Биверли Бирн - Огненные птицы
Лили это не удивляло. Средний этаж, занимавший девяносто процентов всей жилой площади, мог бы выглядеть прилично, даже красиво, но те элементы комнаты, которые смогли бы заставить ее выглядеть приятнее, заслоняла ужасная современная мебель апокалиптического лилово-оранжевого цвета.
Рут исчезла где-то наверху и вскоре вернулась с подносом, на котором стояли два стакана. Скорее всего, лестница эта вела в кухню. Квартира была в той же мере неудобной, в какой несимпатичной.
– Морковный сок, – пояснила Рут, протягивая стакан Лили. – Я хочу, чтобы мои друзья были и богатыми и здоровыми. И умными тоже. Ну, и как ваш ленч в «Дорчестере»? Понравилась Энди лисья шубка?
– Думаю, что да. Он особенно не стал рассыпаться в похвалах, но вид у него был одобрительный.
Рут хмыкнула.
– Могу поспорить, что он был в восторге. Я всегда подозревала, что за этой сдержанной внешностью скрывается такой огонь, что… Где это угораздило вас с ним познакомиться?
– В музее Виктории и Альберта, – Лили отвечала тихим голосом.
Вопрос Рут ее насторожил, он показался ей подначкой.
– Боже мой, где же еще, – Рут подняла стакан. – За вас.
Лили попробовала морковный сок, он ей понравился.
– Ну и что это за книга, которую написал или пишет Энди? Она, случаем, не обещает стать бестселлером номер один?
– Да нет, это скорее должно быть нечто серьезное. Его агент посоветовал Энди сосредоточиться на разоблачении нравов мелкопоместных господ. Энди не обрадовался, услышав это. Как и то, что не исключено, что его повесть не дойдет до большинства читателей.
– Энди и самого-то не каждый поймет, во всяком случае, в нынешнее время.
Рут снова сбегала наверх и вернулась с еще одним подносом.
– Давайте поедим. Вам это пойдет на пользу.
Рут расставила огромные порции салата в деревянных мисках и толстыми ломтями нарезала грубый деревенский хлеб. Лили намазала один из ломтей маслом.
– А вы давно знакомы с Энди? – поинтересовалась Лили.
Рут улыбнулась.
– Лет семь или восемь… – Потом спросила у Лили. – Сколько вам лет?
– Через месяц будет двадцать один.
– А какого числа?
– Двадцать второго марта.
– Ага. Значит вы – Овен.
– Да, а Энди – Скорпион.
Рут положила ей еще салата.
– А сколько же Энди? Двадцать восемь?
– Двадцать семь, – поправила Лили.
Рыжеволосая Рут, оторвавшись от еды, удивленно посмотрела на Лили.
– Вы, кажется, все о нем знаете. Вплоть до того, какими ножницами он стрижет ногти на ногах. И все потому, что вы от него без ума.
Лили ответила не сразу. И когда отвечала, не смотрела на Рут.
– Не думаю, чтобы мне все о нем было известно. Рут, а Энди не женат?
– Женат? Нет. Да вы что? Чего это вам пришло в голову? Он что, говорил вам, что женат?
– Да нет. Просто это пришло мне в голову.
– Могу заверить вас в том, что если его не похитит какая-нибудь сумасшедшая особа, которая возжелает его до смерти, он так и останется в списке закоренелых холостяков. И, скажу вам по совести, хоть вы и не обрадуетесь этим словам, так будет всегда. Не думаю, чтобы Энди можно легко заграбастать кому бы то ни было.
Сделав такое, не оставлявшее ровным счетом никакой надежды заявление, Рут поднялась и отправилась на кухню на сей раз за десертом.
– Свежие дыни. Настоящие, из Испании. Единственное место, где их можно купить – продуктовый отдел у Харродса. Одно у этого моего жилья достоинство: недалеко от Харродса и от Харви Николса и от Кингс-роуд. Равноудаленное место и от старого, и от нового света.
– Но вы еще не отказались от мысли продать его? – Лили была обрадована тем, что может говорить о вещах, не имевших отношения к Энди.
– Сплю и вижу. Но вы-то покупать не собираетесь?
– Нет, боюсь, что мне не по карману покупка квартиры. А много людей приходило к вам?
– Валом валили. Но что с того? В конце концов, все кончилось тем, что они уходили от меня ни с чем и покупали жилище где-нибудь еще.
– Покажите мне, пожалуйста, кухню и ванную. – Лили отодвинула стул и поднялась из-за стола.
Рут повела ее вверх по лестнице. Кухня оказалась переделанной под кухню лестничной площадкой после того, как искромсали весь этот дом. Ванная находилась двумя пролетами ниже, рядом с тем, что служило небольшой прихожей. Плитки, покрывавшие ее стены, были лилового цвета, а краны и прочая утварь относились Бог весть к какому времени.
– Все это роскошь тридцатых, – пояснила Рут. – Хуже не придумаешь. Вам не кажется?
– Да, трудновато что-то придумать в один присест, – призналась Лили. – По моему мнению, это был один из наихудших периодов в истории развития дизайна и архитектуры.
Рут принесла ей кружку ромашкового чая и ржаное печенье.
– О чем это вы задумались, – спросила она Лили.
– О том, что место это располагает определенным потенциалом, зарядом, – ответила Лили. – Но нуждается в огромном количестве доработок и переделок, что потребует больших денег.
Глаза рыжей Рут сузились.
– Сколько?
– Не могу сказать. Я не очень-то ориентируюсь в лондонских ценах.
– А выяснить можете?
Немного подумав, Лили ответила.
– Полагаю, что смогу.
Потребовалось около трех с лишним недель, что бы две женщины пришли к договоренности о деловом сотрудничестве, и Лили решила поучаствовать в перестройке квартиры Рут Оуэнс. Временами ей казалось, что такая ответственная акция ей не под силу. Потом она все-таки вспомнила, почему она согласилась на это. Со всей ясностью она смогла понять это в тот вечер, когда вместе с Энди отмечала свой день рождения двадцать второго марта. Ей исполнялся двадцать один год. Этот день означал также, что год, который она намеревалась провести в Англии и который финансировала Ирэн, был ровно наполовину прожит. Если она не подыщет себе какую-нибудь работу и не начнет обеспечивать себя сама, через шесть месяцев она будет вынуждена оставить Энди и уехать домой. А это было вещью немыслимой.
Поначалу нервы ее были на пределе. Но постепенно уверенность в себе росла. Рут рассчитала объем всех расходов, исходя из приблизительных прикидок Лили, но очень скоро стало ясно, что работа эта может обойтись дешевле. Нашлись какие-то вольноработающие мастера, которые согласились выполнить весь объем работ очень дешево при условии, что им будет заплачено наличными. Лили отыскала также источники получения дешевых стройматериалов. Она прочесывала весь Лондон в поисках то нужной краски, то дерева, то еще чего-то, и, в конце концов, эти занятия не могли не изменить ее самое. Когда начались работы, Лили почувствовала себя живым человеком. Она сияла от удовольствия и удовлетворенности собой.
