Клаудиа Кроуфорд - Тайны семейного альбома
Мать скорее склонна была поддержать Джесси и эмоционально и материально. Хорошо бы мать все-таки вышла замуж за Джерри, который ничем не напоминал Виктора. Джесси до сих пор трудно было поверить в то, что Виктор – их отец. Она уверяла мать, что никакая сила не заставит ее вновь встретиться с ним. Особенно после того путешествия, которое они совершили с ним и с Элеонорой. И хотя теперь от Лондона до него было рукой подать – ей и в голову не приходило съездить к нему в Мюнхен.
Рейчел всегда, не задумываясь о последствиях, называла Элеонору – «наша красавица». Ханна беспокоилась, не чувствует ли Джесси себя ущербной из-за бестактности бабушки. Джесси не раз пыталась убедить мать, что любит сестру и согласна с тем, что Элеонора красавица и что это ее совершенно не огорчает. Но это огорчало ее, несмотря на неизменное восхищение и на то, что она и в самом деле любила сестру больше, чем кого-либо другого на свете, и не завидовала, что природа оказалась столь щедрой к ней. Но не сравнивать себя с ней она все-таки не могла. И понимала, что сравнение – не в ее пользу.
Когда Джимми Колас пригласил ее слетать в Грецию на его самолете, посмотреть на остров, она невольно задумалась – не явится ли ее согласие попыткой подцепить его покрепче на крючок? Да, он женат – это ей хорошо известно. Но она также слышала и о том, что его жена – Фелицита – собирает нужные бумаги для начала бракоразводного процесса. А что она ответит, если Джимми надумает сделать ей предложение? Какое решение примет?
Именно в этот момент Джесси получила заказ от журнала «Пари-матч» снять благотворительный бал в Монако. И не столько саму церемонию, сколько лица людей – в том же духе, как ей это удалось сделать на рок-концерте. Благодаря этому заказу сами собой разрешились и ее сомнения относительно поездки в Грецию.
В аэропорту города Хеллиникона их ждала машина, чтобы отвезти в Вулиагмен, откуда они должны были отправиться непосредственно на Гелиос. Следуя указаниям Джимми, пилот вел небольшой самолет вдоль побережья так, чтобы она смогла посмотреть на суету и толчею в бухте, прежде чем направиться в глубь, где ее взору явился белоснежный Акрополь, освещенный закатными лучами солнца, и Афины предстали перед ней во всем таинственном смешении древних храмов, зданий викторианского стиля и современных стеклянных небоскребов.
Он считал, что первая встреча с Парфеноном должна происходить непременно днем. А когда они вернутся с Гелиоса, она увидит его при лунном свете. Поскольку на острове нет гостиницы, они могли остановиться только в доме семейства Глифады. По пути на Гелиос пилот, опять же следуя указаниям Джимми, держал курс таким образом, чтобы Джесси получила возможность увидеть и древнегреческий амфитеатр Эпидарус. Джимми прижал ее ладонь к губам и сидел с закрытыми глазами так долго, что и она тоже почувствовала, что начинает расслабляться от тревог и суеты большого города.
– Мне так хорошо, когда я с тобой, Джесси.
Не зная, что ответить, она промолчала.
– Джесси? – Он взял ее лицо в обе руки и заглянул в глубину ее глаз.
Она знала, что он ждет ее ответа. Его глаза потемнели.
– Я сказал тебе то, что чувствую в самом сердце. Я чувствую себя счастливым, когда ты рядом. А ты?
Она была слишком чувствительна к слову. Люди часто говорят «Я люблю тебя» таким же тоном, каким они говорили о том, что любят играть в бейсбол или любят чизбургеры. Она никогда и никому не говорила «Я люблю тебя» до той поры, пока и в самом деле не почувствует этого в самой глубине своей души.
Можно ли назвать любовью чувство покоя и счастья? И не есть ли ее желание увильнуть от ответа боязнью высказать правду? Он не сказал ей «я тебя люблю». И, проверяя свои чувства и мысли, она со всей честностью может ответить ему теми же словами:
– Я тоже чувствую себя счастливой рядом с тобой.
Острова – огромное количество больших и маленьких пятен в Эгейском море. И поскольку они пролетали довольно низко над ними, Джесси могла видеть, что многие из них были совершенно бесплодны и безлюдны, а на некоторых еще оставались следы языческих храмов.
Небольшая бухта за волнорезом у острова Гелиос оказалась гладкой и ровной. Они опустились на воду, словно птица. И не успела Джесси оглянуться, как они уже сидели в тени, под зонтиком таверны Ванни Патрониса, назначенного управителем острова, и попивали самодельное вино. И уже с трудом можно было представить, что еще утром они находились в Лондоне. Только сейчас она воочию убедилась, какая маленькая на самом деле Европа и какое невероятное количество стран, народов, языков, культурных традиций она совмещает в себе.
– Я не случайно позвал тебя с собой на Гелиос, – прервал молчание Джимми.
И она порадовалась, что приняла его приглашение и прихватила с собой обувь для прогулок. На острове не оказалось дорог, только едва различимые тропинки в горах. Легкий бриз перебирал ее волосы, вызывая ощущение свободы и радости.
– Ты собирался оставить меня одну?
Он сделал вид, что не заметил ее вопроса.
– То, что я собираюсь сказать тебе – очень важно. Это может изменить и твою и мою жизнь.
Он заговорил о том, что ему осточертела жизнь в Лондоне, что еще задолго до того, как он унаследовал остров официально, он задумывался о том, что будет с ним делать.
– Здесь нет ничего – только старые каменные дома, эта таверна и монастырь в горах. Теперь все это принадлежит мне, и я могу распорядиться им как мне вздумается. Мне хочется сделать что-то замечательное. Что-нибудь такое, что останется памятью.
– Как Онасис?
Он фыркнул. Люди типа Онасиса – вульгарны. Черные шелковые простыни? Разбитые тарелки в ночном клубе? Пригласить людей из высшего общества с хорошими манерами на свой собственный остров – еще не означает, что ты сам при этом приобретаешь хорошие манеры. Престижная женитьба не дала ему того, чего он жаждал. Наследство Ливаноса, вдова Кеннеди – все это лишь наглядное доказательство глубокого внутреннего разочарования и неуверенности в себе.
– А Мария Каллас? – не удержалась от вопроса Джесси.
Это единственная женщина, которую Онасис любил на самом деле и с которой он чувствовал внутреннее родство. Предав ее, он предал себя.
Джимми вел ее по невидимой глазу тропе, по которой бегали только козы, к самой высокой точке Гелиоса, к монастырю. Из-за легкого разреженного воздуха они задыхались, разыскивая тропинку, когда теряли ее.
Никто не вышел к ним навстречу из монастыря. С того места, где они остановились, Джесси могла видеть остров, сохранивший в веках свою первозданность. На некотором отдалении можно было разглядеть другие острова, которые выглядели как облака, опустившиеся на море. А вершины гор – это те места, где древние боги жили и любили.
