль? раздраженно спросил старик, потом кивнул куда-то в сторону. — Сюда.
Внезапно Глорию охватил смех. Это было ненормальное утро? Она встретила таких интересных людей. И, сами того не подозревая, они поднимали ее настроение.
Она купила две пары туфель вместо одной. По дороге домой ее не покидало восторженное чувство, несмотря на то, что ей придется какое-то время жить по принципу «займу у Пита, чтобы заплатить Полу».
Когда она вернулась со своего маленького праздника, машина Джонатана уже стояла возле ее дома. Не успела Глория протянуть руку к двери, как она резко открылась. Она увидела сердитые глаза Джонатана, и улыбка слетела с ее губ.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
— Случилось, да, случилось. Где ты была? Я звонил тебе целый день.
— Но сейчас только двенадцать.
— Ну, тогда все утро. Где ты, черт возьми, была?
— Да в чем дело?
— Ни в чем. Я хотел поговорить с тобой. Безотчетный страх охватил Глорию.
— Ты уверен, что все в порядке? Он прижал ее к груди.
— Да, честно. Я просто не мог найти тебя. Я не мог работать, не зная, где ты. Поэтому я приехал домой. — Он прижался губами к ее волосам. — Я хотел бы, чтобы ты оставляла подробные сообщения на автоответчике, когда в следующий раз уедешь.
Глория с облегчением вздохнула и обхватила руками его шею.
— Я не хотела пугать тебя. Просто я ходила по магазинам.
— Что? Ты никогда не ходишь по магазинам. От его кривой усмешки у нее сжалось сердце.
— Да пора уже начать. — Она погладила его по щеке.
Джонатан тряхнул головой.
— Мне совершенно все равно, лишь бы с тобой было все в порядке.
Они стояли, раскачиваясь, не обращая внимания на прохладный ветер. Он сильнее привлек ее к себе.
— Пойдем в дом, — прошептал он. — Я купил йогурт и ветчину. Продавец сказал, что его племянник сам ее делал.
Глория знала, что покраснела. Она хотела быть всегда с ним, разговаривать, смеяться. Ей так этого не хватало.
— Я только возьму свои вещи, — прошептала она.
Джонатан нагнулся и взял ее свертки.
— Покажи мне, что ты купила, пока мы будем есть.
Он повернулся и поцеловал ее.
— Я купила массу вещей, — призналась Глория, — но это было так весело.
— Ты наденешь что-нибудь новое на прием?
— Да.
— С нетерпением буду ждать этого.
Она так хотела угодить ему, преодолеть тот барьер, который их разделял. Она хотела повернуться к нему и прямо здесь, на лестнице, сказать, что любит его, хочет быть с ним, хочет, чтобы он всегда любил ее. Вместо этого она сказала, что любит ветчину.
— Ты всегда хочешь есть, — сказал Джонатан, — но никогда не полнеешь.
— Ты тоже всегда голоден, — усмехнувшись, ответила Глория.
Она побежала вперед и открыла дверь квартиры. Джонатан вошел, стараясь не растерять свертки.
— Может, ты продемонстрируешь мне что-нибудь из твоих покупок?
— У нас нет на это времени. Тебе нужно на работу.
— Попытайся уговорить меня взять отгул, хрипло сказал он, положив свертки на стол и поворачиваясь к ней. Она попыталась выдавить улыбку.
— Может, я и сделаю это.
— Сделай.
— Нам лучше поесть. Иначе собака съест ветчину.
Почему она сказала такую чушь? Он провел пальцем по ее щеке.
— У нас нет собаки.
Она вздохнула, на минуту расстроившись.
— Я всегда хотела иметь собаку. Глупо, правда?
— Ты жила в частом коттедже, да?
Глория вздохнула и отвернулась от него.
— Да. Но после смерти матери отец перебрался в город и так закрутился с делами, что нам было не до собаки. — Она улыбнулась. Но я никогда ни о чем не жалела.
За ее улыбкой Джонатан видел и слышал совершенно противоположное. Он разозлился от одной мысли о том, как ее отец перевернул всю ее жизнь с ног на голову, а потом преспокойно забыл о ее существовании. Он обнял ее за талию и поцеловал.
