Натали де Рамон - Малышка Мелани
— Мамочка, ты, наверное, не знала, но, когда я закрываю дверь, это значит, что я не здесь. Я тебе обязательно покажу потом. Но, когда я не здесь, входить нельзя. Я могу потеряться.
— Потеряться где, ангел? — с ужасом спросила я. И ужас мой был не только оттого, что я знала ее отношение к слову «потеряться», но оттого, что она напомнила мне Нестора! Тот же самый взгляд мимо меня, и тот же самый запрет входить во время творческого процесса, если я правильно поняла… — Где потеряться? — повторила я, потому что Мелани все еще пребывала в иной реальности.
— Там. Ну там! Разве ты не знаешь, мамочка? Ты ведь придумываешь истории! — Она улыбнулась. Наконец-то нормальный взгляд, облегченно вздохнула я. — Ты же ведь не сама придумываешь, а достаешь их оттуда!
— Откуда?
— Оттуда! Ну, мамочка, я не знаю, как это называется, ну, в смысле, оттуда, где они уже есть! Можно легко потеряться, если неожиданно туда влетит кто-то другой!
— Может быть, потерять, а не потеряться? — уточнила я. Конечно, я прекрасно понимала, о чем она говорит, но было очень странно и даже страшно слышать это от десятилетней девочки.
— Нет, мамочка. То, что есть там, оно никуда не девается. Оно там есть всегда! Даже когда я рисую то, что вижу перед собой, я все равно достаю это оттуда! Потеряться могу только я. Там потеряться, понимаешь, там! Ну, мамочка! Неужели ты не поняла? — Она с такой надеждой смотрела на меня! — Я была в одном месте, а потом кто-нибудь помешал, и все! Я больше не в том месте, и я не знаю, как снова попасть туда. Ну, как сон! Если не досмотрел, потом вряд ли покажут тот же самый снова! Это ведь не кино…
— Но разве ты еще не научилась вновь находить то же самое место? — осторожно спросила я, пронзительно понимая, что сейчас наш разговор происходит не здесь, где я взрослая тетя, а она — маленькая девочка, а именно там! Где мы обе на равных.
— А ты умеешь?
— Иногда получается. Но чаще оказывается, что мне вовсе не нужно там в то самое место, а как раз — совсем в другое.
— Но ведь то место жалко?
— Жалко. Но оно в итоге не нужно. Как ткань! Мы же обрезаем лишнее, когда шьем?
— Правда, правда! — Она серьезно покивала. — Я не все рисунки вешаю в рамку на стенку! Знаешь, некоторые я вообще никому не показываю. Даже папе. Но ведь без них я бы никогда не нарисовала хорошие!
— Правильно. Это называется тренировка, опыт. Я тоже выкидываю лишнее из книги.
— Ой, мамочка! — Она восхищенно хлопнула ладошками. — Как ты все хорошо понимаешь! Даже папа не очень понял, но он никогда не входит, если моя дверь не открыта. — И выразительно посмотрела на меня. Вот бы Нестору у кого поучиться деликатности, подумала я.
Поэтому Мелани крайне редко звонит в «офис», разве что мне случается заработаться и выпасть из времени, а это грозит тем, что мы не успеем к Луи в посетительские часы.
Сегодня наше последнее посещение больницы. Завтра утром Элис повезет нас забирать Луи. Потом мы будем праздновать дома, а на послезавтрашний вечер Элис запланировала банкет в кругу коллег. И в ближайшие дни мы втроем уедем в Эльзас к родителям Луи, которым он не разрешил сообщать о своем ранении. Естественно, скрывать он не собирается, но зачем лишние волнения, если можно рассказать, когда все будет уже позади.
Срок нашего отъезда зависит от меня: я хочу сдать роман до того, как мы уедем, чтобы, вернувшись, получить деньги. Мне осталось страниц двадцать. Хорошо бы написать сегодня хотя бы пять, тогда я закончу дня за два-за три. Понятно, что ни завтра, ни послезавтра поработать не получится, но в любом случае не позже чем через неделю мы уедем. Мы уже несколько раз просчитали это с Луи и Мелани. Для них наше будущее было ясным и понятным, но совсем не для меня!
Завтра Луи выйдет из больницы, и, конечно, спать мы ляжем вместе. Это хорошо и здорово и вообще должно было произойти давно, но в квартире Луи нет спальни! Если ночью Мелани, например, захочет в туалет, она неизбежно должна пройти мимо спящих папы и мамы. Ладно, ничего аморального в этом нет — все папы и мамы спят вместе, и Мелани сама много раз говорила мне, что давно мечтала, как киношные дети, забраться утром к родителям в постель. Но ведь родители не только спят, они ведь еще занимаются любовью! А я плохо представляю себе, как смогу заняться этим, зная, что за дверью Мелани. Наверняка это обстоятельство для многих не является проблемой, но я-то не смогу!
Несомненно, в будущем мы переедем в другую квартиру со спальней, но как пройдет эта ночь? От нее зависит наше будущее! Ясно, не только от нее, но и от нее тоже!
Вторая проблема: я должна сегодня же рассказать все Нестору. Дальше тянуть некуда — завтра я буду с Луи и получится нечестно, если я скрою это от Нестора.
Ну почему я не развелась с ним раньше?! Зачем ради какого-то условного имиджа поддерживала отношения? Я давно потеряла надежду и желание вернуться к нему. И вдруг в ту ночь, два месяца назад, он признался, что любит меня. Понятно, мои надежды опять вспыхнули! И тут же, как холодный душ: «Все! Свободна!»… А потом снова и снова: «Я тебя люблю», — и воспоминания о той ночи при каждом разговоре, при каждой встрече — за эти два месяца мы четыре раза выходили «в свет», хотя раньше не виделись по полгода!
Но мы больше не спали за эти два месяца. Допустим, Нестор с уважением относится к тому, что я ночую с «дочкой Элис», но что мешало ему заявиться в «офис» в первой половине дня? Впрочем, два месяца — не срок для наших с ним сексуальных отношений. И что бы делала я, явись он в мою квартиру?
Да, два месяца. Незабываемая для Нестора ночь случилась как раз после моего знакомства с «суперполицейским». А если бы я прямо в прихожей отдалась Луи? Я ведь страшно этого хотела! Что было бы тогда? Сомневаюсь в «незабываемой ночи»!
И почему я пошла на поводу фантазий Нестора про раненую женщину-полицейского? Из-за того, что он повторил: «Я тебя люблю»? Что в этих словах такого особенного? Почему я не сказала: «Поздно, Нестор. Ты опоздал»? Как последняя идиотка зачем-то тянула два месяца…
Все! Звоню! Решено. Нет, сначала допишу фразу про шкатулку. Сижу и думаю непонятно о чем, а у меня не дописана фраза. Я перечитала последний абзац, но даже не поняла смысла. Нет, надо звонить. Я глубоко вздохнула и набрала его номер.
Занято.
Замечательно! Сделаю-ка я себе кофе, и не перекурить ли мне, кстати? Я достала сигарету и защелкала зажигалкой. Прежде чем дать огонь, пластиковая дешевка отвратительно искрила — скоро будет мозоль на моем большом пальце.
Язычок пламени. Наконец-то! Но прикурить я не успела: зазвонил телефон, я невольно дернула рукой, и пламя пропало.
