Кэтрин Куксон - Друг по четвергам
– О, прости, любовь моя, прости…
Он повернулся к дочерям и сказал:
– Давайте, топайте… спуститесь по лесенке сами, пока я вас не ускорил! Ну же!
Девочки метнулись из комнаты и брызнули по лестнице, потом, замерев перед дверью в гостиную, посмотрели друг на друга, и Винни прошептала:
– Что нам делать? Как же мы войдём?
– Просто постучим в дверь, – вызывающе бросила Мэгги, – вот так.
Она подошла к двери, постучала и крикнула:
– Тётя Ханна, можно нам войти?
Когда дверь открылась, Ханна удивленно уставилась на племянниц и спросила:
– Вы когда-нибудь раньше стучались в дверь собственной гостиной и просили разрешения войти?
– Н-н-нет, тётя Ханна. Но мы подумали… а вдруг ты там… э-э, з-з-занята.
У Ханны вырвался смешок. Она повернулась и сказала:
– Прошу!
– Хорошо. Хорошо. Но, может быть, вы позволите мне представиться самому?
Когда высокий мужчина встал рядом с Ханной, девочки попятились, не отрывая от него глаз.
– Наверное, ты Мэгги, старшая? – обратился Дэвид к наряженной Мэгги, и та, расплывшись в улыбке, ответила:
– Да, я Мэгги, и я тут хозяйствую уже несколько дней, потому что мама слегла с больной спиной. Но сегодня обед готовила тётя Ханна. Она сказала, что останется подольше, чтобы у меня получилось сходить в гости. Меня позвали на праздник к подруге, но я не смогла бы пойти, если бы тетя Ханна не пришла.
– Что за праздник? В честь дня рождения?
– Я… не уверена. Вряд ли у неё день рождения, она просто хочет, ну… – Мэгги бросила взгляд на Ханну и добавила: – Думаю, она просто хочет похвалиться своим большим домом. Она про него в школе все уши прожужжала. Говорит, там есть даже оранжерея… Шикарно, правда?
– Я бы сказал, что да, – кивнул Дэвид.
– А у вас большой дом? – не удержалась девочка.
– А ты собираешься идти на праздник или нет? – вмешалась Ханна.
– Да, собираюсь, тётя Ханна, но ещё куча времени. Начнётся никак не раньше четырёх.
– Ну, сейчас уже пятнадцать минут четвертого, и тебе пора.
– Да, конечно.
Демонстрируя приличествующее безразличие, Мэгги сосредоточилась на высоком и симпатичном мужчине, который, как она решила, был именно такого типа, который ей подойдет, когда она вырастет. Мэгги возобновила разговор с вопроса, оставшегося без ответа:
– Так у вас большой дом?
– Я не назвал бы свой дом большим, как, впрочем, и маленьким. Там довольно обширная гостиная, но она используется и в качестве столовой.
Описания Дэвида прервала Ханна, которая почти прикрикнула:
– Девочки, вам нет необходимости здесь сидеть!
– Только на минуточку, тётечка Ханна. Пожалуйста.
Услышав такое вежливое обращение, Ханна закрыла глаза, повернулась, положила руку на каминную доску и устремила взгляд в очаг, где не горел огонь.
– Вы говорили?..
Дэвид фыркнул и умоляюще посмотрел на стоящую к нему спиной Ханну, потом, поднеся руку к губам, сказал:
– Ах да, я говорил о моей квартире. Этажом выше есть ещё одна – там живет мой друг, – а ниже находится подвал, заполненный книгами. Как видишь, дом разделён на три части, так что, вероятно, можно сказать, что он достаточно большой.
– Мне… нравится смотреть на дома, любые дома и квартиры, потому что я думаю, что могла бы стать дизайнером интерьера. Этому учат в техническом колледже и…
Сжав плечо Мэгги, Ханна стащила её с дивана, и девочка, не меняя тона, пожаловалась:
– Ай, тетя Ханна, пусти! Это новая кофточка!
Ханна не ответила, но подтолкнула племянницу к двери, по пути бросив Винни:
– И ты тоже! Ступай.
Открыв дверь, Ханна выставила допросчиц в коридор. Мэгги повернулась к ней и буркнула:
– Все удовольствие испортила, тётя Ханна!
Не ответив, Ханна вернулась в гостиную и не слишком вежливо закрыла дверь прямо перед носом племянницы. Она стояла, осматривая комнату, а Дэвид сидел, почти скрючившись от сдерживаемого смеха.
Теперь Ханне и самой захотелось посмеяться, но в то же время её раздражало, что Дэвид вот так с бухты-барахты заявился к Харперам. А вдруг по какой-то причине Хамфри вернётся домой раньше обычного и, не найдя жену там, придет к Джейни выяснить, не у нее ли Ханна?
Когда внутренний голос проворчал: «Чёртов Хамфри!», она снова упрекнула себя за такие мысли и вспомнила, что вечером в четверг муж посмотрел на неё как-то странно. Он не дурак и наверняка заметил в ней перемену. Что будет, если Хамфри попытается выяснить, что послужило причиной этой перемены? Возможно, удастся свалить всё на написание детской книги – ему же известно, что уже некоторое время жена занимается творчеством, – но сочтет ли муж сочинительство достаточным основанием для столь резкой метаморфозы?
– Пожалуйста, подойдите и сядьте рядом, Ханна. Простите за бесцеремонность, но у меня имеется два оправдания. Одно я уже назвал – мне было невыносимо думать, что мы не увидимся вплоть до четверга, второе же состоит в том, что мне вдруг стало нестерпимо одиноко.
– Ну, а что вы делали по воскресеньям раньше?
– Пытался гулять в парках. Пожалуй, я изучил их все. Ну, кроме одного или двух. – Дэвид усмехнулся. – Иногда заглядывал в церковь. Не смотрите так удивлённо, не суть важно, что это развлечение из древних времен. И, знаете, сейчас церквей осталось не так уж много. Мне нравится, когда они пусты, хотя иногда я приходил в самый разгар службы. Не могу припомнить, чтобы хоть раз был счастлив в воскресенье. Представьте, окажись я в центре Сахары потерявшим память, всё равно бы почувствовал, когда наступит воскресенье. Воскресеньям, как ни странно, свойственно давить на вас, где бы вы не находились. Но мне никогда не было так хорошо, как сегодня, особенно в последние несколько минут. С Мэгги хлопот по горло, так ведь?
– Она — маленькая обезьянка! Отчасти очень хорошая, но только отчасти. Через четыре-пять лет за ней понадобится глаз да глаз.
– Сколько ей?
– Десять.
– Неужели?! Всего десять? Ну и ну! Думаю, что внимательно присматривать за ней понадобится гораздо раньше, чем через четыре-пять лет. Я-то счел, что ей двенадцать или тринадцать. Этот наряд… Во всяком случае, надеюсь, что мне позволено остаться до того момента, как Мэгги вернётся из гостей.
– О, не уверена.
– Ну, как поступим? Вообразите, чем займусь я и что будете делать вы, если выгоните меня: я просто поброжу поблизости в ожидании, пока вы выйдете, а вы будете слоняться здесь, верша своё доброе дело и растягивать пребывание у сестры, просто чтобы позлить меня. Ведь так?
– Нет, не так. – Голос Ханны зазвучал тихо и устало. – И вы это знаете.
