Моника Айронс - О, Коломбина!
Алехандро медленно обернулся к ней.
9
— Что ты сказала? — так же тихо спросил он.
Вся ее смелость ушла на то, чтобы повторить:
— Я — частный детектив.
Он выглядел так, будто земля внезапно ушла у него из-под ног.
— Но Луиза на нашей стороне, — с энтузиазмом сказал Рафаэль, — поэтому с этим все в порядке. Она поможет нам.
— Я не знаю, будет ли меня слушать месье Дюпон, — сказала Луиза. — Но я сделаю все, что смогу.
Алехандро удивленно смотрел на нее, но его лицо было по-прежнему спокойным. Он еще не понял. Или не хотел понимать.
— Ты — частный детектив, — медленно повторил он так, будто пытался отыскать смысл в этих бессмысленных для него словах.
— Да.
— И ты приехала сюда для того, чтобы…
— Эжен волновался. Он все не правильно понял, потому что думал, что Рафаэль выдает себя за тебя.
— Можешь себе представить? — засмеялся, Рафаэль. — Поэтому он послал Луизу сюда, чтобы она меня соблазнила и открыла таким образом Амели глаза. Он же не знал, что это невозможно.
Но случилось так, что Луиза приняла тебя за меня.
Правда, смешно?
— Значит, ее целью стал я вместо тебя, — ровным тоном сказал Алехандро. — Да, это великолепная шутка.
С его лица внезапно сошла краска, глаза потускнели, словно кто-то выключил внутри него свет.
— Так вот в чем дело, — сказал он.
Амели вздрогнула, когда услышала тон Алехандро. Она мигом все поняла, а Рафаэль, невинная душа, хотел лишь посмешить своего друга, не понимая, что причиняет ему боль. Амели попыталась привлечь его внимание, но тот был слишком занят рассказом.
— Немногие могли бы обмануть тебя, Алехандро, — продолжал он.
— До сегодняшнего дня я думал, что таких людей нет вовсе, — ответил тот.
Он поднял руку Луизы к своим губам.
— Мои поздравления, сеньорита. Это было прекрасное представление, сыгранное без малейшей фальши.
— Тебе надо просить у него большего, Луиза, — сказал дурашливо Рафаэль. Он по-прежнему ничего не понимал. — Твоя игра достойна награды.
— Пусть это будет моей привилегией, — тихо сказал Алехандро.
В его глазах не было гнева, лишь озадаченное выражение, словно он пытался понять, как весь мир мог перемениться за одну секунду. Луиза сжала руки. Если бы только она могла сама все объяснить ему. Но, к несчастью, он услышал об этом в самом худшем из всех возможных изложений.
— Может быть, — осторожно сказала она, — тебе стоит узнать всю историю целиком. Есть многое, о чем ты не знаешь, что я могла бы объяснить…
— Человек ничего не может познать до конца, — согласился он. — Но он может знать достаточно. Достаточно, чтобы увидеть в другом свете то, что он считал правдой, и что теперь обнажило свое отвратительное содержимое.
У Луизы перехватило горло, и пока она искала слова, Алехандро улыбнулся Амели дружелюбной, успокаивающей улыбкой и сказал:
— Итак, у нас есть проблема, надо ее решить.
Вот и все. По крайней мере, теперь ты можешь сказать папочке, что Рафаэль не выдавал себя за аристократа, это ему понравится.
— Ты не знаешь моего отца, — ответила Амели. — Если уж ему попадет шлея под хвост, он еще не скоро успокоится.
— Моя бедность его оскорбляет, — угрюмо сказал Рафаэль. — Когда он узнает правду, он захочет, чтобы Амели вышла замуж за тебя и стала графиней.
— Не волнуйся, — спокойно ответил ему Алехандро. — Я скажу ему, что собираюсь постричься в монахи. Любовь — это слишком сложная для меня штука. — Он повернулся к Луизе. — Итак, тебя послали сюда, чтобы ввести нас в заблуждение. Ты скажешь нам свое настоящее имя?
— А я не использовала поддельных имен, вспыхнула она, потом добавила:
— В отличие от некоторых.
У Алехандро хватило совести покраснеть, но он быстро взял себя в руки.
— «Что в имени тебе моем?» — спросил он ее. — В именах не всегда скрывается правда.
— Да, есть еще жизни с двойным дном, когда люди притворяются одними, а на поверку оказываются совсем другими.
У него недоуменно поднялись брови.
— Неужели это ты говоришь мне об этом?
Луиза не нашлась, что ответить.
— Ты уже что-нибудь придумал? — взволнованно спросил друга Рафаэль.
— Терпение, — успокоил его Алехандро. — Я только что узнал истинное положение вещей. — По его телу пробежала дрожь, хотя с лица не сходила улыбка. — Даже такой гений, как я, не может думать так быстро.
— Все безнадежно, — сказал Рафаэль, погружаясь в отчаяние. — Ничего нельзя сделать.
— Почему не спросить Луизу? — предложил Алехандро. — В конце концов, интриги — это ее профессия, и у нее это очень хорошо получается.
— Нет, — быстро ответила она. — Это карибская интрига, мои таланты не настолько велики, чтобы справиться с ней.
— Вы себя слишком низко оцениваете, сеньорита, — тихо сказал ей Алехандро. — У вас есть великолепные способности прятаться по углам, видеть один факт, угадывать в нем другой и верить в третий. Это великое искусство, большинству оно неведомо. Вы же, вероятно, родились с ним.
— Все совсем не так, сеньор, — сказала она, упрямо встречаясь с ним взглядом. Луиза обрела второе дыхание. Если он хочет сыграть в игру, она покажет ему все, на что способна. — Вы забываете, что в последнее время я брала уроки у мастера.
— А я, — пробормотал он так тихо, что только она могла расслышать, — я, который верил, что мне больше нечему учиться, обнаружил противоположное.
— Жизнь полна непредвиденных уроков, — прошептала она в ответ. — Люди могут быть лучше, чем они выглядят.
— Люди, несомненно, могут быть совсем иными, чем выглядят, — ответил он, переиначив ее слова.
Она кивнула.
— Например, не стоит верить тому, кто играет в игры.
Он пожал плечами.
— Кто в наше время не играет в игры?
— Те, кому приходится зарабатывать на жизнь.
— Ах, да. Когда люди обманывают за деньги, это становится благородным занятием, не так ли?
Она встретилась с ним глазами и увидела там то, чего не ожидала. Да, он был зол, но еще он чувствовал себя задетым за живое и сбитым с толку. Он пытался показать, что взял себя в руки, но на деле это было совсем не так.
Через секунду Алехандро встал на ноги, поцеловал Амели в щеку, пожал руку Рафаэлю и сказал с показным спокойствием:
— Благослови вас Бог. Я рад за вас. И не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю.
Он» повернулся к Луизе.
— Был рад побеседовать с вами, сеньорита, но я должен идти. В последнее время я забросил работу, и теперь меня ожидают горы бумаг.
Он вышел, не дожидаясь ее ответа. Все равно ей нечего было сказать. Что она могла сказать мужчине, который так явно пытался избавиться от ее присутствия?
